Завет Сургана - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 66

– Идем к капитану. Будешь переводить.

– Я вижу, – сказал Гумо, – у тебя нет проблем с переводчиками.

– Соседи, – усмехнулся Арбарам. – У них тоже немало людей говорят по-нашему. А вот вы – слишком далеко. Ничего, устроитесь на Кукурее – наладите отношения потеснее.

– Скорее бы, – вздохнул Гумо, поднимаясь вслед за Арбарамом по трапу. – Слушай, а долго нам вообще плыть?

– А вот сейчас узнаем. Что, не нравится в море?

– Откровенно говоря – мутит немного.

– Да и меня тоже. Все-таки ненадежная стихия – вода. Горы куда прочнее…

– А по мне ничего нет лучше равнин.

– Дело вкуса. Капитан!

Стоявший подле рулевого рыбак оглянулся. Хмуро посмотрел на говорившего.

– Усхани, переведи ему: пора брать курс на Порт-Малой. – И добавил, заметив блеснувшую в глазах моряка искру:

– Скажи ему: пусть не надеется, что там, в своем порту, он сможет расправиться с нами. Скажи: сейчас в их деревню снова пришли наши люди. И если с нами что-то случится, их старики, жены и дети ответят сполна. Жизнью ответят.

Усхани перевел. Капитан лишь пожал плечами, что-то проговорил и отвернулся.

– Что он говорит, Усхани?

– Говорит, что ветер сейчас бейдевинд, дойдут быстро.

– Тарабарщина какая-то, – сказал Гумо. – Спроси: как скоро сможем доплыть до порта?

Улкас обменялся репликами с капитаном и перевел:

– Может, к утру, а может, и к ужину. А может, и вовсе не доплывем – все будет, как захочет Дух Вод.

– Темнота, – вздохнул Гумо.

Капитан тем временем скомандовал рулевому и, взяв рупор, стал отдавать экипажу команды к маневру парусами. Голос звучал громко, и Гумо даже поежился:

– Не услышали бы…

– Кто? – спросил Арбарам. – На других кораблях? Им как раз следует слышать, чтобы сделать то же самое. Разве что рыбы услышать могут, только они никому не расскажут.

И он рассмеялся.

Шхуна плавно легла на новый курс. Маневр был замечен и остальными следовавшими в кильватер судами. Арбарам удовлетворенно кивнул: все шло так, как должно.

Прямая колонна каравана ненадолго превратилась в дугу, так что с первого корабля можно было увидеть и остальные. Собственно, даже не сами корабли, а белесые пятна их парусов. Арбарам стал внимательно вглядываться.

Сказал, обращаясь к Гумо:

– Посмотри-ка: за нами пять кораблей, это ясно. А вот дальше – не пойму: то ли мне мерещится, то ли действительно в отдалении еще какая-то посудина бежит.

Гумо попытался что-то увидеть. Но вскоре развел руками:

– Я ничего не замечаю. Ну, а если даже? Будь это агралет – я понимаю, стоило бы беспокоиться. А если корабль – так их тут, как говорят, много, только ведь военных у виндоров нет. Или появились?

– Да нет вроде, – пробормотал Арбарам. Дуга вытягивалась, снова превращаясь в прямую, и теперь, если даже кто-то и следовал за караваном, увидеть его отсюда было больше нельзя.

Сначала показалось, что идти будет легче, чем по каменистому плато: под ногами был то мягкий песок, то трава, то мох или сброшенные арубами отжившие, гниющие листья, и пятки не страдали от повторяющегося соприкосновения с твердым грунтом. Однако уже минут через пятнадцать стало ясно, что хрен редьки не слаще. На плато поверхность была пусть и жесткой, зато практически ровной, горизонтальной, с чуть заметным уклоном в сторону обрыва. Здесь же через каждые несколько метров подъем переходил в спуск, в темноте дорогу – воображаемую, конечно, на самом деле здесь натоптанных путей вовсе не было – перегораживали коварные пни, толстые упавшие сучья, один раз угодили в здоровенный муравейник, вообразив, что это просто очередной подъем. Муравейник и вправду был, по равнинным понятиям, гигантским. Взобравшись, стали проваливаться, повернули назад и пошли в обход. Следующий обход пришлось делать в лесу, куда привел азимут. Тут были не арубы, а какие-то другие деревья, и они сбрасывали, похоже, не листья, а ветки. Пересохшие, те громко трещали под ногами, и для сохранения скрытности пришлось отступить и опять двинуться в обход. Пожалуй, их правильно предупредили, что в час им никак не уложиться.

Впрочем, их ведь не ждали к точно определенному времени; может, и не стоило торопиться: пусть команда агралета уснет покрепче, тем проще будет выполнить задуманное. Так что Онго скомандовал укоротить шаг, на что никто возражать не стал. Нито даже проворчал что-то одобрительное, хотя вообще никаких лишних звуков издавать не полагалось.

Двигаться мешало и то, что тут мало помогали приборы ночного видения, работавшие в инфракрасном диапазоне: при взгляде через них все вокруг светилось. Предметы, напитавшись за долгий день солнечным теплом, теперь медленно, неохотно отдавали его. Четыре раза по тревожному сигналу мгновенно залегали; но каждый раз виновниками беспокойства были достаточно крупные обитатели лесов и открытых мест, к счастью, видимо, травоядные – во всяком случае, никто из них не выразил желания познакомиться с людьми поближе, наоборот – их замечали, когда они начинали двигаться, спеша уйти подальше от непрошеных гостей: приборы позволяли отличать движение от неподвижности. Но, в общем, для группы никакой, даже небольшой опасности за час движения не возникло.

И поэтому, когда шедший в это время головным дозорным Мори в очередной раз прочирикал сигнал тревоги, в угрозу не поверили, а Керо проворчал:

– Ну, как в детскую игру играем: замри и не шевелись, где стоишь. Ясно же, что…

– Тес! – прервал его Онго. – Ложись!

Он тоже увидел теперь то, что первым заметил Мори: движение. Не бегство от них; похоже, их пока еще не видели и не слышали. Несколько фигур перемещались на расстоянии примерно пятидесяти двушагов в том же направлении, что и группа – почти параллельно ей. Фигуры были вертикальны, значит, не относились к четвероногим.

Онго достал из кармашка динафон. Подключил направленный микрофон величиной с карандаш, направил в сторону двигавшихся и прислушался. Стали различимы звуки шагов, хотя и не очень четкие люди шли профессионально-бесшумно, но быстрый темп говорил о том, что они не опасались чьего-либо нападения. Онго рассчитывал уловить хоть слово, по которому можно было бы понять, кто эти люди: улкасы? Виндоры, которые таились где-то и после отъезда занимавших остров чужаков, решили осмотреть место остановки пришельцев?

Или, может, часть десантников ОСС решила все-таки подстраховать своих летчиков?

В языке заключался бы ответ на этот вопрос, а от него зависело, как поведет себя группа в дальнейшем. Но ни единого слова так и не было произнесено: видимо, люди эти давно и хорошо знали друг друга и могли действовать, не прибегая к словам.

Онго выждал, пока замеченные люди – он насчитал шестерых – удалились сотни на полторы шагов, и только после этого дал сигнал подниматься.

– Выйдем на их след и пойдем, сохраняя диcтaнцию. Полная скрытность и тишина. Пока не выясним, кто они и каковы их намерения.

– А что тут выяснять? – спросил Мори. – шестеро улкасов, направление – агралет, цель – либо охрана, либо захват.

– Это тебе птица Чушь прочирикала? – спроь недоверчиво Онго. – Или они тебе анкету представили-с подписью и печатью?

Мори усмехнулся:

– Ты, командир, – человек городской, тебе долго этого не понять. Насчет печати не скажу, но пoдписаться они точно подписались. Ногами. – Просвети меня, если ты такой знающий.

– Походка, командир, вот в чем секрет. Всегда замечай, какая у человека поступь. Что, по-твоему, видор, приспособившийся ходить по палубе, – а она кaчается, – ногу ставит так, как житель равнин, привыкший разгуливать по ровному? Горожанин проносит ступню над самой землей, а горец поднимает ногу eщe выше, у них там гладкие места – редкость, ты и сам мог убедиться. Вот так эта шестерка и прошла; ты npислушивался, а я приглядывался, вот и понял, что он за народ. Станешь спорить?

– Спасибо за науку, – проговорил Онго. – Так всe же: идут они охранять или чтобы захватить? Хотя, – тут же возразил он сам себе, – для нас разница малая. Если охранять, то у агралета защитников станет больше, когда они соединятся. А если будут нападать экипаж начнет сопротивляться, чего доброго, повредят машину, а нам это совершенно не нужно.