Тени Королевской впадины - Михановский Владимир Наумович - Страница 62

Докеры зашумели, Орландо остановил их жестом.

Вперед шагнул Рамиро:

– Твои слова прозвучали не вовремя, Франсиско!

– Нет, вовремя, – сказал Гуимарро. Нужно назвать вещи своими именами. Не нужно замазывать наши промахи. Нужно, чтобы на наших ошибках, если мы погибнем, учились другие… Мир твоему праху, Гульельмо, – закончил он и бросил в могилу ком влажной земли. – Ты навсегда останешься в нашей памяти!..

За крепостными стенами громыхнуло один за другим несколько разрывов. Дыхание близкой – рукой подать – опасности коснулось суровых лиц докеров. Они, конечно, еще не знали, что правительство так и не решится применить против них артиллерию, опасаясь общественного мнения за рубежом.

Рамиро подошел к Люсии и сжал ее руку.

– Ты не жалеешь, что вчера пошла со мной в порт? – шепнул он ей.

– Я благословляю судьбу, что оказалась вместе с тобой.

Орландо Либеро шагнул к изголовью могилы. Все ждали, что он ответит Гуимарро.

– Вы все знаете, что у меня были разногласия с покойным, – глухо произнес Орландо. – Но я преклоняюсь перед Гульельмо, его чистотой и героизмом. В этот трудный час я призываю вас не оглядываться назад, а смотреть вперед. Нам нужно думать не о смерти, а о жизни. Правительство полагает, что поймало нас в ловушку. А мы превратим крепость в ловушку для правительства! Мы вырвемся отсюда, и вся трудовая Оливия поддержит нас!

Неожиданно для себя Рамиро выступил вперед и запел. Это была новая песня, которую он сочинил на днях. Люди не знали слов. Но так удивительно созвучна была она чувствам восставших докеров, что припев подхватили все.

– А теперь за дело, – сказал Орландо, когда песня отзвучала. – Прежде всего, нужно установить круглосуточные посты на стенах, подсчитать запасы продовольствия, выяснить, что с водой…

Проходя мимо Рамиреса, Орландо, улыбнувшись, пожал ему руку и произнес:

– Рад, что мы вместе.

Прошло несколько дней. Первые атаки на крепость были отбиты успешно.

В стачечном комитете разгорелись жаркие споры: что делать дальше?

Добровольцы проверили старинный подземный ход, ведущий к побережью. Ход кое-где осыпался, поэтому сквозь него мог с трудом протиснуться только щуплый человек. В течение долгих столетий ход никто не чистил.

Гуимарро предложил:

– Расчистим и укрепим ход, а потом ночью по одному покинем цитадель.

– Убежим с поля боя? – спросил Рамиро.

– Этот бой нам навязали, – ответил Гуимарро.

– Теперь на нас смотрит вся Оливия! – воскликнул Рамиро. – Мы обязаны принять бой.

– Запасов кукурузы от силы хватит на десять дней, – озабоченно произнес пожилой докер. – Еды оказалось меньше, чем думали. Вода… Сами знаете, водопровод еле действует, засорился, а отремонтировать его у нас нет возможности: только внимание к болоту привлечем. Полицейские вокруг так и шныряют. Воды у нас по кружке на брата в сутки, да и той в любой момент может не стать. Кроме того, в крепости имеются женщины. Имеем ли мы право подвергать их опасности?

– Женщины будут сражаться наравне с мужчинами, – произнесла Люсия.

– И наравне с мужчинами будут гибнуть, – вздохнул Гуимарро.

Орландо дал всем высказаться. Он сидел, попыхивая сигаретой, положив на колени скомканный, зачитанный до дыр номер газеты. Эту газету с риском для жизни доставил в крепость по подземному ходу мальчишка из фавел. Здесь содержалась перепечатка из зарубежной газеты, посвященная Гарсиа, вместе с его фотографией…

– Твое слово, Орландо, – сказал Гуимарро.

– Идти на прорыв, Франсиско. Длительная блокада – не в нашу пользу. У нас нет запасов воды, и нет возможности их пополнить. Достаточно противнику нащупать и перерезать водную артерию – и нам придется плохо… На нас смотрит вся трудовая Оливия. И мы обязаны принять бой, даже если нам его навязали.

– Боюсь, ищейки уже нащупали, откуда мы берем воду, – сказал докер, подходя к комитетчикам.

Все повернулись в его сторону.

– Только что я был на северной стороне, – продолжал докер. – С углового бастиона хорошо просматривается болото. Там я обнаружил в бинокль несколько человек. По виду батраки, а там – кто их знает… Батракам вроде искать на болоте нечего.

– Что они делали? – задал вопрос Орландо.

– Шли цепочкой. Дошли до середины, а потом повернули обратно.

– Они достигли дамбы?

– В том-то и дело.

– Но вода продолжает поступать.

– Все равно, не нравятся мне эти батраки, – произнес Орландо, оглядывая нахмурившиеся лица комитетчиков. – Передайте всем докерам: сегодня в ночь мы все идем на прорыв.

Вода из железной трубы тонкой струйкой стекала в чан. Раз в день, когда накапливалось достаточное количество воды, происходила раздача. Ею ведала Люсия: каждому выдавала по кружке, женщинам и детям по две.

Иногда бывало и так, что всем воды не хватало. Но никто не роптал.

В этот день, однако, чан набрался почти полный. Взяв свою порцию, Люсия отошла в сторонку. Она привыкла пить воду маленькими глотками, смакуя, стараясь не пролить ни капли драгоценной влаги. Люсия сделала первый глоток. Ей показалось, что вода сегодня имеет какой-то странный привкус. Может быть, болотная вода в водопровод просочилась?

Стена перед Люсией покачнулась. «Это от недоедания», – подумала она и быстро допила воду, боясь, что расплещет ее. Затем опустилась на землю. Крепостная стена растаяла. Дерево перед ней вспыхнуло многоцветными огнями, стало ярким, словно платок, который индианка надевает в праздник. Цветное дерево склонилось над ней, ветви хищно изогнулись, словно щупальца, готовые сдавить горло…

События в Королевской впадине всколыхнули всю страну, вместо того чтобы устрашить ее. В этом состоял самый серьезный просчет генерала Четопиндо.

Орландо Либеро был особой фигурой. Такой популярности, как он, не знал ни один политический деятель Оливии. Орландо любили и крестьяне, и ремесленники, и шахтеры, и батраки.

Стихийное движение в защиту осажденных росло словно снежный ком. Ширясь день ото дня, оно выплеснулось наконец через край: словно сговорившись, люди из самых разных мест Оливии направились в Королевскую впадину, к осажденной цитадели. Ими двигало одно желание – разорвать кольцо, освободить докеров, которые попали в беду.

Движение масс было таким мощным, что полиция в растерянности отступила: можно перекрыть ручей, но попробуй перегородить реку, которая в половодье бурлит, широко разлившись, и сметает на своем пути все преграды.

Людские потоки сливались в пути, заполняли дороги. Появлялись самодельные лозунги: «Свободу докерам!», «Долой кровопийц Четопиндо!», «Свободы и хлеба!». Но чаще других встречался лозунг «Да здравствует Орландо Либеро – первый рабочий президент!».

Генерал Четопиндо с министром внутренних дел и группой высших офицеров наблюдали с холма в бинокли за тем, что происходит внутри крепостных стен. Ему удалось привести в исполнение свой план – отравить источник воды, которым пользовались осажденные. Теперь нужно было набраться терпения и ждать несколько часов, чтобы посмотреть, насколько акция окажется эффективной.

Как только наблюдатели доложили, что в цитадели начали делить воду, на холме собралось избранное общество.

– Что же все-таки придумал наш Артуро? – спросил какой-то полицейский чин.

– Сейчас увидите, – уклончиво ответил генерал.

– Началось! – взволнованно воскликнул офицер, стоящий поодаль, и все поспешно прильнули к биноклям.

Миллер обратил внимание на одинокую женскую фигурку, находившуюся в дальнем от него конце цитадели. Женщина, что-то сжимая в руке – один из офицеров уверял, что это кружка для воды, – сделала несколько зыбких шагов, затем упала под деревом.

– Через несколько минут можно будет собирать урожай, – сказал Четопиндо.

– Ты кудесник, Артуро, – похвалил президент.

Министр внутренних дел взял Четопиндо за руку и отвел его в сторонку.