Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 51

– Ну вот, – добродушно покачал головой Девлет-Гирей. – Менги-нукер изгадил весь колодец. Теперь придется откочевывать к реке.

Шаманка, с шумом отфыркиваясь, вынырнула наружу, но Тирц запустил пальцы в ее спутанные волосы и снова с головой макнул в воду:

– Умывайся, умывайся, – потом зачерпнул со дна песок и принялся безжалостно натирать им тело ведьмы. Ты выла и металась, вздымая тучи брызг и вызывая у зрителей взрывы жизнерадостного хохота.

– Ничего-ничего, – утешил ее Гирей. – Менги-нукер еще не начал тебе доказывать, что он мужчина. Вот тогда ты получишь настоящее удовольствие.

– Шерсть сбилась, – за волосы приподнял шаманку над водой Тирц. – Ножниц ни у кого нет?

– Фатхи! – оглянулся бей. – Овечьи ножницы принеси.

Вскоре подбежавший татарин под ободряющие выкрики окружающих наголо остриг знахарку, и Тирц, опять поймав ее голень, поднял и несколько раз макнул шаманку в воду, смывая остатки грязи. После чего отнес к шатру и, широко размахнувшись, швырнул внутрь.

– Фатхи, – довольный увиденным зрелищем, подозвал татарина Девлет-Гирей. – Прикажи невольникам вылить воду и набрать свежей. И пусть Менги-нукеру утром принесут хорошие женские атласные шаровары и шитую кофту. Не все же он ее голышом держать станет.

Шаманка же, упав на ковры, опять на четвереньках побежала к очагу, принялась торопливо рыться в вещах:

– Амулет, амулет… Вот он! – Она торжествующе вскочила, выпрямилась во весь рост и выставила навстречу ифриту маленькую каменную фигурку сидящей, поджав ноги, жирной, грудастой бабы.

Сейчас, обнаженная, отмытая и избавленная от колтунов, она выглядела уже не безобразным чудовищем без пола и возраста, а нормальной, разве чуть полноватой, женщиной лет двадцати пяти с широкими бедрами, развитой грудью, алыми соблазнительными губами, вздернутым небольшим носиком, иссиня-черными бровями и миндалевидными зелеными глазами. В общем, с нормальной фигурой и смазливым личиком.

– Все! – торжествующе заявила она. – Теперь ты уже не сможешь ко мне подойти!

– Ага, – ухмыльнулся Тирц. – Зачихаюсь до смерти.

Он взял ее руку в свою, легко вывернул, вынудив шаманку наклониться и повернуться к нему спиной, потом забрал амулет и дал легкого пинка в розовый голый зад. Поднес безделушку к глазам, покачал головой:

– Что-то типа «великой матери»?

– Сейчас ты сгоришь в демоническом пламени, – не очень уверенно предсказала съежившаяся у стены колдунья.

– У твоей «матери» сдохла зажигалка. – Тирц отбросил амулет обратно в грязное тряпье. – А теперь ответь, как ты узнала, что я ифрит?

– Ты ифрит? – Похоже, шаманка не была уверена в своем прорицании до конца.

– Нет, но это неважно. Как?

– Я прошла дорогой меча между морем и скалой и встретила прародительницу рода. Она мне и сказала.

– Что за бред? Какая скала, какое море?

– Я… Когда я камлаю… Мне приходится пройти по острому лезвию между морем и горами. Если я не оступлюсь, меня встречает прародительница. Она дает советы, рассказывает интересные вещи и отвечает на вопросы. Она сказала, что ты пришел из мира нерожденных в мир мертвых. Что ты не человек и явился в мир всего год назад. И что ты принесешь смерть нашему роду, всем родам степи и обезлюдишь наши земли на долгие века.

– Она тебе, что, фотографию мою показывала?

Колдунья нервно вздрогнула, неуверенно кивнула:

– Она подробно тебя описала, и наш мурза тебя узнал.

– Вот как? – Тирц хмыкнул, прошелся по шатру, задумчиво почесывая нос. Оглянулся на женщину. Осклабился: – А что она про тебя сказала, ведьма? Я тебя убью?

– Нет.

– Тогда чего ты жмешься, словно тебя к виселице приговорили?

– Она сказала, что я стану рабой ифрита и рожу ему детей.

– Твоя прародительница слишком много воображает, – хмыкнул Тирц. – Нужна ты мне… как пьяной козе зонтик. Интересно, что она скажет, если сейчас я сверну тебе шею?

– Ты не можешь этого сделать. Прародительница этого не говорила.

Тирц хмыкнул, шагнул к ней.

– Не-ет!!!

– Да, – остановился он. – Я могу сделать с тобой все, что захочу, чтобы там ни говорила твоя прародительница. Или не делать. Но если я тебя убью – как я узнаю, что ответит на это твоя… эта самая.

Шаманка облегченно перевела дух.

– Разожги огонь, – неожиданно поморщился Тирц. – И сожги эту помойку! Не могу, воняет.

– А в чем я стану ходить?

– Ни в чем! Обойдешься. Делай, что приказано.

Осторожно, на корточках, стараясь все-таки прикрывать свои прелести, шаманка подобралась к костру, покопалась в своем тряпье, высекла огонь. Вскоре от насквозь просаленной за долгие годы одежды наверх, к отверстию в верхушке шатра, повалил густой черный дым. Правда, вскоре чернота иссякла, и над одеждой, приваленной сверху горстью катышков песочного цвета, заплясали голубые языки пламени.

– Интересно, – задумчиво произнес Тирц, – а про то, что тебя станут жечь каленым железом, тебя не предупреждали?

– Нет, – мотнула головой татарка.

– Сейчас, – довольно кивнул русский. – Сейчас узнаешь…

Он подошел к очагу, пошарил вокруг. Чертыхнулся.

– Блин, ни одной железяки. Ничего, я тебе сейчас на живот углей насыплю. Ложись.

– Не надо. Не надо, умоляю… – Однако приказ шаманка выполнила, зажмурившись от страха.

Тирц присел рядом, немного подумал, а потом положил ей на живот свою ладонь.

– А-а-а!!!

– Чего орешь, дура? Заткнись. Я хотел спросить: твоя прародительница тебя любит?

– Да, ифрит. Ведь она наша общая мать…

– И она не захочет, чтобы я начал выполнять свои угрозы?

На этот раз колдунья промолчала.

– Значит так, ведьма. Я хочу, чтобы ты спросила: сколько ифритов, подобных мне, в вашем мире, где они сейчас, что делают и где живет самый ближайший? Так что давай, отправляйся по лезвию ножа к своей праматери, и подробненько ее расспроси.

– Я так не могу, – мотнула головой шаманка. – Мне нужно собрать травы и грибы. Часть из них высушить, некоторые замочить в кобыльем молоке на восемнадцать дней…

– Ско-олько?

– В-восемнадцать…

– У тебя что, запаса нет?

– Я не делала, – мотнула головой колдунья.