Религии и тайные учения Востока - Аткинсон Вильям Волкер "Рамачарака Йог" - Страница 41

41

Совершенно иначе на Востоке. Горячая поэтическая природа восточных народов проявляется в употреблении самых жгучих терминов в излияниях нежной любви по отношению к божеству. Там, на взгляд, западного человека, самые сумасбродные формы выражения родства с божеством практикуются совершенно свободно. Индийские бхакти-йоги – а большинство последователей религиозных вероисповеданий признают этот вид йоги – делают из выражения этой любви к Богу один из главных религиозных обрядов и обязанностей. Со всех сторон слышатся голоса правоверных, возбужденные молитвой и хвалой божества, причем самые нежные титулы в общем ходу. Индийские Кришна-Вайшнава бхакти часто обращаются к Господу, называя Его: «возлюбленный милочка, сердечко мое, сокровище, свет сердца моего, прекрасный, Бытие восторженного блаженства» и т. п. Некоторые находят соответственным созерцать Господа под аспектом материнской любви (что на Востоке встречается). Такие богомольцы обращаются с молитвой к «блаженной божественной матери», ссылаясь на ее «божественные груди, вечно вскармливающие младенца», и т. д. Известны примеры, когда индийских женщин, – для которых представление о величайшей любви совмещается с любовью матери к своему ребенку, – нередко можно было встретить перед образом младенца Кришны. Они обращаются к божеству с такими словами: «О, возлюбленный младенец, – любимое дитя мое, – ты, кого я всегда и вечно буду вскармливать грудью моей», и т. д. Западные путешественники по Индии, ознакомившись с переводами некоторых религиозных молитв и экстатических обращений к божеству, немало смущаются выражениями страстной нежности, обычно применяемыми в случаях интенсивной любви между мужчиной и женщиной. Для восточного человека Бог не только отец, но еще и мать, и брат, и сестра, и дитя, и друг, и муж, и жена, и любовница, и любовник. Одним словом, в его глазах Господь доступен для всякого чистого, достойного уважения чувства любви и нежности и отвечает на них любовью. Для восточных людей все чистые человеческие любовные отношения находят трансцендентальное соответствие в любви божественной, и они не колеблются предлагать Господу и просить у Него даровать им любовь. На Западе такая идея свойственна лишь религиозной поэзии, и даже там существуют лишь сдержанные на нее намеки; на Востоке же она выражается вполне свободно и без всяких ограничений. Европеец, изучающий восточный религии, должен знать это, чтобы не растеряться при ознакомлении с восточными формами мышления и с проявлением религиозного чувства.

Вышесказанное особенно верно по отношению к персидским поэтам суфиям. Персидские суфии, еще более пылкие и несдержанные, чем индийские бхакти, выражают свою любовь к Единому в поэмах, заключающих в себе (согласно с традициями страны и культа) «внутренний и скрытый смысл». За страстной поэмой к «возлюбленной деве» кроется нежное чувство суфия к Единому. Подобно тому как за «вином, вином, вином!» Омара Хайяма проявляются доктрины и мысли суфия, так у других персидских поэтов «любовь к Единому» проявляется за «любовью к блестящеглазой деве», за «садом роз» и за «соловьем и розою» – в эротических персидских любовных песнях. Многие западные писатели сомневаются в этом и смеются над попыткой видеть божественный экстаз между строками жгучих, любовных стансов персидских поэтов. Но все, изучавшие персидскую литературу вместе с философией и религией персидских суфиев, согласны с вышеизложенными фактами. Поэмы суфиев, неверно понятые, могут, конечно, показаться богохульным смешением чувственности и религии. Поэтому едва ли можно упрекать авторов, вроде пастора В. Р. Инга, который утверждает, что «суфии или магометанские мистики совершенно открыто пользуются эротическим языком и являются истинными азиатами в своих попытках придать священный или символический характер потворству своим страстям». Пастор Инг обвиняет также суфиев в самом возмутительном богохульстве. Но его представление о возмутительном богохульстве легко понять, если вспомнить, что он и Эмерсона упрекает в «заигрывании с пантеистическим мистицизмом восточного типа», обвиняя Эмерсона в том, что он в некоторых отношениях напоминает персидских суфиев. Пастору Ингу просто не доставало хрустальных очков сметливости, когда он читал персидские поэмы, – в этом и вся беда.

Позвольте привести вам кое-что из творений этих возмутительно богохульствующих эротических персидских поэтов – этих опьяненных Богом душ, согласно поэтическому изображению их страны, служащему для выражения силы любви ко Всеблагому – Всепрекрасному. Нижеследующие строки взяты из поэм Ялал-уд-дина-Руми, одного из величайших поэтов суфизма:

Наш путь ведет к саду роз Единения.Приди, приди! Ты душа, душа столь любимая, вращающаяся!Приди! приди! Ты кедр, верхушка кедра, вращающаяся!О, приди! Фонтан света, струясь, брызжет,и утренние звезды радостно ликуют, вращаясь!Я молчу. Говори ты, душа души моей;Жаждая увидеть лик твой, каждый атом оживляется.О, Ты, который каждое мгновение облегчаешь скорбисотен таких же беспомощных, как я.Дай молока моему младенцу – сердцу, избавь насот его рыданий.От начала веков очаг Твоего сердца –есть Твой град Единения:Доколе Ты оставишь в изгнании это затерянное сердце?Князь красоты гордо выступает на охоту поутру;Пусть наши сердца падут жертвой стрел Его взгляда!Что за послания беспрерывно перебегают от Его глаз к моим!Пусть глаза мои возликуют и опьянеют от его послания!Тело мое подобно луне, тающей от любви;Сердце мое как лютня Зуры, – пусть же порвутся его струны!Не смотри на ущерб луны, ни на горе Зуры:Думай о прелести его любви; да возрастет она в тысячу раз!Какая на уме чудная невеста!Пусть мир отражением ее лица освежитсяи зарумянится как лица новобрачных!!Жизнь вечная, мне кажется, есть время ЕдиненияПотому что, по-моему, там нет места времени.Жизнь есть сосуд; Единение – чистый напиток в нем.Без тебя какое мне дело до страданий сосуда?Покажи мне лик Твой, я жажду сада и цветника из роз.Открой уста, мне нужен сахар в изобилии.О, Солнце, покажись из-за облаков.Я жажду видеть этот лучезарный горячий лик.Движимые любовью вращаются души,Как ручьи, бегущие к великому царю океану.Ты солнце мыслей всех людей.Поцелуи твои – весенние цветы.Заря бледна, тоскуя по любви.Месяц в слезах скорбит.Ты роза и для Тебя, глубоко вздыхая, поют соловьи.Становясь Всем во Всем, я ясно теперь во Всем вижу Бога;И сознаю, что от порыва к Единению взлетает крик любви.В эту его брачную ночь, в присутствии невесты,Чистая его душа стремилась поцеловать ее руки.Любовь и госпожа укрыты и скрыты.Я не ошибусь, назвав его «невестой».Секта любовников отлична от всех других.Любовники исповедуют свою собственную религию и веру.Какая в том беда, что на рубине нет клейма?Любовь бесстрашна посреди моря страхов.Любовь души одна на всю жизнь и к одному живому.Вечная жизнь достигается крайним забвениемсвоей собственной жизни.Когда Бог объявляется его страстному любовнику,любовник поглощается в Нем.И от него не остается даже одного волоска.Истинные любовники подобны теням,а когда светит солнце в зените,Тени исчезают.Тот истинный любовник, кому Бог говорит:«Я твой, а ты Мой!»Кто достиг Единения с Богом, не нуждается в посредниках.Земные формы – лишь тени солнца Истины –колыбель для младенцев, но слишком тесная колыбельдля тех, кто дорос до духовной зрелости.Благодаря Твоей милости, я не свожувлюбленного взора с вечности.