Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 81

«Почему Михаил обращается в ней только к матери? — мучительно размышлял Леонид Анисимович. — Выходит, я для него не существую? А может, это сделано намеренно, с явной демонстрацией?»

Мысли о сыне были, пожалуй, даже невыносимей, чем тревога за положение в гастрономе. Бывали мгновения, когда он был готов кинуться в аэропорт и улететь домой.

Ничто не радовало Жоголя в Южноморске. Даже присутствие рядом Виктории. Её молодость и красота потеряли для него былую притягательность. Иногда он ловил себя на мысли, что она его раздражает. Если что-то и подогревало в Жоголе интерес к ней, так это ревность к Ярцеву. Но и ревность была какая-то вялая, вымороченная. Примитивное проявление чувства собственности: хоть костюм поношенный, но свой, видеть его на плечах другого не хотелось бы.

Сегодня у Жоголя была запланирована встреча с профессором, но тот после встряски, которую получил в результате пропажи денег, валялся в постели с давлением. Деться было некуда, одна дорожка — на пляж.

День выдался просто волшебный. В природе царствовали три цвета — золотистый, зелёный и голубой. Море было спокойным и прозрачным. Они пришли с Викторией на своё излюбленное место, недалеко от гостиницы «Интурист». Пляжем пользовались в основном тоже иностранцы. Здесь был буфет, где продавали на валюту пиво в банках, кока-колу, фигурное печенье. Жоголь с Викой пользовались его услугами.

Взяв лежак, Жоголь положил его у самой кромки воды и растянулся под мягким, ласкающим кожу солнцем. Он настроил транзистор на «Маяк» и весь отдался музыке.

Виктория взяла напрокат шезлонг с навесом: в дневные часы она не загорала, а только принимала воздушные ванны. Достав из сумочки журнал мод, она принялась лениво разглядывать иллюстрации.

Вдруг её словно что-то подтолкнуло. Вика подняла глаза от журнала, огляделась. У неё было такое ощущение, что кто-то рассматривает её. Но ничего подозрительного не заметила.

Она снова углубилась в чтение, но чувство, что за тобой пристально наблюдают, не покидало.

«Телепатия, что ли? — удивилась она. — Кто же этот экстрасенс?»

Вика посмотрела вокруг внимательнее. Неподалёку, ближе к игрокам в карты, сидел в таком же шезлонге, как и она, спортивного вида мужчина лет сорока пяти, в тёмных очках. В руках английская газета.

«Неужели этот иностранец?» — подумала она. Но глаз его не было видно за дымчатыми стёклами очков.

Вика достала несколько долларов и пошла к буфету. Взяв бутылку кока-колы и пачку «Честерфильда», она вернулась на место. Мужчины не было. В пустом шезлонге лежала только газета.

Не успела Вербицкая устроиться в своём, как из воды показался незнакомец. Высокий, прекрасно сложенный, он направился прямо к ней. Остановившись возле шезлонга, он поднял упавший на землю журнал и подал Виктории.

— Кажется, ваш? — на чистом русском языке сказал он. — Прошу.

— Спасибо, — ответила Вербицкая, чувствуя, что незнакомец не прочь поболтать с ней.

— Не боитесь сгореть? — показал мужчина на солнце в зените. — Сейчас не самое лучшее время…

— Я же в тенёчке, — щёлкнула она пальцем по навесу.

— Рассеянный, то есть отражённый, свет тоже может доставить неприятности.

— А вы сами?

— Я сегодня первый день здесь. Соскучился по теплу. В Ленинграде нынче очень ранняя осень. Дожди, холод. А вы откуда?

— Из Москвы.

— И у вас не лучше. Если не возражаете, я устроюсь поближе? — попросил незнакомец.

Вика позволила. Он перенёс свой шезлонг. Через минуту она уже знала, что зовут его Павел Кузьмич Астахов, он доцент и занимается проблемами внеземных цивилизаций.

— А вы, мне кажется, имеете отношение к искусству, — серьёзно произнёс Павел Кузьмич. — Во всяком случае — к творчеству. — Он кивнул на журнал, который машинально перелистывала Вербицкая.

— Насчёт искусства вы угадали, — улыбнулась она. — А по поводу этого,

— Вика провела рукой по глянцевитой бумаге, — только потребитель.

— И вы бы одели подобное? — спросил Астахов, показав на снимок манекенщицы в какой-то странной не то рубашке, не то майке и коротких белых штанах в обтяжку.

— Ни за что, — усмехнулась Вербицкая. — Не стиль, а бог знает что.

— Кстати, вы знаете, откуда пошло слово «стиль»?

— Нет, — призналась Вербицкая.

— От фамилии Стиль, — пояснил доцент. — Был такой журналист в Англии. Жил он в восемнадцатом веке и отличался от своих коллег своеобразной манерой письма. Впрочем, не только этим. Был оригинал в одежде, манере поведения. Словом, имел свой стиль, — с улыбкой закончил Павел Кузьмич.

— У человека, который обладает вкусом, это получается само собой. И навязывать ему нечто неподходящее невозможно. А вот это я бы одела с удовольствием, — Вербицкая ткнула пальцем в модель элегантного жакета с большим воротником. — Симпатично, правда?

— И мне нравится, — сказал Астахов. — А если к нему ещё устройство компании «Мибуко»…

— Что? — не поняла Вика.

— Японцы выпускают что-то вроде музыкального воротника, который можно пристегнуть к пальто, пиджаку, куртке с помощью обыкновенной «молнии». Поднял воротник — к ушам прижимаются микрофончики, а миниатюрный магнитофон находится у вас в кармане. Можете слушать музыку, никому не мешая. Мы и так находимся под постоянным воздействием вредных шумов. Автомобили, самолёты, приёмники, телевизоры, стройки… А последствия — разрушение психики, возникновение самого страшного демона нашего времени — стресса. Но лучше не доводить себя до этого.

— Легко сказать, — вздохнула Вика. — Жизнь не становится спокойнее. Наоборот. Может, у вас есть секрет, как уберечься от этих самых стрессов?

— Не обращайте внимания на неприятности. А есть ещё один способ. Я представляю себе необъятность вселенной, бесконечность мироздания. Ведь, в сущности, человеческая жизнь — миг. И мы должны этот драгоценный дар беречь как зеницу ока. Вспомните, какие катаклизмы сотрясали землю в прошлом, какие катастрофы, вероятно, ожидают в будущем, — и наши каждодневные страхи покажутся смешными.

— Какие именно катаклизмы в прошлом вы имеете в виду? — спросила Вербицкая.

— Ну хотя бы встреча с огромными небесными телами. Например, некоторые учёные считают, — и я сторонник этой гипотезы: динозавры вымерли от того, что на нашу планету упал гигантский астероид. В результате в воздух поднялся буквально океан пыли, которая не давала возможности пробиться солнечным лучам. А без них, как вы знаете, гибнет все живое. Кстати, в случае атомной войны жизни на земле угрожает то же самое.

— Понятно, — кивнула Вика. — А какие напасти, не считая ядерного оружия, могут угрожать нам в будущем?

— Самое реальное — оледенение, — ответил Павел Кузьмич. — Кое-кто из учёных полагает, что мы на пороге великого нашествия льдов. Как это уже имело место в не таком уж далёком будущем.

— Ничего себе, — присвистнула Вербицкая. — Нам мало житейских невзгод, так тут ещё надвигаются глобальные катастрофы. И после всего этого вы предлагаете не обращать внимания на неприятности?

— А что нам остаётся делать? — философски заметил Астахов. — Глобальные, как вы говорите, катастрофы тем паче не подвластны человеку. И вообще пора уже освобождаться от эгоистического заблуждения, что с нашей гибелью исчезнет разум. Мы не являемся избранными существами, на которых клином сошёлся свет.

— Вы считаете, что где-то существуют братья по разуму?

— Иначе я не занимался бы этой проблемой.

— Я всегда думала, что этот вопрос волнует только писателей-фантастов,

— призналась Вика.

— Что вы! — воскликнул Павел Кузьмич. — На поиски внеземных цивилизаций брошен сейчас весь арсенал современной науки! Астрофизики, радиофизики, биологи, кибернетики, лингвисты — целый легион учёных! Причём светил в своей области! Систематически собираются всесоюзные, да что там всесоюзные, международные совещания, симпозиумы по этой проблеме! Существует множество направлений, школ…

— Ну и как?

Вербицкую все больше увлекал разговор. Она даже забыла про Жоголя, который успел окунуться в море и снова устроиться на своём лежаке.