Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 87

— Ну что, Виктор Павлович, — обратился наконец к нему прокурор, — подкинули нам загадку, не так ли? Как вы любите выражаться, рекбус…

— Это точно, — кивнул Жур. — Заковыристая задачка. Связаны ли деньги в море с этой машиной? Если Варламов из Москвы, почему он очутился в «Жигулях» с барнаульским номерным знаком? Причём на заднем сиденье?.. А где водитель?.. И как машина могла оказаться в море?

— Вот-вот, — кивал Измайлов. — Мистика какая-то! Нет никаких следов, указывающих, что машина съехала по берегу. Словно по мановению волшебника перенеслась.

— А вы обратили внимание, что за вещи в «Жигулях»? Портативная газовая плита, походные лопатка, топорик, мясная тушёнка, пакеточные супы, сапоги резиновые и вдруг — замминистра! Не сочетается.

— Если это действительно Варламов, — предостерегающе поднял палец прокурор.

— Я почти не сомневаюсь в этом. Посмотрите, как он одет! Все импортное, шикарное!

— Да, вещи дорогие, — согласился Измайлов. — Но это ещё ничего не доказывает. Дефицит у нас не только в распределителях и «Берёзке», но и у спекулянтов. Были бы только шальные деньги.

Здание гостиницы было старинное, помпезное, с колоннами и портиком. Швейцар, узнав прокурора города, предупредительно открыл перед ними двери. И не успели они войти в вестибюль, как к Измайлову тут же подошёл замдиректора гостиницы Зуев.

— Здравствуйте, здравствуйте, Захар Петрович, — произнёс он с дежурной радостью. — Давненько вы к нам не захаживали.

Измайлов даже забыл, когда был тут, хотя начальство, приезжая в Южноморск, останавливалось в «Прибое». Но Захар Петрович был не из тех, кто старался угодить руководству.

Он сдержанно ответил на приветствие.

— Какие дела привели вас к нам? — продолжал Зуев.

— Кое-что нужно выяснить, — уклончиво ответил Измайлов и добавил: — Позвольте, с вашего разрешения, воспользоваться вашим кабинетом?

— Ради бога! — Зуев гостеприимным жестом показал на двери кабинета.

Прокурор попросил пригласить для беседы дежурного второго этажа. Что и было незамедлительно сделано.

Дежурная была ещё довольно молодая женщина.

— У вас на этаже живёт Варламов, так? — спросил у неё Измайлов.

— Да, в тридцать седьмом номере, — насторожённо ответила дежурная. — А что, есть жалобы?

— Никаких жалоб нет, — успокоил её прокурор. — Скажите, Варламов сейчас у себя?

— Нету его. Понимаете, ушёл ещё вчера вечером и до сих пор не возвращался… Ключ так и лежит на месте.

Жур незаметно переглянулся с Измайловым. Прокурор продолжал расспрашивать дежурную:

— Вы помните, в котором часу ушёл Варламов?

— В девятом, — ответила женщина. — И, подумав, уточнила: — Да, где-то в восемь двадцать.

— Он вышел один или с кем-нибудь?

— Один, один, товарищ прокурор.

— И ещё… Как он был одет?

— Светло-серый костюм-тройка, галстук в косую красную полосу, бежевые полуботинки, — без заминки перечислила женщина.

— Ясно, — кивнул Измайлов.

И посмотрел на капитана.

— Чего уж там — он, — сказал Жур.

— Ну что ж, нам нужно осмотреть номер, где проживал Варламов, — поднялся прокурор и обратился к Зуеву: — Прошу и вас присутствовать при этом.

— Как прикажете, Захар Петрович, — развёл в полупоклоне руки замдиректора гостиницы.

Когда дежурная открывала ключом дверь тридцать седьмого номера, Измайлов на всякий случай предупредил её и Зуева:

— Так что, товарищи, прошу вас быть понятыми.

Принимая во внимание пост, который занимал Варламов, прокурор старался избежать огласки.

Номер был просто шикарный: спальня, кабинет и большая комната для гостей. Везде ковры, картины, хрусталь. На окнах — тяжёлые дорогие портьеры, мебель импортная в стиле ампир. В гостиной стоял цветной телевизор. Тоже цветной, но поменьше, был и в спальне.

Жур заглянул в бар-холодильник. Он был забит бутылками с напитками. Часть из них начата. На столе стояла ваза с фруктами, явно купленными на рынке: сочные груши, неправдоподобной величины гранаты, кисти крупного чёрного винограда.

Все комнаты был чистыми.

— Горничная полчаса как прибрала, — сказала дежурная.

— Это видно, — кивнул Измайлов, подумав, что не мешало бы поговорить и с горничной.

Осмотр начали с бельевого шкафа. Там висели на вешалках несколько сорочек, два костюма — тёмный, строгий и светло-коричневый. Были тут ещё кожаная куртка и плащ.

Во внутреннем кармане тёмного пиджака Жур обнаружил любительское удостоверение на право вождения автомобиля на имя Кима Харитоновича Варламова. Достаточно было мельком глянуть на фотографию, чтобы убедиться: покойный был Варламовым.

— Других документов нет? — спросил Измайлов, кладя книжечку на стол.

— Вроде нет, — ответил капитан.

— Странно… А служебное удостоверение, паспорт? А партбилет?

Старший оперуполномоченный осмотрел ящики стола, тумбочки, но тоже ничего не обнаружил.

— Может, в чемоданах? — высказал предположение прокурор.

Чемодана было два: один большой, жёлтой кожи. Другой — новенький «дипломат». В жёлтом лежала стопка носовых платков, носки, майки, трусы. На самом дне находилась целлофановая сумка с рекламой автомобиля «фольксваген», а в сумке — газетный свёрток.

Виктор Павлович вытащил сумку.

— Тяжёлая? — спросил Измайлов, видя, какие усилия приложил для этого капитан.

— Кирпичей, что ли, наложили? — удивился Жур, вытаскивая из сумки свёрток. Он раскрыл газету и присвистнул: в ней плотно лежали новенькие купюры ещё в банковской упаковке.

Директор гостиницы, который во время осмотра старался сохранять величественное спокойствие, не удержался.

— Ну и ну! — воскликнул он.

— Снова деньги… — пробормотал Измайлов.

Пересчитали, переписали номера на них. Денег в чемодане оказалось семьдесят пять тысяч.

Затем принялись за «дипломат». Его замок был закрыт на ключ, но Жур справился с ним при помощи гвоздика. В «дипломате» тоже были деньги, а также сафьяновая коробочка с изящным перстнем из жёлтого металла и зелёным камнем. Приглядевшись, на нем можно было различить искусно вырезанную лилию. Денег же в «дипломате» насчитали пятьдесят тысяч. Их номера тоже переписали.

А вот никаких документов ни в чемодане, ни в «дипломате» обнаружить не удалось.

Осталось осмотреть только ванную. Там не оказалось ничего примечательного. На вешалке висел банный халат, а на полочке возле зеркала лежала электробритва «Ремингтон».

— Будем составлять протокол? — спросил Жур.

— Да. Придётся вам быть за писарчука, — сказал Измайлов.

Все вернулись в кабинет. И только капитан устроился за письменным столом — раздался телефонный звонок. Капитан вопросительно посмотрел на прокурора.

— Возьмите, — сказал тот.

Виктор Павлович снял трубку.

— Ким Харитонович? — раздался в ней женский голос.

На миг капитан растерялся, что ответить? Врать не хотелось, но что-то подсказывало ему, что нужно начать игру.

— Слушаю, — проговорил он, стараясь придать своему голосу солидность.

— Ну слава богу! — продолжила женщина. — Я буквально обзвонилась к вам! Вчера вечером, сегодня с утра раз десять… Наверное, отдыхали?

— А что здесь люди делают?

Измайлов внимательно следил за капитаном, понимая, что телефонный звонок касался покойного и оперуполномоченный начал какую-то игру.

— Для вас, конечно, тут сплошные развлечения, забавы, а для других…

— вдруг стала напористо наступать женщина. Голос у неё был низкий, хриплый, какой бывает у пьющих и курящих женщин. — Короче, уважаемый Ким Харитонович, у меня к вам серьёзный разговор…

Жур подумал, что не мешало бы услышать этот голос и прокурору, и он сделал знак Захару Петровичу взять трубку параллельного аппарата. Измайлов понял его и вышел в гостиную.

— А кто со мной говорит? — строго спросил Жур.

— Ах, извините, забыла представиться. Я мама Светланы, Елизавета Николаевна…

— Ну и что? — с неопределённой интонацией произнёс Жур.