Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 89

— Есть один человек… Кичатов… Признаться, сам я даже в глаза его не видел. Он работал начальником следственного отдела в Рдянском областном управлении внутренних дел. Не знаю, за какие-такие грехи, но прежний министр его разжаловал и отчислил из органов. Год он где-то болтался. А вот новый министр восстановил Кичатова в звании и предложил работу в Москве.

— Редкий случай, — усмехнулся Игорь Андреевич. — Обычно у нас если уж поставят на человека отметину, так потом всю жизнь приходится отмываться. Тут же не только восстановили прежний статус-кво, но ещё, как я понимаю, с повышением. Интересно почему?

— Ей-богу, не знаю. Короче, берёшь его?

— Хорошо, рискну, — согласился Чикуров, понимая, что большего все равно вряд ли добьётся.

— Ладненько! — не смог скрыть облегчения генерал.

— Ну а насчёт сыщиков? — спросил Игорь Андреевич.

— Может, сам кого порекомендуешь? — задал встречный вопрос генерал. — Из тех, с кем тебе приходилось работать? — Он смотрел на следователя прямо-таки с отеческой лаской. — Видишь, какой даю тебе простор?

— Сразу как-то в голову не приходит…

— И меня выручишь, — добавил генерал.

— Хорошо, выручу, — улыбнулся Игорь Андреевич, вспомнив вдруг оперуполномоченного уголовного розыска капитана Латыниса. С Яном Арнольдовичем он работал по делу о березкинском экспериментальном научно-производственном объединении «Интеграл». Правда, теперь Ян Арнольдович уже был майором.

Его кандидатуру и предложил Игорь Андреевич.

— Не возражаю, — сказал генерал, записывая координаты Латыниса. — А вторым будет Жур, капитан из южноморского горуправления внутренних дел. По-моему, опер что надо! Занимался делом с самого начала, так сказать, стоял у истоков. Это раз! Очень толковый офицер — это два!

— Знаком вам по прежним делам? — полюбопытствовал Чикуров.

— Я с первых слов чувствую, каков работник, — не без гордости заявил генерал. — Жур понравился мне своим докладом. По телефону. Коротко, чётко, ясно!.. Ну вот, кажется, мы обо всем договорились?

— Почти, — кивнул следователь. — Последний вопрос: скоро появится кот из мешка? Ему нужно быть в Южноморске.

— Когда?

— Вчера, — с улыбкой ответил Игорь Андреевич.

— Хорошо, я сейчас же дам команду разыскать Кичатова, а уж он сам найдёт тебя. Лады?

— Лады, — сказал Чикуров и попрощался с хозяином кабинета.

Следующим пунктом, куда направился Чикуров, было Министерство строительства. Но только чтобы попасть в него, он потерял драгоценные полчаса: по служебному удостоверению его не пустили, потребовали заказать пропуск.

Когда наконец пропуск был выписан, Чикуров поднялся на лифте и вошёл в приёмную. Но министра на месте не было. Его помощник ясно дал понять следователю, что с «самим» Игорю Андреевичу встречаться незачем, достаточно побеседовать с кадровиком.

— В крайнем случае — с первым замом, товарищем Паршиным, — закончил помощник.

Чикуров выбрал «крайний случай».

Паршину было около пятидесяти. Голова гладкая, как биллиардный шар. И брови у замминистра были такие светлые, что разглядеть их можно было с большим трудом.

Замминистра встретил следователя чрезвычайно любезно. Узнав, что речь пойдёт о Варламове, Паршин позвонил в отдел кадров и попросил принести личное дело погибшего, что и было тут же сделано.

— Что же все-таки произошло с Кимом Харитоновичем? — спросил он.

— Вот это мы и выясняем, — ответил Чикуров, доставая бланк протокола допроса свидетеля.

Паршин, покосившись на бланк, заметил:

— Вначале у вас было желание просто поговорить, а теперь, как я вижу, намереваетесь допросить меня?

— Таков порядок, — объяснил следователь. — Я должен зафиксировать нашу беседу соответствующим образом.

Любезная улыбка исчезла с лица замминистра. Он строго посмотрел на Чикурова, словно хотел спросить, согласован ли вопрос, и если да, то с кем? Но раздумал и, дав указание секретарю ни с кем не соединять его по телефону, сухо произнёс:

— Что вас интересует?

— Расскажите, пожалуйста, о Варламове.

Паршин раскрыл папку с личным делом умершего, и потекли официальные округлые фразы. Схематично биография Варламова выглядела так: школа, институт, затем планомерное восхождение от мастера участка через все промежуточные начальственные должности до заместителя министра.

Заключительным аккордом прозвучало:

— Окончил народный университет марксизма-ленинизма, являлся активным пропагандистом. Идейно выдержан, в быту замечаний нет.

«Да, биография выглядит образцово-показательно, хоть сейчас в хрестоматию», — подумал Чикуров.

— Знаете, хотелось бы услышать, что он за человек? Ну, какой у него характер? — спросил следователь.

— Характер… — повторил замминистра, поглаживая лысый череп. — Какое теперь имеет значение? — Он вздохнул. — Кима Харитоновича нет, и копаться…

— Поймите, я не ради праздного любопытства! Варламов погиб при довольно загадочных обстоятельствах. Для установления истины все важно, все имеет значение! — убеждал Игорь Андреевич, жалея, что поспешил с бланком. Можно было оформить протокол и после.

— Говорите, загадочных? — переспросил Паршин.

— Вот именно, многое пока неясно. — Следователь демонстративно отложил ручку, как бы приглашая говорить «не для протокола». — Как давно вы знаете Кима Харитоновича?

— Давненько. С того времени, когда он ещё начальником СМУ работал. — Замминистра немного расслабился, откинулся на спинку кресла. — На него всегда можно было положиться. Если скажет «сделаю», то разобьётся в лепёшку, но своё слово сдержит. Никогда не ныл, не жаловался на так называемые объективные обстоятельства, что поставщики подводят и так далее. Держал подчинённых во! — Паршин показал крепко сжатый кулак. — Его подразделение всегда было в передовых. Ну, естественно, премии, дополнительные квартиры, путёвки в санатории, загранку и прочие блага. Зато уж с лодырями и разгильдяями не церемонился! Гнал взашей!

— Значит, имел недоброжелателей? — уточнил Чикуров.

— Недоброжелателей, — усмехнулся Паршин. — Мягко сказано! Тут премию урежешь или лишишь «тринадцатой зарплаты» — злобы не оберёшься. А если уволишь пьяницу или лентяя — враг на всю жизнь!

— Вы можете назвать кого-нибудь конкретно? — спросил следователь.

— Конкретно не знаю, — ответил Паршин. — Но что Варламову старались насолить, это факт. Анонимки строчили и министру, и в Совмин, и в ЦК, что, мол, груб. А стали проверять — просто требователен. И правильно: не будешь спрашивать с подчинённых, плана не видать как своих ушей. А план, как вы знаете, для нас закон!

— Ещё в чем обвиняли Варламова анонимщики? — продолжал расспрашивать Чикуров.

— Что с его ведома был принят объект, который не был закончен.

— Подтвердилось?

— К сожалению, да, — кивнул Паршин и добавил: — Но когда это было? Три года назад. Три! — поднял он палец. — Тогда почти все объекты сдавали подобным образом! Но не по своей воле, сами отлично знаете…

— Липа есть липа, — пожал плечами Игорь Андреевич.

— А у вас её мало было? — заметил с усмешкой Паршин. — Ходили в безгрешных. Прямо ангелы. А что теперь пишут о правоохранительных органах? Такого-то арестовали ни за что ни про что, такого-то, наоборот, освободили от наказания, а ему место в Сибири! А в Белоруссии и вовсе отчубучили: оказывается, расстреляли невиновного, а настоящий убийца продолжал гулять на свободе. — Он переложил личное дело Варламова с одного места на другое.

— Так что, уважаемый товарищ следователь, ещё не знаем, чья липа, как вы изволили выразиться, страшнее.

— Любой обман страшен, — согласился Игорь Андреевич. — И у вас, и у нас. Везде! Но продолжим о Киме Харитоновиче. За что ещё его критиковали?

— Ко всему цеплялись, — махнул рукой Паршин. — Что было и чего не было.

— И относительно женщин? — закинул удочку следователь, вспомнив сообщение из Южноморска, что погибший попал в какую-то историю с местной проституткой.