Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей - Страница 66

Згур тут же вспомнил Ичендяка. Не с ними ли Коровяк дружбу водил? Имена – и те схожи.

Дети уже пропадали – и в соседнем селе, и в дальнем. Зачем они чаклуну – о том старались не думать. День назад Коровяк предложил молодой матери горсть серебра за полугодовалого Белька. Молодуха отказалась, и вот…

Хоромина же стояла посреди леса. Не близко, но и не далеко. Но тут у войта и язык отказывал, и память пропадала – всеконечно. Он лишь повторял, что лучше бы гостям в это дело не соваться, но уж ежели сунутся, то пусть не обессудят, ибо в соседнем селе пытались, и в дальнем тоже пытались…

Как только пальцы Згура отпустили покрасневшее ухо, одноглазый сгинул – будто ветром унесло. На выгоне остались лишь Згур с венетом – да Жигша.

– Пособи, дяденька альбир Ярчук! Спаси братика! Тебе мамка хлеба отвесит, серебра даст!

Згур, от альбирства отказавшийся, явно не вызывал у мальчонки доверия.

Венет снял шапку, долго чесал затылок, вздохнул:

– Ин не взял я амулет! Добрый амулет! Добра людь подарила!

Згур, вновь вспомнив Крутя Немерянного, тоже пожалел, но не об амулете, а о гочтаке. Тоже вещь небесполезная!

– Ладно! – решил он. – Давай, Жигша, веди к Хоромине!

– А ты тоже пойдешь, дяденька? – поразился мальчонка. – Ты же не альбир!

Згур только руками развел. Ну не альбир. Бывает!

Ночной лес встретил их глухой тишиной, лишь где-то вдали слышался крик одуревшей от мороза птицы. Жигша, успевший сбегать домой за лыжами, уверенно скользил по насту, указывая дорогу. Бежать было легко – вещи оставили в селе, захватив только оружие. Згур пристроился за пареньком, далеко обогнав Ярчука. Надо было спешить, приближалась полночь, и одни боги ведали, жив ли еще маленький Белек. Не для того его Коровяк украл, чтобы кашей кормить!

След был виден – чаклун шел на лыжах, останавливался, зачем-то кружил, обходя поляны. Удивительно, но Згуру не было страшно. Он всегда опасался связываться с чаклунами да кобниками, но на этот раз ощущал лишь злой азарт. Одно дело наговоры шептать да травы варить, иное – детей у матери красть. Это уже не чаклун – тать! А с татем разговор короткий. Только бы не растеряться, не дать себя провести, как когда-то с кувшином! Эх, гочтака нет!

Думалось и о другом. Ярчук хорош, чтобы кметам в драке ребра ломать да мечом улочку прокладывать. А как увидит какого-нибудь Крутя Триждынемерянного, не застынет ли столбом, молитвы свои шепча? И Згур впервые пожалел, что с ним нет Черемоша – и Улады. Те бы точно не растерялись!

Внезапно Жигша остановился, поднял руку. Згур подъехал ближе.

– Тише, дяденька! Вот она!

Вначале Згур ничего не увидел, кроме высоких старых деревьев. Но вот свет луны скользнул по серой кладке. Стена! Да не просто стена! Таких камней Згур еще не видывал, каждый – с быка, а то и поболее. И впрямь, волаты строили!

Стена уходила ввысь и резко обрывалась. Верх ее был разрушен – давно, в незапамятные годы. Между громадных камней пустили корни старые деревья.

– Вход есть?

– Есть! – Жигша шморгнул носом. – Да только я тебе его не покажу. Я его дяденьке альбиру Ярчуку покажу!

Подъехал венет, выслушал, погладил бороду, скрывая усмешку:

– Ну, веди!

Они свернули влево и почти сразу же наткнулись на ворота. Точнее, здесь были ворота, но теперь от них остался лишь проход, посреди которого лежала громадная глыба. Згур смерил взглядом высоту и подивился. Это же какого роста были те, что здесь жили?

За воротами вновь были стены, такие же мощные и столь же разбитые. Немало силы ушло, чтобы построить такое – и еще поболе, чтоб разрушить. Проходы уходили во все стороны, но снег подсказал – чьи-то лыжи проскользили тут совсем недавно. Да не одни! А вот и валенки! Згур прикинул размер и хмыкнул. Ну и ножища!

Жигша, столь смелый в лесу, теперь, когда вокруг сомкнулись каменные стены, совсем растерялся. Згур хотел оставить его у входа, но мальчонка вцепился в руку Ярчуку и заныл, отказываясь уходить. Пришлось махнуть рукой и идти дальше.

Лунный свет падал на руины, искрился, отражаясь в глубоком снегу. Стояла странная гулкая тишина, и Згуру начало казаться, что он слышит дальние, еле различимые голоса. Играла свирель – грустно, немного заунывно. Згур помотал головой – мелодия исчезла, но затем вновь появилась, уже чуть громче, ближе.

Згур оглянулся. Венет молча шевелил губами, держа пальцы знаком оберега. Жигша – тот вообще глаза закрыл, вцепившись в рукавицу венета. Згур вздохнул – воинство! Сюда бы несколько ребят из Учельни!

Впереди стало светлее. Коридор заканчивался огромным залом. Згур задержался на пороге, выглянул…

Белый снег исчертили следы лыж. Они уходили в дальний угол, туда же тянулись отпечатки валенок. Со следами ясно. А это что?

Згур поглядел налево и замер. Белая, покрытая легким снегом рука сжимала подлокотник громадного кресла…

Волат застыл недвижно – каменный, покрытый глубокими черными трещинами. Снег покрывал голову, скрывая высеченную в белой тверди диадему. Левая рука лежала недвижно, правая – сжимала посох с отбитым навершием.

Згур покачал головой. Диво! Ну и тонкая же работа! Правда, слово не очень подходило. Тонкая! Этакую глыбищу резцом изукрасить! Славные были мастера!

– Видел такое! – венет огладил бороду, вздохнул. – Тока этот поболе будет. На Донае город есть, так там тож храмина стоит…

Сзади послышался испуганный писк. Очевидно, Жигша все же осмелился открыть глаза.

Мимо волата проходили тихо, стараясь не шуметь. Згур не выдержал – поглядел наверх. Внезапно каменные глаза сверкнули теплым живым огнем. Згур зажмурился. Нет, почудилось! Просто снег упал в каменные глазницы. Но еще долго ему казалось, что древний волат, потревоженный в своем недвижном покое, провожает взглядом непрошеных гостей…

Следы вели в еще один коридор, поуже. Он сохранился лучше, уцелели даже своды, а под ногами вместо снега заскользил чистый полированный камень. Стало темнее, хотя небольшие окна все же пропускали блеклый лунный свет. Внезапно Ярчук замер, затем, чуть подумав, указал рукой вперед. Згур не понял, и венет молча показал один палец. Ясно! Впереди какая-то тень, не иначе там другой коридор, поперечный.

Венет знаком велев своим спутникам оставаться на месте, неслышно заскользил вдоль стены. Жигша рванулся следом, и Згур еле успел перехватить мальца. Рука легла на рукоять меча. Если там засада…

Внезапно черная тень стала еще чернее. Что-то дернулось, рванулось вперед – и с хрипом сползло на пол. Ярчук осторожно выглянул, замер, а затем спокойно вытер нож о полушубок того, кто лежал перед ним.

Згур поспешил вперед, но помощь не понадобилась. Тот, кто ждал за углом, сжимая в руке тяжелую секиру, уже ничем не мог навредить. Крепкий парень, курносый, светлые волосы выбивались из-под черной мохнатой шапки…

Сзади тихо ойкнул Жигша. Згур обернулся, приложил палец к губам. Внезапно показалось, что с телом что-то не так. И шапка на месте, и валенки. А вот лицо…

Лица не было. Вместо него кривила рот деревянная личина, грубо размалеванная черной охрой. Те, что собирались здесь, не спешили быть узнанными.

Поперечный коридор был еще уже, вдобавок исчезли окна. Темнота казалась густой, словно холодный речной омут. Згур недоуменно замер. Куда теперь – налево, направо?

– Слышь! – шепот венета прозвучал над самым ухом. – Гуторят, вроде!

Згур прислушался и почти сразу же понял – голоса. Они доносились откуда-то сзади. Он оглянулся и заметил вдалеке серое пятно. Выход! Наверно, еще один зал.

Это оказался не зал – двор. Серые громады стен уходили куда-то вдаль, теряясь во мгле, а прямо перед входом, загораживая его, застыл огромный каменный блок, в давние годы рухнувший сверху. Голоса слышались совсем рядом – мужские, женские. Внезапно уши резанул плач. Ребенок! Згур бросился вперед, но рука венета схватила за плечо, сжала, не пуская.

Згур нетерпеливо скривился. Ругаться не хотелось, но в таких делах нянька ему не требовалась. Он резко обернулся – Ярчук дернул губой, что должно было означать улыбку, и кивнул, показывая на лежавшую поперек прохода глыбу. Згур понял: ему советовали не спешить, оглядеться. Он вздохнул – ладно!