Голливудские дети - Коллинз Джеки - Страница 44

– Почему ты не сказала нам, кто ты?

– А что я должна была сделать? Повесить объявление?

– Нет. – Флорри обиделась. – Но мне ты могла довериться.

Да уж, довериться Флорри было то же самое, что дать объявление на развороте «Вэрайети».

Джорданна заметила, что теперь люди относятся к ней по-другому. Ребята из офиса, которые раньше были так дружелюбны, теперь либо отдалились от нее, либо вовсю заискивали.

Нанетта вызвала ее в главный офис и принялась «морально готовить» к пробам.

– Послушай, дорогуша. – Она жадно затянулась сигаретой. – Может, у тебя что-то выйдет, а может, и нет. Камера любит одних и не выносит других. Никто не знает, как это, пока сам не окажется перед ней. – Она выдохнула ядовитый дым прямо в лицо Джорданны. – Я уверена, ты знаешь, что они хотели взять на эту роль Вайнону Райдер.

Спасибо, обнадежила.

В костюмерной надменного вида дама в очень плохо сидящих на ней брюках пыталась уговорить Джорданну надеть для проб короткое красное платье с большим вырезом.

– Нет. – Джорданна руководствовалась инстинктом. – Мой персонаж не надел бы этого, оно слишком вульгарно.

– Я лучше вас знаю, что надел бы персонаж! – Дама была готова к схватке.

Джорданна не сдавалась.

– Я не буду сниматься в этом платье.

И она рылась в одежде, пока не нашла простой белый костюм из шелка.

– Сиенна не подчеркивает свою сексуальность. Джорданна приложила к себе костюм. – Вот это подойдет чудесно.

Костюмерша состроила недовольную мину, но согласилась.

Читать сцены с Бобби было болезненно трудно. Ей хотелось курнуть «травки», хотелось быть пьяной. Чтобы ее вообще не было здесь.

О Чарли, ты мне так нужен! Где ты?

Бобби был вполне приятен, но он быстро терял терпение, если у нее что-то не получалось, и это заставляло Джорданну нервничать.

Когда она вошла в роль, то почувствовала в себе Сиенну. «Я знаю эту девушку, – думала она. – Я ее знаю очень хорошо. Ей по-настоящему плохо. И, если бы я не умела выжить, это могла бы быть я».

– О чем ты думаешь? – Бобби положил сценарий на стол.

– О героине и ее проблемах. – Джорданна на секунду замолчала. – Я понимаю ее. Сиенна немного сумасшедшая, как и я.

Он вскинул бровь.

– Так ты немного сумасшедшая, Джорданна? – поддразнил он.

– Ты знаешь, о чем я, Бобби. Твоя жизнь не всегда была легкой, я уверена.

Их глаза встретились. Они прекрасно понимали друг друга.

– Правильно. – Бобби отвел взгляд и снова взял в руки сценарий. – Давай еще раз прочтем вторую сцену.

Две выбранные ими сцены были совершенно разными. Первая – из начала фильма, когда Сиенна выглядела наивной и невинной. Второй эпизод происходил в конце, когда безумие героини было уже очевидным.

Больше всего Джорданне нравилась вторая сцена: сумасшедших играть легко.

Через некоторое время Бобби встал.

– Все. Оставляю тебя одну. Займись прической и макияжем. Увидимся на съемочной площадке. – Он пожал ей руку. – Удачи!

Ей не пришло с голову ни слова. Что с ней?

– Спасибо, – выдавила она. – Я…. ну, я буду стараться.

ГЛАВА 23

Увидев «Стайл Ворз», Кеннеди пришла в ярость. Они взяли ее статью о Бобби Раше и совершенно переделали, добавив кучу материала о его отце и проблемах – все то, что хотел видеть в статье Мейсон. И интервью было подписано ее именем. Ее именем!

Доведенная до бешенства, Кеннеди позвонила Мейсону. Он свалил всю вину на слишком ретивого редактора. Она без обиняков выложила ему все, что думала о его работе. Кеннеди не знала, что делать: такого с ней еще не случалось, и она чувствовала себя так, словно ее предали.

Роза пришла и успокоила ее.

– Тебе нужен хороший юрист, – посоветовала она. – Останься работать в этом журнале, но составь документ, согласно которому они не смогут изменить ни слова, иначе ты затаскаешь их по судам, зачем бросаться хорошей работой?

Несмотря на весь свой гнев, Кеннеди согласилась, что это превосходная идея.

Роза уселась на пол в гостиной и стала делать гимнастику для ног.

– Состоялось еще одно убийство, – сообщила она.

– Когда? – быстро спросила Кеннеди.

– Несколько суток назад, в Пасадене.

– Кто стал жертвой на этот раз?

– Еще одна женщина задушена в своей квартире. Она жила со своим другом, но он как раз тогда уехал из города. – Роза вытянула ноги. – Вот в чем дело: везде одни и те же обстоятельства – ее не изнасиловали, не ограбили, и убийца оставил на ее теле записку: «Смерть предателям». Информация не для широкой публики, но у одного из наших репортеров есть связи в полиции округа; они получили рапорт об убийстве по телетайпу. Записка такая же, как на той женщине в Западном Голливуде.

– Что говорит полиция?

– Ничего.

– Задушены три женщины за два месяца.

– Я знаю.

– Чем занималась жертва?

– Работала в банке.

– Хм-м… – Кеннеди задумалась. – Ты знаешь, что предыдущие работали в кино? Маргарита была гримером, а Стефани Вульф, как я выяснила, работала в сценарном отделе.

– Возможно, простое совпадение. Этого недостаточно, чтобы строить версию.

– Знаю. Но, разумеется, кто-то кроме меня расследует это дело?

– Ты права.

– Кто ведет это дело, Роза?

– Проблема в том, что убийства совершены в разных районах, так что над делом работает несколько человек. Но я постараюсь что-нибудь узнать.

– Постарайся.

На следующее утро она попыталась дозвониться Бобби Рашу, горя желанием извиниться. Естественно, ей это не удалось. Тогда она написала ему письмо, объясняя, что произошло. Это немного улучшило ее настроение.

Детектив Карлайл был толст, глуп, ел на завтрак пончики, курил дешевые сигареты и копил деньги на пересадку волос. Он служил в полиции слишком долго, его уже ничто не волновало – ему было достаточно собственных проблем.

Во-первых, жена: она хотела, чтобы он вышел в отставку и они переехали в Монтану. Во-вторых, любовница: она хотела, чтобы он развелся с женой и переехал жить к ней. Обычно детектив Карлайл бывал рад, если ему удавалось относительно спокойно прожить день.

Когда Кеннеди Чейз потребовала у него интервью, он отказался. Очевидно, у этой женщины были связи, потому что через час ему позвонил капитан и приказал с ней встретиться.

– О чем я могу разговаривать с журналисткой?

– Она пишет статью о задушенной женщине. Вам следовало бы позаботиться о том, чтобы наш департамент предстал в выгодном свете.

– О'кей, о'кей, – неохотно согласился детектив Карлайл.

Он был потрясен, когда Кеннеди вошла в его кабинет. Детектив не ожила увидеть такую классную блондинку с великолепной фигурой. Он весь подобрался.

– Чем могу быть полезен, лапочка? – спросил он, улыбаясь своей лучшей «жеребцовой» улыбкой.

– Для начала прекратите называть меня лапочкой, – резко заметила она и села напротив него, скрестив потрясающие ноги.

Еще одна неприступная феминистка. Где те дни, когда он мог сделать женщине комплимент без риска нарваться на резкий ответ?

– Чем могу вам помочь, мисс? – саркастически осведомился он.

Она предпочла не обращать внимания на его настроение.

– Я пишу статью о женщинах, которые были задушены в Лос-Анджелесе в последние два месяца.

– Да, да. – Его это не заинтересовало. – Я только отвечаю за ту, которая жила в Западном Голливуде.

– Почему же?

– Потому что это единственное преступление, которое произошло в моем районе.

– Но разве у вас нет чувства, что убийства могут быть связаны между собой?

– Где вы это слышали? – осторожно поинтересовался он.

– Не имеет значения, где.

– Для меня имеет.

– Я хотела бы знать все, что известно вам.

Он прокашлялся. Кем себя считает эта неприятная девица?

– Единственное, что я могу сказать, так это то, что сейчас у нас нет никаких доказательств этого.

– Как вы можете так говорить? – с нажимом произнесла Кеннеди. Этот парень определенно смахивал на идиота. – Убийца оставил на двух последних жертвах одинаковую записку: «Смерть предателям». Здесь обязательно должна быть связь.