Узы крови - Шелдон Сидни - Страница 38

Рис Уильямз оказался косвенно замешанным в том, как Элизабет лишилась невинности.

Мысль о том, что пора обзавестись мужчиной, все более привлекала Элизабет. Частично это шло от полового влечения, которое волнами накатывало на нее столь внезапно и охватывало столь сильно, что причиняло почти физическую боль. Но было в желании и огромное любопытство, желание знать, что это за ощущение. Естественно, она не могла переспать с первым попавшимся мужчиной. Он должен быть особенным, таким, кого она очень высоко ценит и кто, естественно, высоко ценит ее. В одну из суббот отец устроил на вилле большой прием.

– Надень все самое лучшее, – сказал Рис Элизабет. – Я хочу похвастать тобой перед всеми.

Элизабет затрепетала, подумав, что на приеме будет его дамой. Но Рис приехал на прием в сопровождении итальянской княгини, красивой статной блондинки. В гневе и чувствуя себя обманутой, Элизабет оказалась в постели с пьяным бородатым русским художником по фамилии Васильев.

Их короткий роман завершился полным фиаско. Элизабет так нервничала, а Васильев был настолько пьян, что Элизабет так и не поняла, где были начало, середина и конец полового акта. В качестве нежного вступительного аккорда Васильев быстро стянул с себя штаны и плюхнулся на кровать. Элизабет готова была немедленно дать деру, но желание отомстить Рису за его предательство удержало ее на месте. Она разделась и юркнула в постель. Секунду спустя без всякого предупреждения Васильев уже овладел ею. Это было необычное ощущение. Оно не было неприятным, но и земля явно не застыла на своей орбите. Тело Васильева вдруг напряглось и, вздрогнув, обмякло. Элизабет лежала рядом, ничего, кроме отвращения, не испытывая. Трудно было поверить, что это и есть то, о чем ученые пишут книги и что воспевают поэты. Она подумала о Рисе, и ей захотелось плакать. Наспех одевшись, она ушла к себе. Когда на другое утро художник позвонил ей по телефону, Элизабет попросила экономку сказать, что ее нет дома. На следующий день Элизабет уехала назад в школу.

Летела она на борту авиалайнера фирмы вместе с отцом и Рисом. Самолет, предназначенный для перевозки сотни пассажиров, был переоборудован в роскошную летающую гостиницу. В хвосте находились два просторных изящно оформленных спальных отделения с отдельными ванными комнатами и удобный рабочий кабинет, в средней части корабля гостиная, сплошь увешанная картинами, и прекрасно оборудованная кухня впереди, рядом с кабиной пилотов. Элизабет про себя называла этот авиалайнер волшебным ковром-самолетом.

Мужчины почти всю дорогу говорили о делах. Когда Рис немного освободился, они с Элизабет сыграли партию в шахматы. Партия закончилась вничью, и, когда Рис сказал: «Я поражен», она зарделась от удовольствия.

Быстро пролетели последние месяцы школьной жизни. Пора было подумать о будущем. На память пришел вопрос, заданный Рисом: «А чем хотели бы заняться потом?» Она и сейчас не смогла бы на него ответить. Под влиянием старого Сэмюэля Элизабет новыми глазами стала смотреть на дело своей семьи, и ей ужасно хотелось принять в нем посильное участие. Но какое именно? Может быть, начать с помощи отцу? Она помнила легенды о своей матери, которая слыла великолепной хозяйкой, и в этом качестве была незаменимой помощницей для Сэма.

Теперь она займет ее место.

И это будет началом.

14

Свободной рукой шведский посол оглаживал зад Элизабет, но она плавно кружась с ним в вальсе, старалась не замечать этого; ее глаза оценивающе оглядели элегантно одетых гостей, оркестр, слуг в ливреях, буфет, ломившийся от разнообразных экзотических блюд и тонких вин, и она мысленно похвалила себя: «Вечер удался на славу!»

Прием проходил в бальном зале их поместья на Лонг-Айленде. На прием было приглашено двести особо важных для «Роффа и сыновей» персон. Неожиданно Элизабет почувствовала, что посол очень сильно начинает прижиматься, пытаясь возбудить ее. Языком он тихонько прикоснулся к ее уху и прошептал:

– Вы прекрасно танцуете.

– Вы тоже, – улыбаясь сказала Элизабет и, неожиданно сбившись с такта, оступилась и острым каблуком бальной туфли, как бы нечаянно, сильно наступила ему на ногу.

– Ради бога, простите, ваше превосходительство, – с деланным раскаянием воскликнула Элизабет, – позвольте я принесу вам чего-нибудь выпить.

И она оставила его, легко скользя меж танцующих пар, направляясь к бару, по пути проверяя, все ли на месте и все ли довольны.

Поскольку отец во всем требовал совершенства, Элизабет, будучи к этому времени хозяйкой уже свыше ста его официальных приемов и встреч, никогда, даже на минуту, не позволяла себе расслабиться. Каждая встреча была событием, премьерой с десятками непредсказуемых мелочей, любая из которых могла преподнести неприятный сюрприз. Но никогда она не была так счастлива. Сбылась мечта ее юности стать близким другом отца, стать полезной ему, сознавать, что он нуждается в ней. Она примирилась с тем, что нужда эта была лишена личностного отношения, что ценилась не она сама, а то, какой вклад она вносила в дело развития фирмы. Ибо это был единственный критерий, по которому Сэм оценивал людей. Элизабет достойно заполнила брешь, зиявшую со времени смерти ее матери: она стала хозяйкой всех его официальных раутов. Но будучи очень умным и наблюдательным человеком, она многому и научилась. А учиться было чему: вместе с отцом она бывала на деловых встречах в самолетах, гостиницах, заводах, посольствах и дворцах. Она видела, как отец умело распоряжается данной ему властью, как, ворочая миллиардами долларов, покупая или продавая, строя или разрушая, не упускает из виду никакой мелочи. «Рофф и сыновья» представлялись ей огромным рогом изобилия, и она видела, как мудро и щедро отец одаривает из него друзей и мастерски оберегает богатства концерна от врагов. Это был восхитительный мир интереснейших людей, и Сэм Рофф царил в нем на правах владыки.

Оглядывая зал, Элизабет заметила у бара Сэма, беседовавшего с Рисом, каким-то премьер-министром и сенатором из Калифорнии. Поймав взгляд Элизабет, отец поманил ее пальцем. Она пошла к нему, вспоминая на ходу, как все это начиналось.