На пороге ночи - Брюссоло Серж - Страница 54

Рана начинала болеть, от пупка исходила неприятная раздражающая пульсация. Санди вымыла руки, спустила воду в ванне и протерла липкое от пота лицо. Затем легла на кровать, чтобы немного прийти в себя.

«Все будет хорошо, – повторяла она. – Нет никакой опасности. Так пораниться можно и во время дорожного происшествия, например, упав с мотоцикла на шоссе».

Тут я слетаю с сиденья, и бац! Смотрю – на животе ободрана кожа…

Внезапно у нее промелькнула мысль, от которой она пришла в ужас. Подумать только, ведь Декстер проделывал это множество раз в антисанитарных условиях, срезая кожу самодельным скальпелем из консервной банки…

Приблизительно через час Санди переменила повязку. Кровь идти перестала, но рана напоминала начинавший гноиться след от укуса.

– Я решилась на это ради Робина, – прошептала Санди. – Возможно, я никудышный психолог, но по крайней мере способна на жертву.

Одевшись, она положила пузырек в сумочку. Настало время переходить в контратаку.

Декстер сидел в парке на своем обычном месте. Санди медленно приблизилась к скамейке. По непривычному ощущению влаги на животе, она догадалась, что рана снова открылась. Остановившись перед юношей, Санди достала пузырек.

– Декстер, – тихо произнесла она, – я хочу стать вашей подданной, гражданкой Южной Умбрии.

Санди вложила ему в руку маленький сосуд, в котором плавал лоскуток кожи, потом приподняла свитер так, чтобы юноша увидел повязку. Декстер нахмурился, его лицо выражало недоверие.

– Покажите рану! – потребовал он.

Санди подчинилась, отодвинув марлю. Юноша подошел совсем близко, и Санди почувствовала на своей коже его дыхание. «Боже, – подумала она, – сделай так, чтобы Атазарову не пришла в голову дурацкая мысль прогуляться по парку».

Декстер довольно кивнул.

– Что ж, – сказал он, – просьба будет удовлетворена. Отныне можете считать себя гражданкой Южной Умбрии, а меня – вашим королем. Встаньте на колени, таковы правила.

«Проклятие!» – чуть не вырвалось у Санди, но пришлось повиноваться.

«Монарх» удовольствовался тем, что слегка коснулся затылка женщины, как бы давая ей свое благословение. Его лицо светилось торжеством.

– Идите за мной, – важно проговорил юноша. – Я разрешу вам воспользоваться моим изобретением. Вы первая испытаете на себе действие передающегося универсального знания. Дети, которые у вас родятся, станут обладателями всего, что вам известно, и ваша память будет навечно запечатлена в их мозгу. Даже если вы умрете, они не останутся в одиночестве, потому что мать поселится у них внутри. Дети смогут бродить по вашим мыслям, словно по садовым аллеям, перебирать воспоминания и находить ответы на вопросы. Перелистывая альбом памяти, они обретут вашу плоть, станут вами. Они увидят то, что когда-то видели вы, почувствуют то, что когда-то чувствовали вы.

Декстер поднялся со скамьи и пошел в сторону садового домика. Отступать было поздно, и Санди двинулась за ним. В тот момент, когда она переступала порог таинственной «лаборатории», в груди у нее что-то дрогнуло. Конечно, болезнь юноши, окруженная трогательным ореолом компенсаторных фантазмов, вызывала у Санди искреннее сочувствие, но в то же время она ему не доверяла. Как только они оказались наедине в закрытом помещении, Санди стало страшно.

Достав с одной из полок бутылочку из-под содовой, Декстер протянул ее Санди.

– Возьмите, – сказал он, – и выпейте до конца. Вы первая обретете бессмертие в памяти детей и ваших внуков, ибо воспоминания будут прибавляться с каждым новым поколением, и через столетие у ваших потомков в головах будет целый народ. Огромная толпа, нация. Единственная стоящая нация – их семья. В этой людской массе вы как бриллиант засверкаете особым блеском, потому что были первой, прародительницей. Не бойтесь, пейте.

Сандра покорилась. Еще до того как поднести горлышко бутылки ко рту, она уже знала, что ей предстоит выпить сперму. В бутылке находилась сперма Декстера Маллони. Какой смысл он в это вкладывал? Символическая форма процесса оплодотворения? Завуалированный половой акт или…

Или он просто решил над ней поиздеваться?

Отказаться и вторично вызвать его гнев? Рисковать она не имела права. Тремя быстрыми глотками Санди осушила бутылочку, изо всех сил стараясь скрыть отвращение. Действительно он так наивен или, напротив, прекрасно знает, что делает? Ей, вероятно, удалось бы это определить по выражению его лица, но, как назло, в домике было темно. Мучительно борясь с собой, чтобы тут же не извергнуть выпитое на ботинки своего «короля», Санди подумала, что дорого бы сейчас дала за стакан виски.

– Вот и отлично, – прошептал Декс. – Дело сделано. Пока вы ничего не чувствуете, но ваши дети будут этим пользоваться с момента рождения. Теперь вы должны с вниманием относиться к каждому своему поступку. Помните: потомки получат доступ к вашим воспоминаниям и смогут вас осудить. Все, что с вами происходит, начиная с этой минуты станет достоянием тех, кто родится от вашей плоти. Представьте, что ваши воспоминания записываются на вечный, не подвластный разрушению носитель. Они будут передаваться из одной головы в другую, и так бесконечно.

Сандра его не слушала. У нее было единственное желание: поскорее забежать в туалет и хорошенько прополоскать рот. На языке до сих пор держался вкус спермы – вкус сырой, не очень свежей рыбы.

– Пойдемте… – неожиданно произнес Декстер. – Я поговорю с ребенком, который лежит в комнате наверху.

«Все-таки я своего добилась», – подумала Санди, с трудом сдерживаясь, чтобы не вытереть губы носовым платком.

Санди нервничала. Ее по-прежнему тошнило, да и рана не переставала о себе напоминать. Покинув больницу, она первым делом доехала до винного магазина, купила бутылку виски «Джимми Бим» и, свернув в тихий переулок, сделала три больших глотка. Алкоголь сразу ударил в голову. Декстер не подвел Санди: он действительно пошел вместе с ней к Робину и, сидя у изголовья его кровати, долго рассказывал о Южной Умбрии. Робин никак на это не реагировал, но Санди знала, что чудес не бывает, и не пришла в отчаяние от апатии ребенка, воспринимая ее как должное.

– Завтра мы все начнем сначала, – ободрил Декстер. – Мальчишка тоже может стать моим подданным. Для успешного внедрения передающегося универсального знания мне понадобятся испытуемые.

Итак, контакт между подростками был наконец установлен.

Надеясь справиться с тошнотой, Санди решила пообедать в кафе. По дороге она невольно спрашивала себя, что, интересно, мог подумать Миковски о ее стратегических планах? Внезапно Санди вспомнила, что совсем забыла выполнить приказ шефа – сфотографировать бумажное «королевство». Однако дела следствия ее больше не интересовали, главное – поскорее вывести Робина из небытия.

«Досадно, – сказала она себе, – ведь он никогда не узнает, на что я ради него пошла, маленькая дрянь!»

Санди разглядывала людей, сидевших за соседними столиками, и ее просто распирало от смеха. «Как, вы не знаете? – хотелось ей крикнуть. – Сегодня я выпила сперму сумасшедшего! Гениальный ход, не правда ли?»

Пытаясь настроиться на серьезный лад, Санди стала размышлять о том, почему Декстер, зная, где находятся похитители, ни разу не попытался убежать из лечебницы, чтобы до них добраться. За юношей практически никто не следил, и он легко мог выйти за ограду, раздобыв предварительно какую-нибудь одежду.

«Все не так просто, – рассуждала Санди. – Декстер слишком долго пробыл в больнице и боится свободы. Но главное – страх, что его вновь отвергнут. Юношу наверняка пугает мысль, что родители захлопнут перед ним дверь, даже если у него хватит смелости в нее постучать. Вот почему он ничего не предпринимает – не хочет новых разочарований. Даже имея шанс вернуться, Декстер предпочитает не рисковать. Он просто не сможет пережить этого дважды».

Официантка принесла ее заказ – сырный салат. Через минуту Санди погрузилась в мечту о том, как она будет жить в больнице рядом с Робином, сидя у его изголовья, вдали от людей и всего мира… Ее охватило ощущение счастья, близкое к эйфории.