Гарольд, последний король Англосаксонский - Бульвер-Литтон Эдвард Джордж - Страница 84

– Прошедшей ночью, – сказал он, вручая королю какое-то письмо, – когда ты вышел из дворца, прибыло множество ратников из Герфорда и Эссекса; самыми лучшими из них оказались вассалы Хильды. Они-то и принесли это знамя, на которое пророчица употребила все драгоценности, которые когда-то принадлежали Одину и перешли к ней по наследству от датских королей.

Гарольд разрезал шелковый шнурок, которым было обвязано письмо, и прочел следующее:

«Король Англии! Прощаю тебе разбитую жизнь моей внучки. Кого кормит земля, тот и должен защищать ее, потому посылаю тебе то, что у меня есть лучшего – сильных, храбрых и верных людей. Так как Хильда, подобно Гюде, происходит от северного бога войны, род которого никогда не вымрет, то прими от меня знамя, вышитое сокровищами, вывезенными Одином с Востока. Под тенью этого знамени, под сиянием сокровищ Одина да будет твоя рука тверда, как сталь, и сердце твое да не знает боязни! Хильда, дочь королей, клянется Гарольду, вождю саксонцев».

Когда Гарольд кончил читать письмо, Хакон продолжил:

– Ты не можешь себе представить, какое благоприятное действие произвело это знамя, которому приписывают волшебную силу, на все войска, особенно на датчан.

– Это хорошо, Хакон, – ответил с улыбкой Гарольд. – Мы с тобой отстанем немного от войска, потому что придется ехать мимо холма, где находится жертвенник, и там Хильда, вероятно, будет нас ждать; и мы поблагодарим ее за знамя и за ратников, присланных ею... Не они ли вот те, что едут впереди лондонского отряда – все такие здоровые, рослые, статные?

– Да, это ее воины.

Король приветствовал их ласковым словом и потом отъехал с Хаконом к телегам с продовольствием, следовавшим за армией. Когда они доехали до большого холма, то сошли с лошадей и поспешили к известным развалинам. Возле жертвенника были две женские фигуры; одна, безжизненная, лежала на земле, другая сидела, наклонившись над нею. Лица сидящей не было видно, так как оно было закрыто руками, в первой же Гарольд и Хакон узнали пророчицу. На бледном лице Хильды лежала печать смерти; неописуемый ужас был написан в его искаженных чертах и в неподвижном взоре. Подошедшие не могли сдержать крика ужаса; сидевшая фигура невольно встрепенулась и открыла лицо – отвратительнее его не было во всем мире.

– Кто ты; – спросил король, – и почему труп Хильды лежит здесь на кургане? Хакон, в лице усопшей читается скорбь и страх, как будто она увидела приближение убийцы! Отвечай же мне, ведьма!

– Осмотрите усопшую, – ответила колдунья, – вы не найдете на ней признаков насилия... Я теперь в первый раз вижу мертвое тело... Ты, король, сказал правду, ее убил испуг... Ха-ха-ха! Она хотела узнать грозную тайну – и узнала ее! Да, она разбудила мертвеца... разгадала загадку... Ты, король, и ты, мрачный и бледнолицый юноша, хотите ли узнать то, что сказано Хильде? Когда встретитесь с ней в царстве теней, расспросите ее! И вам обоим хочется поднять завесу будущего? Вам хочется узнать тайны всемогущей судьбы? Вы хотите взлететь почти до неба? О, вы, черви земные, оставайтесь внизу! Одна из тех ночей, в которых заключается блаженство презираемой вами, гордецами, колдуньи, остудила бы вашу жаркую кровь и сделала бы вас подобными холодному, беспомощному трупу, который распростерт теперь у ваших ног!

– Хакон! – крикнул король. – Беги, позови слуг и заставь их стеречь этого безобразного и зловещего ворона!

Хакон повиновался; но когда он вернулся, король был один: он с печальным лицом и в глубоком раздумье стоял, облокотившись на жертвенник; колдуньи уже не было.

Тело умершей отнесли на виллу, и Гарольд приказал вызвать к нему жрецов. Он подошел к покойнице и закрыл ей глаза. Взяв Хакона под руку, он пошел вместе с ним к ожидавшим коням.

– Что еще напророчила тебе злая колдунья? – спросил Хакон спокойно. Молодой человек не ведал ни робости, ни страха.

– Хакон, – сказал король, – все наше будущее зависит от Суссекса; о нем должны мы думать... То, что мы сейчас видели, это остатки язычества; они не должны пугать нас и смущать, не должны отвлекать от наших обязанностей. Взгляни на эти памятники, имевшие такое ужасное влияние на наших дедов. Вот разрушенный жертвенник нашего предка Тора; вот развалины римского храма, бот жертвенник друидов. Это – символы прошлых, исчезнувших веков. Мы вступили в новую эру, и нам незачем погружаться во мрак прошедшего и заглядывать в будущее: будем исполнять долг, до всего остального нам нет дела. А будущая жизнь откроет нам со временем свою вечную тайну.

– Не близко ли она? – прошептал задумчиво Хакон.

Молча сели они на лошадей; как будто управляемые одним и тем же чувством, оглянулись назад. Грозно возвышались за ними угрюмые развалины; с загадочной смертью знаменитой пророчицы их покинул, казалось, последний гений мрачного, языческого Севера. А на опушке леса неподвижно стояла безобразная ведьма и грозила всадникам костлявой рукой.

ГЛАВА 4

Герцог Вильгельм расставил свои войска под Гастингсом. В тылу их он велел на скорую руку выстроить деревянное укрепление, которое, в случае отступления должно было служить безопасным убежищем. Корабли он велел вывести в море и расставить их так, чтобы воинам его не было возможности бежать. Повсюду были расставлены дозоры, чтобы их нельзя было захватить врасплох.

Вильгельм с утра до ночи был занят составлением планов сражения. Отступление было, по его мнению, чрезвычайно важно, и на него-то он тратил все свое время.

Гарольду теперь уже приходилось воевать не с грубой силой, а с людьми, у которых каждый шаг и движение были рассчитаны заранее.

В один прекрасный день, когда Вильгельм находился среди блестящего оружия, развевающихся знамен, скачущих коней и могучим голосом отдавал приказания, к нему во весь опор прискакал де-Гравиль, под командой которого находился один из передовых постов, и доложил с волнением:

– Король Гарольд приближается со своим войском. Он, как видно, намерен удивить нас внезапностью.

– Стой! – воскликнул герцог, приподнимая руку.

Вокруг него все собрались в ту же секунду. Он отдал приказания Одо и Фиц-Осборну и поскакал вперед, чтобы убедиться лично в справедливости слов де-Гравиля.

За полем начинался лес, уже поблекший от разрушительного дыхания осени. Как только всадники миновали лес, они увидели блеск саксонских копий, возвышавшихся над небольшим холмом. Приказания Вильгельма были исполнены: его лагерь мгновенно приготовился к битве. Герцог взошел на другой холм и долго наблюдал за движением неприятеля. Когда он повернул назад к своему лагерю, то произнес с улыбкой:

– Надеюсь, что саксонец остановится на том холме и даст нам время опомниться... Если он осмелится приблизиться, справедливое небо даст нам его корону и бросит его тело на съедение воронам!

Опытный воин не ошибся в расчете: неприятель остановился на вершине холма, Гарольд, вероятно, убедился, что донесения о численности, дисциплине и превосходстве нормандцев не были преувеличены и что предстоящее сражение может быть выиграно не пылкой отвагой, а только хладнокровием.

– Он поступает умно, – сказал герцог задумчиво, – вы, друзья мои, не воображайте, будто мы увидим Гарольда пылким, безрассудным юношей... Как называется эта местность на карте, она вся прорезана холмами и долинами? Ну, скорее говорите, как она называется?

– Какой-то саксонец уверял, что она называется Селак или Санглак – нелегко разбирать их ужасный язык, – ответил де-Гравиль.

– Клянусь честью! – воскликнул внезапно Гранмениль. – Мне кажется, что скоро это название станет известным всему миру; оно звучит зловеще... Санглак, Сангелак – кровавое озеро!

– Сангелак! – повторил с изумлением герцог. – Я слышал это где-то... во сне или в действительности... Сангелак! Сангелак!... Название этой местности чрезвычайно верно, нам придется пройти целые реки крови!