Гном Гномыч и Изюмка - Балинт Агнеш - Страница 3

Ну, тут вскоре совсем завечерело. Гномыч и говорит Изюмке:

— Сходи-ка, братец, хвороста охапку принеси. Там за домом сухой хворост лежит. Да побыстрее, а то огонь в печке вот-вот погаснет.

Но Изюмка развалился на своей соломенной лежанке, охает и похрюкивает жалобно:

— Ох, устал! Все косточки ноют. Пошевелиться больно.

— Интересно, — покачал головой Гномыч. — Как наперегонки бегать, косточки не ноют, а как за хворостом идти…

Изюмка задумался: что бы ему такое сказать, чтобы за хворостом не ходить?

— Знаешь, Гномыч, — говорит он. Признаюсь тебе честно: темноты я боюсь. А вдруг там где-нибудь черный волк хоронится?

Гномыч даже захохотал:

— Вот те на! Ты же, когда Филю домой провожал, не боялся?

— Тогда — не боялся, — смутился поросенок. — Но сейчас-то ведь темнее стало! Сейчас волки наверняка уже вокруг дома собрались. Ты же см, Гномыч, знаешь, что в стужу они из леса поближе к домам подбираются. А сейчас как раз очень холодно. Посмотри, вон у нас на оконном стекле какие узоры!

— Холодно, это верно, — подтвердил Гномыч. — Самое время дровец в печку подкинуть. Но раз уж ты волков боишься, не ходи. Не будем сегодня и свеклу варить, винегрет делать…

А на плите в это время свекла варилась в большой кастрюле: Гномыч собирался любимое Изюмкино блюдо делать — винегрет.

Как это не будем? От одной такой мысли Изюмку будто ветром с лежанки сдуло: так быстро он вскочил и за хворостом побежал.

Целый ворох сушняка притащил и печную топку битком набил. А когда свекла уварилась, принялся с нее кожуру счищать. Гномычу даже от сапожных дел отрываться не пришлось.

Изюмка сам все сделал: и свеклу на кусочки порезал, и капустки с картошкой добавил, и постным маслом сверху полил. Потому что он такой: ежели уж одолеет свою лень, то лучшего помощника Гномычу и искать не надо.

РЕПЕЙНИК

Когда Изюмка ходил на прогулку с мышкой Кишмишкой, от этого получались одни только огорчения. Хитрая Кишмишка обязательно что-нибудь да найдет по дороге: то красивое голубиное перо, то разноцветный камешек или сучок древесный, похожий как две капли воды на гномика.

А Изюмка никогда ничего не находил. Конечно, если бы он принялся рыть пятачком землю, он бы тоже нашел что-нибудь: может, пуговицу, а может, какую-нибудь кость завалящую. Или черепок, или ржавую подкову, или желудь. А может, даже вполне вкусный корешок. Да только в такую стужу кому охота в земле копаться? Только свой пятачок о мерзлую землю исцарапаешь.

И все же как-то раз Изюмке тоже повезло: на краю канавы он нашел прошлогодний сухой репейник.

— Смотри-ка, что у меня! — с гордостью похвастался он Кишмишке.

Но мышка только носик презрительно сморщила:

— Фи! Подумаешь, прошлогодний репейник! На что он годится! Корзинку из него не сплетешь. Один мусор — только и всего!

— И никакой не мусор! — гордо встал на защиту своей находки Изюмка. — Еще как сгодится.

— На что?

Изюмка посмотрел вокруг себя. Действительно, на что может сгодиться прошлогодний репей?

Над ними, тяжело махая крыльями, пролетел старый Грач. Изюмка обрадовался:

— Смотри, Мышуля, я сейчас запущу репейником в этого грача! Знаешь, как здорово репейник прилипает к перьям!

И точно! Комок из колючек репейника ракетой взмыл вверх и так ловко вцепился в оперение старого Грача, что тот ничего и не почувствовал.

— Ух, до чего же ты меткий! — восторженно пропищала Кишмишка. — Это надо же! Влет птицу бьешь, без промаха!

Изюмку прямо-таки распирало от гордости, когда он шел домой.

Но дома его ждали неприятности: возле печки сидел дядя Грач, а на крыле у него болтался комок репейника.

— Знал бы я, что он к нам в гости летит, разве стал бы в него кидать?! — испугался Изюмка. — Что теперь скажет Гном Гномыч?

Закручинился Изюмка и даже забыл поздороваться. Но Гномыч напомнил поросенку об этом.

— Ветер, навер-р-рное, унес с собой его голос, — вежливо предположил Грач. — У меня вон тоже, пока я летел, совсем смер-р-р-зся клюв. И крыльев своих я почти не чую!

С этими словами Грач растопырил крылья, чтобы погреть их возле теплой печки.

— Смотри-ка! — воскликнул вдруг Гномыч. — Что это за клубок у тебя там на крыле?

Подслеповатый Грач принялся крутить-вертеть головой, пока и сам не разглядел у себя в перьях клубок репейных колючек.

— Пррроклятие! — сердито каркнул он. — Пррра-во, ума не прр-риложу, где к моим перррьям мог прр-рицепиться этот ррре-пей?

— Наверное, где-нибудь на лугу? — предположил Гномыч, но Грач возмущенно закаркал:

— Не прри-ходилось мне сегодня пррриземляться ни на каких лугах. Тем более, что я торрропился. Готов пррревратиться в черррвяка, если это кто-то в меня нарочно не бррросил рррепейником!

— Да кто же это посмел? — вскричал Гном Гномыч и удивленно посмотрел на Грача.

— Кто? Пррростите, сейчас прррипомню! Скорррее всего, это озорррники бельчата. Они живут в дупле на самом кррраю дубррравы.

— Это вполне возможно. Бельчата иногда швыряют вниз, на землю, ореховые скорлупки.

— Скорррлупки — всего лишь беспорррядок! А рррепейник — это уже бесспорррно мусоррр! И этим мусоррром они забрасывают меня, ста-ррр-ого порррядочного Грррача!

Гномыч всплеснул руками.

— Что за времена! Что за нравы! Возмутительно!

— Нет, мимо этого я не могу так пррросто пррролететь! Я им этого не прррощу. Моррроз не моррроз, а я тотчас же поднимаюсь на крррыло и лечу на улицу Кузнечиков в ррредакцию журррнала, «Клюв»! Я буду жаловаться! Какое безобррразие!

— Конечно, — одобрил его решение Гномыч. — Такие хулиганы заслуживают, чтобы их пропечатали в журнале!

Грач швырнул в печку репейник и, попрощавшись с Гномычем, направился к выходу. Но на пороге он споткнулся об Изюмку.

— А ты чего сидишь здесь в темноте? — удивленно вскричал он.

— Ох, дядя Грач, — захныкал Изюмка. — Пожалуйста, не подавайте жалобу на бельчат!

— И он же еще бер-ррет их под защиту! — возмутился старый Грач. — Этих прррохвостов, этих озорррников!

— Верно, Изюмка, зря ты суешь свой пятачок во все, о чем даже понятия не имеешь, — сделал поросенку замечание Гномыч.

— Имею! Об этом я имею понятие, Гномыч! Точно знаю, что это не бельчата швырялись репейником в дядю Грача! — заплакал Изюмка.

Грач от удивления даже клюв разинул:

— Не бельчата? Кто же тогда?

— Кто-то еще, — пропищал Изюмка едва слышно, словно мышонок.

Старый Грач даже не разобрал его слов.

— Кто, кто? — с любопытством наклонился он к Изюмке. Но Гномыч, который и слышал лучше, а главное, лучше знал Изюмку, поспешил вмешаться:

— Ладно, сосед Грач, я уже догадываюсь, чьи это проделки! И я сам поговорю с ним как подобает. Чтобы он впредь знал, как швыряться в тебя репейником!

Тут уж и старый Грач понял, что к чему. Посмотрел строго на Изюмку, слегка шлепнул его по спине крылом и вылетел за дверь.

А в тыквенном домике наступила мертвая тишина. Такая мертвая, что Изюмка даже хрюкнуть не смел. И только смотрел, весь похолодев, на Гномыча. А тот щелкнул его как следует по макушке и строго-престрого сказал:

— Если я еще хоть раз услышу про тебя такое, гулять больше не пойдешь. Ни с Кишмишкой, ни с кем вообще!

Изюмка совсем понурил голову. И вдруг чувствует, что Гномыч гладит его по затылку. Изюмка поднял изумленно глаза и видит, что Гном Гномыч улыбается. Изюмка не знал, что и подумать. Но Гномыч объяснил ему:

— Щелчок ты от меня за репейник получил. А погладил я тебя потому, что ты сам признал свою вину.