Партитура преступления - Земский Крыстин - Страница 20

— Да. Хорошо. Он сейчас будет у себя. Слушай, Юрек, — обратился он к Бежану, — звонили из министерства. К ним обратилась журналистка Эва Гонтарская, жена директора из Верхославиц, просит помочь ей встретиться с тобой.

Бежан поморщился:

— Наверное, муж ее подослал.

Через минуту он уже ждал ее в своем кабинете.

Когда майор встал из-за стола, чтобы поздороваться с вошедшей женщиной, то застыл потрясенный. Невероятно похожа на Марию. Те же темные, гладко причесанные волосы, те же большие карие глаза, даже улыбка похожа. Он с трудом взял себя в руки.

— Прошу, — указал он на кресло. — Чем могу служить? — Бежан старался не выдать своего волнения.

— Я пришла к вам по очень сложному делу, — начала она.

Бежан опустил глаза.

Тот же голос, мелодичный, низкий. Прошлое вдруг ожило, знакомые черты встали перед глазами. «Случайное сходство, всего лишь случайное сходство, — мысленно повторял он. — Мария мертва».

— Я вас слушаю, — хрипло сказал Бежан.

— Постараюсь говорить кратко — я пришла в связи с делом моего мужа, Януша Гонтарского. Вы хотите арестовать его... — Она умолкла.

— Почему вы так думаете?

— У меня на работе все знают о том, что произошло. На меня уже начинают коситься в редакции. Жена человека, подозреваемого в диверсии и бог знает в чем еще...

— Понимаю. Но вы не ответили на мой вопрос. С чего вы взяли, что мы хотим арестовать вашего мужа? Кто вам сказал?

Она пожала плечами.

— Не знаю. По-моему, все так думают. Некоторые знакомые не узнают меня, другие стараются бывать у нас как можно реже. Муж от всего этого совершенно не в себе. Мы хотели расстаться... Еще до всех этих событий. Но теперь, в такой ситуации... Я не могу уйти... Хочу помочь ему. Впрочем, может быть, и я... — Ее голос дрогнул.

Он не мог спокойно слушать этот голос. В нем проснулась давно забытая нежность. И вдруг он неожиданно для себя решился.

— Я не собираюсь арестовывать вашего мужа. — Он впервые посмотрел ей прямо в глаза. — Но меня интересует источник этих слухов. Откуда они взялись, каким образом так быстро распространяются. Вы журналистка. Может быть, вы поможете нам собрать материал, осторожно выяснить, кто что слышал и от кого. Хотелось бы установить источник слухов. Но только — никому об этом ни слова. Даже вашему мужу не рассказывайте, что были здесь. Вы знакомы с Зофьей Рейент? — спросил он, наблюдая за ее реакцией.

Она кивнула.

— Да, знакома. Я когда-то писала об эстраде. Она с этим связана. Как-то пригласила меня в гости, познакомила с актерами. Видимо, хотела, чтобы я как следует узнала людей этого круга, прежде чем стану писать о них.

— Каковы были ваши впечатления?

Она ответила, не задумываясь:

— Это очень своеобразный мирок, где все воюют друг с другом. В конце концов, речь идет о выступлениях, славе, деньгах. Вот они и крутятся вокруг Рейент.

— На этом вечере был кто-нибудь из ее родственников?

— Только сестра, Ванда Зелиньская.

— Когда это было?

— Точной даты не помню. В конце сентября.

— Кто-нибудь из присутствующих спрашивал вас о муже, о том, как идут дела в Центре?

Она задумалась.

— Нет. Вроде бы, нет. Погодите, что-то такое, кажется, было. Кто-то спрашивал у меня про мужа. — Она замолчала, отыскивая в памяти лицо и фамилию. — Это был врач. Известный врач — доктор Валь.

— О чем он спрашивал?

— Да какая-то светская болтовня. Кто-то заговорил о болезнях, кто-то поддержал, я сама подбросила пару слов о темпе жизни и его влиянии на рост числа нервных заболеваний. Тогда доктор Валь и спросил в шутку, не опираюсь ли я на свой семейный опыт и здоров ли муж. Он утверждал, что многие руководители секретных предприятий страдают нервными расстройствами...

— Упоминали ли вы когда-нибудь, что в Верхославицах проводятся секретные исследования?

Она подняла на него удивленные глаза.

— Нет. Я никогда не говорю на эту тему. Даже мои коллеги понятия не имеют, какие работы ведутся в Центре. Действительно, это очень странно! Откуда он мог узнать? — Она нахмурила темные брови. — Я как-то не задумывалась над этим. Только сейчас...

— Зайдите еще к Рейент. Под любым предлогом. Следует знать, дошли ли до нее слухи о подозрениях, касающихся вашего мужа. А потом дайте мне знать, — он продиктовал ей номер своего телефона.

— Спасибо вам за все, — в ее голосе звучала неподдельная искренность. — Я не ожидала такого приема. Рада, что познакомилась с вами...

Поднося ее руку к губам, он почувствовал, как у него сжалось горло. «Видно, от прошлого не уйти. Вечно возвращающийся девятый вал», — мелькнуло у него в голове. Он с трудом взял себя в руки.

Круг Зелиньской, Валь и эти слухи? Может быть, именно здесь стоит искать оборвавшийся след?

ГЛАВА 21

— Вы записаны на сегодня? Фамилия? — Сидящая за столиком пожилая женщина в белом халате заглянула в список пациентов.

— Да. Меня зовут Вацлав Вардецкий. — Бежан любезно поклонился.

Она нашла его фамилию в списке.

— Ваш номер восьмой. Пройдите в приемную. Пан доцент вас вызовет. Будьте добры оплатить счет.

— Заранее? — удивился он, доставая бумажник.

— Видите ли, с некоторыми пациентами бывают недоразумения. Поэтому... Если хотите лечиться у хорошего врача, не следует считаться с расходами.

Бежан заплатил и вошел в просторную приемную. Увидел свободный стул рядом с сидящей женщиной.

— Разрешите?

— Пожалуйста. Место свободно, — отозвалась она, не поднимая глаз от журнала.

Он взял со столика газету. Развернул «Трибуна люду» и, прикрывшись ею, стал наблюдать за пациентами. Какие-то сонные, вялые. Обычно в очереди к врачу ведутся разговоры о болезнях и лекарствах, здесь этого не было...

Сразу же после разговора с Гонтарской Бежан приказал принести сведения по наблюдению за Зофьей Рейент и доктором Валем, внимательно прочел их.

В донесениях, касающихся Рейент, не было ничего интересного. Она покровительствовала некоторым актерам, приглашала их на вечера, помогала устраивать заграничные гастроли. У Рейент время от времени бывал доктор Валь. Это подтверждало слова Гонтарской — Эвы, как мысленно называл ее Бежан. Она напоминала ему Марию, была как бы продолжением той, погибшей. Он думал о ней с нежностью, на которую, как ему казалось, уже не был способен.

Эва позвонила ему через пару дней после их первой встречи и сообщила, что Рейент, раньше такая гостеприимная, любезная, приняла ее холодно, на вопросы отвечать отказалась, сославшись на какое-то последнее распоряжение министра, и вообще отнеслась к Гонтарской как к назойливому непрошеному гостю, лезущему вдобавок не в свое дело.

— Кажется, ничего у меня не получается, — сказала Эва, когда они встретились в «Сюрпризе». — Какая-то стена выросла передо мной. Стена изоляции и подозрительности. Как будто я отравила как минимум пару человек. — Эва пыталась шутить, но Бежан видел, что она в отчаянии.

Он утешил ее как мог, и из кафе она вышла улыбающаяся и полная желания продолжать поиски. На этот раз она должна была под тем предлогом, что готовит серию статей о нервных заболеваниях, зайти к доктору Валю и напомнить об их разговоре.

— Он знает, знает обо всем, — рассказывала она Бежану по телефону после встречи с доктором. — Принял меня холодно, неприязненно. Потребовал письменного разрешения министра, только тогда он согласен говорить со мной. В приемной его ждал какой-то мужчина, иностранец. Видимо, врач, потому что секретарша обращалась к нему «герр доктор».

Бежан договорился о встрече с Гонтарской на следующий день, а сейчас, сидя у врача, ругал себя на чем свет стоит. Как можно было так прозевать? Давно следовало установить наблюдение за Валем. Врачебный кабинет и больница — это идеальная явка. Легко затеряться среди пациентов, легко передать и получить информацию. Откуда Валь знал о Центре и испытаниях, которые там ведутся? Почему в записной книжке Вольского, роль которого в деле уже не вызывала сомнений, оказался домашний телефон Валя, записанный на полях, без фамилии? Вольский и Валь. Вольский был снабжен смертоносной авторучкой, видимо, на случай провала, который, как он считал, и наступил. Экспертиза обломков авторучки позволила установить, что материал, из которого она была изготовлена, иностранного происхождения, а сама авторучка содержала крохотный тайник, где и находилась взрывчатка. Вольский устроил взрыв в Центре. Каким образом он доставил контейнер с нитроглицерином в Верхославицы, уже было известно. Рабочие, восстанавливающие разрушенный цех, нашли в водосточной трубе патронташ. В его кармашках, как установили специалисты, могли уместиться ампулы с нитроглицерином. Секретарша, допрошенная после смерти Вольского, вспомнила, что тридцатого сентября он был какой-то не такой, как обычно, угнетенный. Она даже спросила, не болен ли он, потому что Вольский даже двигался с трудом. Он проворчал, что плохо себя чувствует и что если бы не приказ Станиша, ни за что не появился бы в Центре.