В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905) - Уткин Анатолий Иванович - Страница 59

Осада с моря уменьшила русские возможности получать пароходами продовольствие и боезапасы. Взоры были обращены на Балтийский флот, но он еще не отбыл в свой крестный путь. Во главе эскадры Порт — Артура был назначен капитан Роберт Николаевич Вирен, срочно получивший звание контр–адмирала. Он располагался на «Баяне». Скорее всего, выдвижение Вирена (а не адмирала Ухтомского) было связано с верой в энергию и «боерасположенность» нового адмирала. Увы. Алексеев достаточно быстро убедился в том, что Вирен не склонен к авантюрным действиям и осторожен не менее своего предшественника Витгефта. В конечном счете Вирен пришел к выводу, что выход эскадры в открытое море равнозначен его потоплению. И он бросил жребий — послал 284 орудия на форты крепости, и сформировал из моряков две роты.

Генерал Стессель был старшим офицером в гарнизоне. Он не подчинился приказу Куропаткина отойти от дел крепости и принять командование Третим сибирским корпусом. Стессель жестоко страдал от дизентерии и несколько отошел от командования осажденными — что имело свой благоприятный эффект: впервые мы видим солидарность морских и сухопутных войск. Постоянная оборонительная работа отвлекла многих от буйного пьянства, и это тоже укрепило дух города. Генералы Смирнов и Кондратенко с невероятной самоотдачей занимались укреплением крепостных фортов; Их беспокоила недостаточность огневой мощи при отражения японских атак.

Кондратенко и Смирнов обретают среди осажденных исключительную популярность, что благоприятно сказывается на боевом духе гарнизона. Защитникам крепости предстояла большая работа. Отдельные оборонительные сооружени соединялись подземными ходами. Уже ощущалась слабость артиллерии — всего лишь несколько шестидюймовых орудий. Кондратенко, забыв о сне и усталости, укреплял форты. Копали траншеи, создавались минные поля, лили бетон, устанавливали электрическое освещение. Шипы на подступах тоже были серьезным обстоятельством — японцы были обуты в хлопчатобумажные тапочки.

И все же. 45-тысячный гарнизон, если и укрепляется духом, то, похоже, начинает ослабевать плотью — японцы задержали не менее 25 больших и малых судов, направлявшихся в крепость. Отныне доставка припасов исключительно затруднена, и генералы начинают считать лошадей. А японцы используют перехваченные припасы по своему назначению, предварительно их переименовав.

Осада сокрушила много иллюзий. Твердость и упорство японцев, их решимость и самоотверженность на этот раз «играли» против них. Изменив традиционному хладнокровию, они шли на убийственный огонь, но не могли подойти даже к собственно фортам. Сверху русские артиллеристы видели скопления штурмующих войск и могли вести достаточно прицельный огонь.

Прежде чем приступить к собственно крепости, генерал Ноги должен был взять два высоких каменистых холма — «Большой и малый сироты». С этих холмов просматривалась вся панорама изготовившихся к штурму японских войск. Японцы смотрели на город с высот Фэнхуаншана — «Волчьи холмы» (к северу). Ноги решил овладеть «сиротами» с северо–запада и северо–востока, его пугала возможность обстрела штурмующих японских колонн мощными корабельными пушками. Командир японского штурмового батальона назвал «сирот» «кусочками мяса между ребрами цыпленка — трудно достать и жалко выкинуть». Вперед было выставлено подразделение инженеров–камикадзе. Потери японцев были чрезвычайными — более 3 тыс. солдат и офицеров, но они оседлали большого «сироту» 9 августа и приступили к штурму малого.

Это была серьезная потеря для русских, поскольку японцы могли теперь «сверху» смотреть на значительную часть Порт — Артура. Генерал Ноги стал работать над общим планом штурма. Рантше, будучи в Токио, он склонлс к прямолинейному отчаянному штурму. И сейчас, сидя на «Горе дракона», он пришел к выводу, что его взгляды радикально не изменились. Правда, теперь ему практически не нужна была карта, он смотрел на город–крепость «вживую». На юго–западе стоял мощный форт «Ице–шан», который Ноги успешно штурмовал в ходе войны с Китаем. Ноги видел, что русские значительно укрепили форты крепости. Со своего наблюдательного пункта Ноги видел полоску воды бухты. Ноги считал, что природа в данном случае «поработала» на пользу русским: холмы с отвесными стенами представляли собой естественную укрепленную позицию. На Ноги произвели впечатление инженерные работы русских, умелое сочетание естественных каменных стен и бетона. Красный камень и серый бетон, перемежаемый черными стволами пушек. Фронтальная атака против таких укреплений должна была захлебнуться.

На подходе к городу с севера видна была железная дорога, вступающая в город со стороны широкой плоской долины. Еще одна долина расположилась к западу от Порт — Артура, в сторону Бухты Луизы. На восток от крепости местность была холмистая, там японцы имели возможность «прятать» свои войска. Оползни, овраги, балки видны были на всех трех направлениях, ведущих к городу, и Ноги решил их использовать для рывка своих атакующих войск. Возможно, русские построили свои оборонительные позиции слишком близко к городу, или это город разросся так быстро у морской бухты?

В Токио Кодама и его правая рука — полковник Мацуката считали ошибкой придавать Порт — Артуру исключительное значение. Нужно обогнуть город, идти на соединение с основными силами и на время забыть о существовании заминированной бухты. Штурм будет кровавым, а солдаты больше нужны под Ляоянем, где решается судьба войны. Только то обстоятельство, что Объединенный флот нуждается в долговременном ремонте (а это означало предоставить портартурскую эскадру самой себе) заставило Генеральный штаб Японии изменить первоначальную точку зрения и сосредоточиться на вопросе штурма Порт — Артура. Этот вопрос решался во время встречи начальника штаба Ойямы фельдмаршала Ямагаты и начальника военно–морского штаба адмирала Ито. Именно от них Ноги получил 24 июня 1904 г. приказ штурмовать и оккупировать Порт — Артур в ближайшее и кратчайшее время. Предполагалось, что потери в 10 тысяч офицеров и солдат оправдывают решение этой задачи. 3 июля высшие военные и морские чины в Токио решили, что и значительно большие потери оправдают взятие Порт — Артура. Новый фактор: без взятия Порт — Артура нельзя будет использовать Инкоу — порт Нюхванга в Ляодунском заливе, где начиналась бесценная для японцев железнодорожная линия, которая должна была помочь им в битве за Ляоян. Если русский Балтийский флот придет до того, как Того залечит свои раны, русские получат бесценное для них преобладание на морях. Но если Порт — Артур падет, великий Объединенный флот адмирала Того сможет присоединиться к эскадре Камимуры в действиях против владивостокской эскадры русских.

29 июля Ноги решил осуществить фронтальную атаку. «Все, что поглощает время для подготовки атаки, нужно отложить. Нет времени рассуждать, насколько сильны или слабы фортификационные укрепления. Мы должны понять, что численность наших орудий и боеприпасов относительно ограничены». По плану Ноги, основные усилия следовало сосредоточить против Вантаи — «Смотровой террасы», находящейся в самом центре русских укреплений. Следовало вклиниться в ряды русских укреплений и захватить форты «Соснового холма». Создать там опорную базу и броситься на сам город, штурмуя отновременно и восточные форты. Весьма авантюрный план.

Утром 16 августа 1904 г. в Порт — Артур был послан представитель японского командования. Белый флаг гарантировал его неприкосновенность; его предложение было безапелляционным — сдача японскому сухопутному командованию; корабли сдаются императорскому флоту. Японцы призывали сохранить жизни и не сражаться за безнадежное дело. «Хотя русские продемонстрировали свою храбрость, Порт — Артур в любом случае неминуемо падет. Чтобы предотвратить бессмысленное кровопролитие и избежать опасности нанесегия японскими войсками ущерба городу, Его Императорское Величество Император Японии предлагает начать переговоры относительно сдачи крепости». Второй документ был передан русской стороне лично от японского императора: «Его Величество Император Японии, исходя из чистой благожелательности и благорасположения, искренне желает, чтобы не воюющие в Порт — Артуре лица могли быть выведены из–под удара так далеко, насколько это только возможно, предотвращая действия в их адрес мечом и огнем. Следуя императорской воле, вы можете эскортировать в Дальний и оставить там женщин, детей, священников, дипломатов из нейтральных стран, иностранных военных атташе — если они пожелают покинуть крепость. Можно в этом смысле рассмотреть вопрос и о других категориях находящихся в Порт — Артуре, если это не задевает наши стратегические интересы».