Мамы-мафия: крёстная мать (ЛП) - Гир Керстин - Страница 32

– Ах, вот как. А где собаки?

– Дома, – ответил Кевин. – Если они снова не смылись через дыру в изгороди.

– Окей, – сказала я и открыла дверь. Баллончик с газом я спрятала за спиной. – Тогда заходи.

Кевин поднял по ступенькам детскую коляску. В ней сидела маленькая Саманта со вспотевшими локонами и красным личиком, она выглядела усталой. Ей был примерно годик. Я стыдливо опустила баллончик с газом в стойку для зонтов.

– Ей, собственно, давно пора спать, – сказал Кевин. – Не знаю, что с ней такое. Привет, Неле.

– Привет, Кельвин, – ответила Нелли. – Милое дитя. И пока без татуировок.

– Извини, но мне пришлось взять её с собой, – сказал Кевин. – Моя сестра по четвергам работает до вечера, а у моей мамы вторая смена в доме престарелых. Старшие могут остаться с дедушкой, но с ребёнком он не будет знать, что делать.

– У твоей сестры так много детей? – спросила Нелли.

– Не-е, у неё только Саманта. Ей ведь всего семнадцать. Но у меня ещё три младших сестры и брата. – Он пощекотал Саманту под подбородком. – Они когда-то тоже были такими милыми, как Саманта сейчас. – Я заметила, что моя неприязнь к нему улетучивается. Без своих собак он был, собственно, совершенно безобидный, очень милый. И что-то было в его зелёных глазах. Я только надеялась, что Нелли никогда этого не заметит. Иначе она, наверное, скоро окажется в одном из Миминых ток-шоу вместе с сестрой Кевина.

– У моего отца будут близнецы, – заметила Нелли.

– Правда? Классно! – сказал Кевин и посмотрел на мой живот. – Пока ничего не видно.

– Это потому, что для близнецов мы наняли суррогатную мать, – объяснила я. – Можете использовать это в вашем реферате.

– Она говорит ерунду, – быстро сказала Нелли и потянула Кевина с коляской в сад. – Я думаю, мы поработаем в саду. Ты что-нибудь нашёл про равноправие?

– Ну конечно! Я всё время слушаю, как ругаются мои родители. Ужасно много учебного материала.

В кухне я вместе с Юлиусом занялась приготовлением безалкогольного пунша из арбузных кусочков, фруктового чая, малинового сока и льда. Как раз когда всё было готово, пришли Анна с Яспером.

– Что случилось с твоими волосами? – спросила я. Анна выглядела действительно как Фродо Торбинс. Не хватало только волосатых ступней.

– В жаркую погоду я всегда так выгляжу. Эта жара меня доконает, – сказала она, взяла кубик льда и опустила себе в лифчик. – А мои бедные беременные! Им совсем плохо. Хуже всего тем, кто должен носить уплотняющие чулки. Сегодня утром у меня были роды в воде, и женщина непременно хотела, чтобы я опустилась к ней в ванну! Три часа в воде температурой тридцать восемь градусов! – Она взяла ещё один кубик льда и снова опустила его в лифчик. – Я вся покрылась морщинами, как столетняя женщина. И каждый раз, когда на нас смотрел наш сексапильный ассистент, он умирал от смеха, без понятия, почему. Потом позвонили из дома престарелых: мой отец попал в больницу. Его сердце не переносит жары. Я поехала к нему, но он всё время называл меня фрау Ющенкова. Кто бы она ни была. – Отец Анны уже много лет страдал от болезни Альцгеймера. Ужасно не узнавать своих собственных детей. Ужаснее всего для самих детей. – Не пройти ли нам в сад? Я бы охотно полежала в гамаке. Только четверть часа.

– Только не пугайся, пожалуйста. У Нелли гость – Кевин Бойцовая собака Клозе, – сказала я. – Правда, без собак.

– Тогда мне без разницы, – ответила Анна. Тем не менее она сказала Кевину: – Привет, маленькая крыса. – Затем она скинула туфли и плюхнулась в гамак. Кевин пробормотал что-то вроде «Привет, женщина без штанов», но тут я не была уверена. Может быть, он просто сказал «Привет, я Кевин Клозе».

Мой взгляд переместился на усталые босые ноги Анны, и я вдруг поняла, почему ассистент так смеялся. На её ногтях кучерявились пряди волос. Я некоторое время удивлённо смотрела на них, а потом тоже рассмеялась.

– Что такое? – недовольно спросила Анна.

– Может ли быть, что ты вчера брила волосы на лобке, Фродо Торбинс? – спросила я между двумя приступами смеха.

– Да, откуда ты знаешь? – переспросила меня Анна. – Это можно видеть? Я периодически работаю там с ножницами, иначе из них можно плести косы.

Я от смеха держалась за живот.

– А не красила ли ты одновременно ногти на ногах?

– Да, – ответила Анна. – «Rouge absolut». Красивый, верно? – Она подняла ногу в воздух. – О нет, вот дерьмо! Что это такое?

– Это «Лобковые волосы absolut»! – Я хохотала как сумасшедшая. – В следующий раз лучше подождать, пока лак не высохнет.

Я принесла Анне из ванной жидкость для снятия лака и пообещала об этом не рассказывать. Но на самом деле в последующие недели я ещё много раз смеялась по поводу этой истории. Есть вещи, о которых невозможно молчать.

Несмотря на пунш со льдом, мы все ужасно потели. Не было ни малейшего ветерка. Вода в детском бассейне давно нагрелась выше тридцати градусов. Постепенно разговоры смолкли. Даже Бабушки Бауэр, нашей белочки, не было видно.

Саманта не могла спать. Она начала ныть.

– Ей тоже жарко, – сказала я. – Не отправиться ли нам всем в бассейн? Я вас приглашаю. Реферат вы можете сделать и в другой раз. На это у вас есть целые каникулы.

Конечно, мы были не единственные, кому в голову пришла идея насчёт бассейна, но он и не был так переполнен, как мы боялись. Анна, Юлиус, Яспер и я взяли Саманту с собой в лягушатник, а Нелли с Кевином отправились в большой бассейн. Кевин хотел показать Нелли, как он прыгает с пятиметровой вышки, на что Нелли закатила глаза и сказала:

– И что в этом такого? Я тоже так могу.

Как? С каких это пор?

– Боюсь, что Нелли унаследовала мой ген спасательницы на водах, – сказала я. И мой ген спонтанного вранья.

– Ты была спасательницей на водах? – спросила Анна. – Вот откуда твоя атлетичная фигура.

Я могла только застонать.

Саманте очень понравилась вода, она крепко вцепилась в меня. Юлиус и Яспер плескались вокруг нас.

– Я почти забыла, как мило ощущается такое голенькое дитя в руках, – сказала я Анне. – Хочешь её тоже подержать?

– Нет, спасибо, – Анна закрыла глаза. – Мне постепенно становится лучше. По крайней мере физически. Мне надо бы, собственно, отправиться на курорт. На самом деле. У меня больше забот, чем может вынести один человек. Мой отец в больнице, Хансъюрген развлекается с практиканткой, и…

– Это не Джоанна? – перебила я её. У кромки бассейна сидела маленькая девочка в розовом купальнике и болтала ногами.

Анна открыла глаза.

– Да, это она. Эй, Джоанна, ты нас помнишь?

– Вы которая с половиной штанов, – ответила Джоанна. Прекрасная память.

– Ты здесь с папой?

Джоанна покачала головой.

– С Бернардом и Бьянкой. По средам пивная Бернарда закрыта. Я очень люблю среду. Когда мы идём плавать, злой Генри остаётся дома.

– Кто такой злой Генри? – с любопытством спросила я.

– Собака Бернарда, – ответила Джоанна. – Он ещё хуже, чем Бернард. Он сжевал мою куклу.

– Бернард или собака?

– Собака, – сказала Джоанна. – Но Бернард смеялся.

Анна с любопытством оглянулась.

– А где Бернард и Бьянка?

Джоанна пожала плечами.

– Я не знаю. Я их потеряла. Но больше среды я люблю субботу. По субботам меня отводят к моему папе. Но только тогда, когда я слушаюсь.

– Ты уже умеешь плавать? – спросила я.

– Почти, – ответила Джоанна.

Я обменялась с Анной многозначительными взглядами. Рядом с нами в воду прыгнули Кевин и Нелли. Кевин забрал у меня ребёнка.

– Спасибо, что вы за ней присмотрели, – сказал Кевин. – Я сделал суперский прыжок с пятиметровки, вы видели? А Неле увильнула.

– Я кое-что увидела, когда стояла наверху, – ответила Нелли. – В тепидариуме двое занимались любовью.

– Нелли! – Её выражение заставило меня вздрогнуть.

– Что такое тепидариум? – спросила Анна.

– Эта такая сауна, – ответил Кевин. – Туда при жаре не отправится ни одна задница. То есть идеальное место для занятий любовью.