Экстремальная педагогика (СИ) - Балашовский Ден - Страница 59

Я знаю учреждение, где заведующая лабораторией сильно не ладила с дурным начальником, выступала с критикой, добивалась справедливости. И ей было плохо, да и сотрудникам ее доставалось. Ей говорили: "Ну что же вы не можете поладить с начальством, найти общий язык с ним?" Она лишь вздыхала: "Не могу. Я начинаю себя ненавидеть".

Мы иногда со страстью воспитываем у детей ненависть к другим, но человек начинается с ненависти к себе - ненависти, которая возникает при каждой попытке поступить против совести.

Боль личности - страх и стыд за себя, за свое место среди людей, страх перед тем, что о тебе плохо подумают. Боль совести - это боль человечества во мне. Я его клеточка, и с

этой клеточкой что-то неладно, она болит. Иногда стыд может охватить целый народ: "И если бы целая нация, - писал Маркс, - действительно испытала чувство стыда, она была бы подобна льву, который весь сжимается, готовясь к прыжку".

Как противоречив человек, как противоречива наука о его воспитании! Воспитывая совестливого ребенка, мы обрекаем его на мучение. Чем ниже болевой порог совести - тем больше будут наш мальчик, наша девочка страдать. Но что поделать?'

Это слова уже знакомого нам Соловейчика.

Стыд. Вот что происходит с социальными страхами на уровне сформированной личности третьего этапа. Сначала я просто боюсь, что перестану быть самым сильным мальчиком в классе, боюсь изо дня в день, из года в год. Но ничего не меняется, я остаюсь сильным. И вдруг появляется кто-то, сильнее меня физически. Но я не отступил от своего, не испугался, не сдался. И тогда я понимаю, что я по-прежнему не побежден. Только не побежден уже на ином уровне. И я по-прежнему очень сильный. И тогда я свыкаюсь с этой мыслью настолько, что малейшее проявление слабости причиняет мне едва ли не физическую боль - боль стыда.

'Социальный страх' помноженный на 'многолетнюю привычку' и на мнение окружающих людей равно 'уверенность в своих силах'. Вот такая математика. Если социальный страх испытан временем, то он перестает быть страхом, он превращается в уверенность. Уверенность в своей правде, силе, красоте, уме, нужности и так далее и тому подобное. Другое дело, когда социальный страх не проходит это испытание временем. Сейчас мы говорим о другом. О том, если испытание временем пройдено успешно. Если появилась уверенность. Вот именно в таком случае, любое сомнение со стороны окружающих или даже со своей стороны будет причинять боль стыда. Боль стыда - это угроза устойчивости основополагающего убеждения. А боль, именно потому, что она сама по себе является защитным механизмом. Если нам горячо, мы отдергиваем руку - это безусловный рефлекс необходимый нам для самосохранения. То же самое и здесь. Боль стыда необходима нам для сохранения фундаментальных основ второго-третьего этапов нашей личности. Что это за основы? Простите меня, но я вновь прибегу к цитатам. Вот что пишет Анатолий Тарас

(...В 1972 году А.Е. Тарас окончил философское отделение Минского университета; в 1979 - Академию педагогических наук в Москве. В том же году защитил кандидатскую диссертацию, посвященную преступности подростков и молодежи. Затем ряд лет работал в научно-исследовательском институте, где вёл изыскания в области социально-психологических проблем преступности. Параллельно исполнял обязанности внештатного инспектора уголовного розыска. За успешную работу на этом поприще получил несколько наград от руководства МВД.

С 1984 года А.Е. Тарас занимался прикладной психологией в рамках проектов, выполнявшихся по заказам Министерства обороны СССР. Параллельно преподавал психологию управления в Институте повышения квалификации руководящих кадров Белоруссии, а также выполнял внедренческие работы на предприятиях военно-промышленного комплекса. С 1991 года занимается главным образом редакторской и издательской деятельностью, а также проводит курсы и семинары по самообороне и рукопашному бою...)

в весьма популярной в определенных кругах книге 'Боевая машина':

'В суете и заботах повседневного бытия мы почти никогда не задумываемся о том, насколько важно человеку уважать самого себя. Меня в свое время - лет тридцать назад - глубоко поразил один случай, открывший глаза на значимость данной проблемы. Недалеко от моего дома жил парень по кличке Аркан. Он успел уже провести года три за решеткой, весь был в наколках, с окружающими изъяснялся исключительно матерным языком, трезвым бывал редко, а чуть что - пускал в ход кулаки. Короче, все считали его очень 'крутым' и старались не связываться. При всем при том он производил впечатление весьма тупого, грубого и бесчувственного субъекта, которого, казалось, не может прошибить ничто на свете.

Но вот однажды его подловили парни из другой шайки, с которыми он где-то что-то не поделил. Крепко его избив, порезав лицо и грудь ножом, они предложили ему выбирать: либо он съест при всех кусок собачьего дерьма, либо его убьют. Аркан сильно испугался и предпочел первый вариант, после чего бы отпущен. И что же? Он стал так сильно страдать от пережитого унижения, что через две недели повесился ночью на воротах своего дома (мы все жили тогда в частном секторе). Я был потрясен: оказывается, даже для примитивного, интеллектуально ограниченного человека, неспособного к тонким чувствам, существуют феномены идеального плана, которые дороже жизни!

В этой связи еще один пример экстремальной ситуации, основанный на фактах, реально имевших место. Предположим, что вы прогуливаетесь со своей дочерью подросткового возраста где-нибудь в глухом углу лесопарка. Вдруг вас окружает шайка юных негодяев в количестве семи или восьми человек. Рожи у них гнусные, зато их много и ростом они вас превосходят. Вдобавок, у каждого есть либо нож, либо кастет. Короче, вам с ними не справиться, нечего даже надеяться на это. Они желают изнасиловать вашу дочь все по - очереди, а вам говорят: 'Не дергайся, если жить хочешь'. И вы отчетливо понимаете, что они вовсе не шутят.

Так что же, вы будете безучастно стоять и смотреть? Или броситесь в бой, фактически на верную смерть? В жизни бывало и так, и этак. Однако насколько мне известно, ни один мужчина из тех, кто считал себя 'крутым', но допустил насилие над своей дочерью (или женой, или любимой), после пережитого потрясения сколько-нибудь нормально жить больше не смог. Одни спивались, другие садились на иглу, у третьих 'ехала крыша' и так далее. Не лучше ли было бы им сразу ввязаться в сражение, не размышляя о последствиях?

Итак, сделаем вывод: существуют такие духовные ценности, которые в самом деле дороже жизни. Для верующего человека ими могут быть религиозные идеи; для людей, вовлеченных в политическую борьбу - идеи общественной справедливости, патриотизма, верности вождям и т.п.; для воинов - самоуважение и долг перед близкими людьми. Важно для наших рассуждений не конкретное содержание подобных ценностей, а отчетливое понимание того, что в душе каждого человека есть нечто святое. Если он позволит другим растоптать свою собственную драгоценность, то никогда больше не сможет жить по-человечески. Поэтому лучше не позволять никому покушаться на нее, чего бы это ни стоило. Лучше умереть, чем допустить надругательство!'

Вот так. Вот и основа - личное место в социальной подсистеме. Можно, конечно, 'копнуть' и еще глубже, но пока нам это не нужно.

СТРАХ И НАСИЛИЕ

Теперь, я думаю, стоит еще раз вернуться к тому, с чего мы начинали - страх физической расправы - и рассмотреть этот момент подробнее.

Давайте вспомним классическую армию. В армии все держалось, насколько мне известно, на дедовщине. Те части, в которых 'фундаментом' была 'уставщина' казались адом даже для тех солдат, что служили при самой жесткой дедовщине. Но тогда возникает вопрос: почему лучше дедовщина? Чем она лучше? Я могу ответить на этот вопрос только со слов и рассказов тех людей, которые служили. Все просто.