Том 1. Книги стихов - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 27

27

«В первоначальном мерцаньи…»

В первоначальном мерцаньи, Раньше светил и огня, Думать-гадать о созданьи Боги воззвали меня. И совещались мы трое, Радостно жизнь расцвела. Но на благое и злое Я разделил все дела. Боги во гневе суровом Прокляли злое и злых, И разделяющим словом Был я отторжен от них.

«Что селения наши убогие…»

Что селения наши убогие, Все пространства и все времена! У Отца есть обители многие, – Нам неведомы их имена. Но, предчувствуя райские радости, Пред которыми жизнь – только сон, Отрекаюсь от призрачной сладости, Отвергаю томленье времён. Увяданье, страданье и тление, – Мне суровый венец вы сплели. Не свершится завет воскресения Никогда и нигде для земли.

«Восставил Бог меня из влажной глины…»

Восставил Бог меня из влажной глины,   Но от земли не отделил. Родные мне – вершины и долины,   Как я себе, весь мир мне мил. Когда гляжу на дальние дороги,   Мне кажется, что я на них Все чувствую колёса, камни, ноги,   Как будто на руках моих. Гляжу ли я на звонкие потоки, –   Мне кажется, что это мне Земля несёт живительные соки,   Свои дары моей весне.

«Нашу неподвижность бранью не клейми…»

Нашу неподвижность бранью не клейми: Нам коснеть в пещерах, созданных людьми. Мы не можем выйти, мы не смеем жить; Много здесь предметов – нам их сторожить. Чтоб не веял ветер, солнце бы не жгло, Да воды проворной к ложу не текло. С человеком долго мы вели войну, – Человек ли скован, мы ль в его плену? Весела ль, грустна ли вражеская речь, – Надо ждать решенья – и врага стеречь.

«Идти б дорогою свободной…»

Идти б дорогою свободной, –   Да лих, нельзя. Мой путь лежит в степи холодной;   Иду, скользя. Вокруг простор, никто не держит,   И нет оков, И Божий гнев с небес не вержет   Своих громов. Но светлый край далёк отсюда,   И где же он? Его приблизит только чудо   Иль вещий сон. Он мне, как счастие, неведом:   Меня ведёт Моя судьба звериным следом   Среди болот.

«Преодолев тяжелое косненье…»

Преодолев тяжелое косненье   И долгий путь причин, Я сам – творец и сам – свое творенье,   Бесстрастен и один. Ко мне струилось пламенное слово.   Блистая, дивный меч, Архангелом направленный сурово,   Меня грозился сжечь. Так, светлые владыку не узнали   В скитальце и рабе, Но я разбил старинные скрижали   В томительной борьбе. О грозное, о древнее сверканье   Небесного меча! Убей раба за дерзкое исканье   Эдемского ключа. Исполнил раб завещанное дело:   В пыли земных дорог Донёс меня до вечного предела,   Где я – творец и бог.

«В великом холоде могилы…»

В великом холоде могилы Я безнадёжно схоронил И отживающие силы, И всходы нераскрытых сил. И погребённые истлели В утробе матери-земли, И без надежды и без цели Могильным соком потекли. И соком корни напоили, – И где был путь уныл и гол, Там травы тихо восходили, И цвет медлительный расцвёл. Покорна гласу тёмной воли, И бездыханна и светла, Без торжества, без слёз, без боли Вся сила мёртвая цвела. И без любви благоухала, Обманом жизни крася дол, И сок сладчайший источала Для пёстрых бабочек и пчёл… О, если б смерть не овладела Семьёю первозданных сил, В какое б радостное тело Я все миры соединил!

«Когда я в бурном море плавал…»

Когда я в бурном море плавал, И мой корабль пошел ко дну, Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол, Спаси, помилуй, – я тону. Не дай погибнуть раньше срока Душе озлобленной моей, – Я власти тёмного порока Отдам остаток чёрных дней». И Дьявол взял меня, и бросил В полуистлевшую ладью. Я там нашёл и пару вёсел, И серый парус, и скамью. И вынес я опять на сушу, В больное, злое житиё, Мою отверженную душу И тело грешное моё. И верен я, отец мой, Дьявол, Обету, данному в злой час, Когда я в бурном море плавал, И Ты меня из бездны спас. Тебя, Отец мой, я прославлю В укор неправедному дню, Хулу над миром я восставлю, И соблазняя соблазню.