Звезда печали и любви - Агаджанян Самсон - Страница 60

Он вытащил из коробки орден и вложил в руку солдата.

— Выздоравливай, солдат. Ты Родине нужен!

Генерал повернулся к майору. Тот подал ему пакет, который генерал положил рядом с солдатом.

— Это от меня.

Генерал встал и направился к выходу. Женщина, сидевшая возле сына, неожиданно обратилась к нему:

— Товарищ генерал, ответьте на один вопрос. Во имя чего мой сын, да и эти мальчишки стали калеками?

Генерал остановился.

— Они солдаты, выполняли свой интернациональный долг, — четко, без эмоций ответил генерал.

Он повернулся, чтобы выйти, но женщина резко произнесла:

— Я родила его в муках не для вашего интернационального долга! Мой отец и брат погибли в сорок первом за нашу родину, это я с малых лет поняла, а вот про интернациональный долг, о котором вы сейчас сказали, я что-то не поняла. За чью он землю кровь пролил? Я даже на карте не найду, где этот ваш проклятый Афганистан находится. Ответьте, как же теперь ему жить без ног?

— Я разделяю вашу боль, но мы люди военные и обязаны выполнять свой долг.

— Нет такого долга, генерал, чтобы за чужую землю мое дитя навечно калекой делать.

Генералу нечего было ответить этой горем убитой женщине. Он, лишь разведя руками, поспешно покинул палату.

Больше месяца прожила Елена Владимировна в больнице. Днем и ночью не отходила от сына. Спала, сидя у его изголовья. Олег медленно возвращался к жизни. Он уже свободно разговаривал с матерью. За все время их совместных бесед они ни разу не упомянули об Ирине. Каждый понимал, что уже не имеет права думать о ней.

Однажды утром, делая обход больных, полковник медицинской службы заметил ожившее и порозовевшее лицо Олега. Он повернулся к Елене Владимировне.

— После обхода я буду у себя. Зайдите ко мне. Нам необходимо решить вопрос об отправке вашего сына в Одесский военный госпиталь.

Через час Елена Владимировна зашла к нему в кабинет и сразу сказала:

— Сына я повезу домой!

Тот удивленно посмотрел на нее.

— Что вы сказали?

— Я сказала, что сына домой повезу.

— Елена Владимировна, его еще надо подлечить. Мы отправим вас в Одесский военный госпиталь, там квалифицированные специалисты. Он будет находиться под их присмотром.

— А что это даст? Могут они его на ноги поставить?

— На ноги, естественно, они не поставят, это исключено, но немного подлечат,

— Дома я его сама вылечу.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом решительно произнес:

— Я не имею права этого делать! Я обязан вашего сына отправить в Одесский военный госпиталь.

— Это мой сын, и вы уже сделали свое дело. Больше никому его не отдам!

Казаченко долго молчал, обдумывая ситуацию, потом надавил на кнопку пульта.

— Слушаю, — раздался грубоватый голос.

— Серафим Яковлевич, Казаченко звонит. С матерью раненого солдата Бондаренко возникли проблемы. Она хочет забрать его домой,

— Ну и прекрасно, пусть забирает, — ответил тот.

— Но дело в том, что военно-врачебная комиссия вынесла заключение, что Бондаренко нуждается в переводе в Одесский военный госпиталь. Как быть?

— Раз комиссия решила, надо выполнять. Отменять мы не имеем права.

Казаченко повернулся к ней.

— Вы слышали?

— Да, слышала, но я его увезу домой. Я обойдусь без ваших госпиталей.

Он повернулся к микрофону.

— Товарищ генерал, она настаивает на своем.

— Мало ли кто настаивает… Мы обязаны выполнить предписание комиссии. А если он по дороге умрет, кто за него будет отвечать? Лично я на себя такую ответственность не беру

Елена Владимировна слышала их разговор, подошла поближе и, с трудом сдерживаясь, чтобы не накричать на этого бесчувственного генерала, сказала:

— Мой сын отслужил свой срок, теперь у вас никаких прав на него нет, и я его увезу домой. Вы свое черное дело сделали. Теперь отдайте то, что мне по праву принадлежит.

В динамике было тихо, потом раздался недовольный голос генерала:

— Мы обязаны его вылечить.

— Когда я приехала, мой сын был похож на труп. За такое лечение с вас погоны надо сорвать!

— Вы слишком много себе позволяете!

— Лишнего ничего не позволяю. А если бы на месте моего сына был ваш, вы бы по-другому заговорили.

— Раз вы настаиваете, можете его забрать. Только не забудьте написать расписку, что отказываетесь от дальнейшего его лечения.

В динамике раздался щелчок. Казаченко посмотрел на разгневанную мать солдата.

— Елена Владимировна, поймите меня правильно, — он словно оправдывался. — У меня на плечах погоны и я подчиняюсь приказу. В течение этой недели мы подготовим документы, и вы сможете забрать сына домой.

Прошла неделя, но полковник словно о них забыл. Она пошла к нему, но его заместитель сообщил ей, что тот ушел в отпуск. Она поинтересовалась, кто будет отправлять их домой, тот обещал ей, что этим вопросом займется завтра. Прошло два дня, но никто к ней не подошел. Елена Владимировна пошла к начмеду, генералу Шишкину. За столом сидел крупного телосложения мужчина. Лысая его голова поблескивала от пота.

— Серафим Яковлевич, я мать Бондаренко. Неделю тому назад начальник нейрохирургического отделения Казаченко обещал отправить нас домой, но ушел в отпуск, и про нас забыли. Помогите, пожалуйста.

Тот что-то буркнул себе под нос, нажал на клавишу переговорного устройства и вызвал кого-то. Через минуту в кабинет вошел капитан.

— Видишь эту женщину? Сегодня ее с сыном отправь домой.

— Товарищ генерал, сегодня не успею. Мне еще надо двоих раненых отправлять, да и с билетами проблемы.

— Тогда завтра отправишь, — генерал посмотрел на Елену Владимировну. — У вас ко мне еще есть вопросы?

Вопросов не было. Капитан открыл дверь, чтобы пропустить женщину.

— Документы на вашего сына у вас?

— Нет. Мне их не давали.

— Понял. Я сегодня этим вопросом займусь, вечером зайду к вам. Где мне вас найти?

— Я буду в двенадцатой палате, в нейрохирургическом отделении.

— Понял. Еще один вопрос. Как у вас с деньгами?

Елена Владимировна тут же при капитане открыла сумочку, посчитала, сколько у нее осталось денег.

— Двадцать два рубля.

— Негусто… Я постараюсь этот вопрос уладить с начмедом.

Капитан вернулся к генералу.

— Товарищ генерал, у этой женщины проблемы с деньгами. На билет не хватит.

— А ты оформи на нее документы как на сопровождающего, По закону такому раненому положен сопровождающий медработник, вот она им и будет. Еще есть вопросы?

— Никак нет, товарищ генерал.

Капитан направился оформлять проездные документы, а затем на вокзал за билетами. В воинской кассе мест в купейные вагоны не было. Он пошел в железнодорожную военную комендатуру, но и там ему не помогли. Тогда, чтобы побыстрее отделаться от обузы, он решил отправить Бондаренко в общем вагоне. Капитан спешил, впереди предстояла отправка еще двоих раненых.

Когда капитан вручил Елене Владимировне билеты, та со вздохом спросила:

— Как же я его в общем вагоне повезу?

— Я со вчерашнего дня с вокзала не уходил. Билетов на поезда вообще нет. Эти достал с большим трудом. И еще: с вас комиссионный сбор — 2 рубля 30 копеек.

Она достала деньги, отдала капитану. Тот протянул ей пакет с документами на сына, пожелал доброго пути и поспешно ушел. Елена Владимировна растерянно посмотрела ему вслед. До отправления поезда оставалось полтора часа.

Она побежала в ординаторскую. Ей дали там двух солдат в длинных, до пят, синих байковых халатах, из выздоравливающих. Они должны были занести Олега в вагон. С Еленой Владимировной, по своей личной инициативе, решила поехать старшая медицинская сестра Бочкова.

Никто из начальства не подошел и не попрощался с Олегом. Солдаты положили его на носилки, вынесли из палаты.

Санитарная машина затормозила на перроне. Поезд стоял на пятом пути. До его отправления оставалось двадцать минут. За это время надо было установить жесткий щит, на котором лежал Олег, на специальную тележку, подкатить ее по переходам к вагону и погрузиться. Медсестра побежала за тележкой, однако ее у станционного медпункта не оказалось. Побежала обратно. Часы продолжали бесстрастно отщелкивать минуты. Елена Владимировна увидела бегущую медсестру,