Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь - Страница 67

Баоюй схватил за руки Баочай и Сижэнь и закричал:

— Я все понимаю! Но зачем так спешить? Могли бы это сделать, когда я превращусь в прах!

— Опять мелешь вздор! — Сижэнь торопливо зажала ему рот. — Только два дня, как ты почувствовал себя лучше, а у второй госпожи Баочай появился аппетит! Если она снова расстроится, пеняй на себя!

— Все это верно, — произнес Баоюй, — только на душе у меня тяжело.

Баочай промолчала и знаком велела Сижэнь дать юноше успокаивающее.

Сижэнь решила попросить Таньчунь, чтобы, уезжая, она попрощалась с Баоюем, и поделилась этой мыслью с Баочай.

— Нечего бояться! — возразила Баочай. — Через несколько дней он успокоится и все поймет. Я думаю, надо дать им возможность подольше поговорить. Третья барышня умна, сумеет убедить его не болтать всякий вздор.

Разговор был прерван приходом Юаньян. Ее прислала матушка Цзя передать Сижэнь, чтобы та уговорила Баоюя выбросить из головы всякие глупые мысли. Юаньян посидела немного и ушла.

Пора было готовить Таньчунь в дорогу. Приданое с ней не отправляли, но хлопот все равно было много. Матушка Цзя объявила Фэнцзе решение Цзя Чжэна и велела ей заняться сборами.

Если хотите знать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.

Глава сто первая

Итак, Фэнцзе возвратилась домой, позвала служанок и приказала немедленно приготовить все, что может понадобиться Таньчунь в дороге.

Вечером Фэнцзе взяла с собой Фэнъэр и двух девочек-служанок, третьей велела нести фонарь и пошла навестить Таньчунь. Но едва вышли за ворота, Фэнцзе велела служанке с фонарем вернуться — в небе ярко светила луна.

Проходя мимо чайной, они услышали доносившиеся из окна странные звуки: не то бормотание, не то плач. Фэнцзе подумала, что это ропщут кем-то обиженные старые служанки, и велела Сяохун зайти в чайную и как бы невзначай справиться, в чем дело.

Сама же Фэнцзе вместе с Фэнъэр подошла к воротам. Они не были заперты, лишь прикрыты, и двое слуг впустили их. Тени деревьев четко вырисовывались при ярком свете луны. Вокруг было пусто и безмолвно.

Но только Фэнцзе с Фэнъэр свернули на дорожку, ведущую к кабинету Осенней свежести, как налетел ветер, на землю посыпались листья. Сад наполнился шумом и шорохами, устроившиеся было на ночлег вспугнутые птицы с криками взмыли вверх.

Фэнцзе недавно выпила вина и разгорячилась, но сейчас ее стало знобить. Фэнъэр тоже поежилась:

— Ну и холод!

— Принеси мне безрукавку на беличьем меху! — приказала Фэнцзе. — Я буду ждать тебя у третьей барышни!

Фэнъэр обрадовалась, что и сама сможет одеться потеплее, и убежала.

Продолжая путь, Фэнцзе вдруг услышала за спиной шипение, словно кто-то с шумом втягивал носом воздух, и обернулась. Волосы у нее встали дыбом: какое-то черное существо тянулось к ней мордой со сверкающими, как фонари, глазами. От страха у Фэнцзе душа ушла в пятки, и она громко вскрикнула.

Но это оказалась всего-навсего большая собака, которая, вильнув хвостом, взбежала на горку и уселась на задние лапы, словно приветствуя Фэнцзе.

У Фэнцзе от ужаса поджилки затряслись, и она со всех ног бросилась к кабинету Осенней свежести. Но едва обогнула горку, как ей померещилась чья-то тень.

Наверное, какая-нибудь из здешних служанок, — подумала Фэнцзе и крикнула:

— Кто это?

Ответа не последовало. Фэнцзе снова окликнула, тень не отозвалась, метнулась прочь и скрылась.

Вдруг Фэнцзе почудился за спиной чей-то голос:

— Тетушка, неужели вы меня не узнали?

Фэнцзе стремительно обернулась и увидела красивую, изящно одетую женщину. Женщина показалась Фэнцзе знакомой, но она не могла вспомнить, где ее видела.

— Тетушка, вы, как и прежде, наслаждаетесь богатством и роскошью, — продолжала женщина. — Забыли мой наказ заботиться об укреплении благосостояния нашей семьи на многие годы!

Фэнцзе слушала ее, опустив голову.

— Ведь вы когда-то меня любили, — продолжала женщина. — Как же могли забыть?

Наконец Фэнцзе вспомнила, что это — первая жена Цзя Жуна — госпожа Цинь Кэцин.

— Ай-я-я! — воскликнула она. — Ведь ты давно умерла! Как же ты здесь очутилась?!

Фэнцзе плюнула, чтобы отогнать наваждение, и собралась уходить. Но, ступив шаг, споткнулась о камень и упала. И тут она словно очнулась от сна и почувствовала, что вся покрыта холодным потом.

В это время подоспели служанки, и Фэнцзе, не желая давать пищу для сплетен, быстро поднялась и как ни в чем не бывало проговорила:

— Почему вы так долго? Дайте скорее одежду!

Фэнъэр подала одежду, а Сяохун подхватила Фэнцзе под руку, собираясь идти дальше.

— Давайте вернемся, — заторопилась Фэнцзе, — там все спят.

Цзя Лянь уже был дома, когда Фэнцзе пришла. Она заметила, что муж бледнее обычного, но, зная его характер, расспрашивать ни о чем не стала, разделась и легла спать.

Цзя Лянь поднялся во время пятой стражи и собрался к главному цензору Цю Шианю по служебным делам, но время было раннее, и он решил просмотреть вестник, присланный накануне.

Ведомство чинов сообщало, что государь распорядился найти на должность чжунлана достойного человека. Ведомство наказаний опубликовало сообщение генерал-губернатора Юньнани Ван Чжуна о том, что поймано восемнадцать контрабандистов, провозивших через границу ружья и огневое зелье. Во главе шайки стоял Бао Инь — слуга гуна, Умиротворителя государства Цзя Хуа.

Задумавшись было, Цзя Лянь стал читать дальше.

Цыши[64] Ли Сяо из округа Сучжоу сообщал, что господа покровительствуют слугам, а те, пользуясь безнаказанностью, чинят беззакония, дело дошло до того, что один из них, некто Ши Фу, убил целомудренную женщину. На допросе он показал, что принадлежит к слугам господина Цзя Фаня.

Сообщение это вывело Цзя Ляня из состояния равновесия. Он стал читать дальше, но тут спохватился, что опоздает на свидание с Цю Шианем, и, даже не позавтракав, стал одеваться.

Пинъэр принесла чай. Цзя Лянь выпил два глотка, выбежал во двор, вскочил на коня и уехал.

Пинъэр стала убирать оставленную Цзя Лянем одежду; Фэнцзе поднялась было, но Пинъэр ей сказала:

— Госпожа, вы ночью почти не спали. Полежите немного! Я разотру вам спину.

Пинъэр взобралась на кан и принялась растирать Фэнцзе спину. Та задремала было, но ее разбудил плач Цяоцзе.

— Мамка Ли, ты что там делаешь? — окликнула няньку Пинъэр. — Успокой девочку. Тебе бы все дрыхнуть!

Нянька Ли проснулась и, ворча, отшлепала девочку.

— Чтоб ты подохла, чертовка! Орешь да орешь, словно мать хоронишь!

Старуха даже зубами скрипнула, но тут же спохватилась и начала ласково гладить девочку. Однако та еще громче расплакалась.

— Дрянь! — вскричала Фэнцзе. — Опять бьет ребенка! Пинъэр, поддай ей хорошенько, а Цяоцзе принеси сюда!

— Не сердитесь, госпожа, старуха не посмеет бить девочку! — произнесла Пинъэр. — Может, ненароком ее задела? Поколотить няньку можно, но ведь завтра пойдут сплетни, будто мы жестоко обращаемся с людьми!

Фэнцзе вздохнула и, помолчав, сказала:

— Погляди, на кого я похожа! Ведь если умру, некому будет позаботиться о девочке!

— Зачем так говорить, госпожа, — упрекнула ее Пинъэр. — С самого утра расстраиваете себя мыслями о смерти!

— Что ты понимаешь? — горько улыбнулась Фэнцзе. — Я давно знаю, что долго не протяну! За свои двадцать пять лет я столько всего натерпелась, что другому и во сне не приснится. Зато никогда ни в чем не знала отказа! Так что бог с ним, с долголетием.

Пинъэр чуть не расплакалась.

— Нечего притворяться! — усмехнулась Фэнцзе. — Вам моя смерть будет в радость. Вы все заодно! Я мешаю всем жить в мире и согласии! Зачем же вам такая колючка в глазу — а я жизнью не дорожу! Дочь жалко!