Падший - Корнев Павел Николаевич - Страница 75

— Хороши знакомства! — не выдержал я. — Это вы отравили Меллоуна?

— Он начал мешать, — спокойно признал архитектор, нисколько не изменившись при этом в лице.

Я принялся осматривать решетки в поисках слабого места и с насмешкой бросил:

— Столько смертей — и все ради чего?

— Вот о ком не стоит жалеть, так это о Джозефе, — фыркнул Тачини. — Поначалу он всерьез намеревался отравить газом всех зрителей гала-концерта! Готов был убить несколько сотен человек ради смерти кронпринцессы!

— В баллонах был усыпляющий газ, не отрава.

— Ну естественно! Это я настоял на изменении планов. Посудите сами — зрители засыпают во время декламации вашим другом поэмы о Кали, а потом ее высочество находят задушенной, с шелковым платком на шее. И дураку станет ясно, что это — дело рук тугов!

— Я вам зачем? — спросил я, с ненавистью глядя на собеседника. — Зачем Лилиана? Что вы задумали?

— Собираюсь впустить в наш мир Кали, разумеется! И вы поможете мне в этом, — с невозмутимым видом сообщил Адриано Тачини.

— Да вы с ума сошли! — не поверил я собственным ушам. — Что за бред?!

— Уверяю, в этом нет ничего невозможного, — с непрошибаемой уверенностью заявил архитектор. — Есть декламатор с талантом завораживать людей и поэма о Кали. Есть сотни благодарных слушателей, среди них — множество творческих личностей и немало сиятельных. А еще имеется газ с интересным наркотическим эффектом — при должной концентрации он не усыпляет человека, но вгоняет в транс и раскрепощает сознание. А вам ли не знать, Лев, как сильно влияет на реальность воображение сиятельных?

— Газа нет, — напомнил я. — Баллоны конфисковали.

— Бросьте! — рассмеялся Адриано. — Газа предостаточно. Закачанного в дирижабль объема хватит не только на амфитеатр, но и на весь город. Помните скрученные фонари? Газ пустят по этой линии, и он попадет на оживленные бульвары. Тысячи людей будут слушать поэму о Кали через уличные динамики и дышать наркотической смесью. Талант Альберта Брандта и газ погрузят их в транс, выброс силы будет поистине колоссальным! Все они будут грезить о приходе Кали!

— Ерунда какая-то.

Все происходящее казалось дурным сном. Столько сложностей — и все это ради изначально обреченной на неудачу попытки вызвать Кали? Какой-то дикий сюрреализм.

— Вы забываете о Лилиане, она со своим танцем является неотъемлемой частью представления. Внимание зрителей будет направлено на нее, именно на ней сфокусируется поток силы! — раскрыл свой замысел архитектор, которого просто распирало от желания выговориться. — Ее вера в собственную избранность во время ритуального танца достигнет пика, а голос Брандта и газ лишат малейших сомнений. А талант? Материализация веры! Она станет настоящей богиней!

— Во всех зрителях не наберется и сотой части необходимой силы!

— Не наберется, — согласился с этим утверждением Адриано Тачини. — Для этого и понадобились вы. Разбираясь в старых чертежах, я наткнулся на тайное убежище Максвелла. Подземелье, где он заточил своего падшего.

Меня при этих словах пробрала дрожь.

— Вы ведь были там, не так ли? — улыбнулся архитектор. — Дурацкая случайность, которая едва все не испортила. Чувствуете его присутствие? Узилище демона прямо под нами.

— Никто не мог заточить падшего на столь долгий срок! — заявил я.

— Максвеллу это удалось, — пожал Адриано плечами. — Конечно, кто-то обслуживал оборудование все это время, но с тех пор, как мы проникли в подземелье, никто не появлялся. Просто повезло, что какое-то время не было сбоев.

Я кивнул. Вероятно, раньше за этим местом присматривал тайный орден, члены которого едва не поджарили меня на электрическом стуле ради шкатулки герцога Аравийского. А когда сиятельные из окружения покойного императора Климента погибли, узилище падшего осталось без охраны.

Моя вина? Ну, если только отчасти.

— Тогда-то и возник этот план! — нервно рассмеялся архитектор. — Все карты были у меня на руках, не хватало только малефика, способного зачерпнуть потустороннюю силу демона и отдать ее девчонке. Это могло стать проблемой, но мне рекомендовали вас. И я согласился. Ну посудите сами — какой малефик согласится расстаться с такой властью? А у вас, дорогой мой, просто не будет выбора…

— Вы знаете, что Марлини мертв? — спросил я, желая вывести собеседника из равновесия, но тот лишь досадливо отмахнулся.

— Слышал, его задушил любовник, — поморщился он. — Закономерный финал для столь аморального типа. Но в нем уже нет нужды, он помог расставить фигуры на шахматной доске и создать нужный этюд.

— Нет нужды? — рассмеялся я. — А как вы собираетесь повлиять на меня? Я не собираюсь играть по вашим правилам. Зачерпнуть силу падшего? Это все равно, что пить раскаленную лаву!

Адриано Тачини нахмурился и взглянул на часы.

— А какой у вас выбор? — спросил он. — Умереть мне назло? Допускаю, вы способны на это. Но подумайте о тех, кого вы обречете этим на гибель. Подумайте о вашем друге поэте, о слепом рисовальщике и рыжей дочке главного инспектора. Думаете, они оказались здесь случайно? Вовсе нет, они часть этой партии.

Я только фыркнул.

— И что — убьете их, если не соглашусь помогать?

— Нет, — покачал головой архитектор, — но они умрут. Когда Меллоун узнал о заточенном в подземелье демоне, он загорелся идеей выпустить его во время выступления, чтобы смерть кронпринцессы списали на козни малефиков. Но падший слишком долго был в заточении, никто не мог предсказать, с какой скоростью он сровняет город с землей. У кронпринцессы оставались шансы спастись. А как вы оцените шансы на спасение своих друзей?

— Думаете, у падшего других забот не будет, кроме как уничтожать город? — рассмеялся я.

— А он не сможет его покинуть, — уверил меня Адриано Тачини. — Максвелл позаботился об этом.

— Кольцо электрической конки?

— Непрерывная электрическая цепь не выпустит падшего, — подтвердил архитектор. — Чтобы вырваться, ему придется вытянуть силы из всех сиятельных, кого он только сможет отыскать. Хотите знать, как демон вообще окажется на свободе? Я сам освобожу его. Все или ничего, Лев. Все или ничего.

— Проклятье! — не сдержался я.

— Ваша жизнь и жизни ваших друзей зависят от того, кто явится сегодня в мир: взбешенный долгим заточением демон или Кали, богиня своевольная, но не лишенная сострадания. По крайней мере, в одной из своих ипостасей.

Я заставил себя успокоиться и задышал медленно и размеренно, собираясь с мыслями. Живым из этой комнаты мне было не выбраться при любом раскладе. Даже если справлюсь с падшим, наградой за труды станет несколько граммов серебра, отлитых в форме пули.

Архитектор в очередной раз посмотрел на часы, и я поспешил его отвлечь:

— С чего вы вообще взяли, что Кали снизойдет до ваших просьб?

— Я могу только верить, что богиня наградит тех, кто открыл ей дорогу в этот мир. И к тому же, а что я теряю? Белинда знает, что бесплодна, и не может с этим жить! А я не могу жить без Белинды. Мне страшно оставлять ее одну, страшно, что однажды ее попытка перерезать вены увенчается успехом. Что тогда останется мне? Только пустить пулю в лоб. А я не хочу сдаваться. Я заставлю этот мир прогнуться! Я всегда добиваюсь своего!

Я только вздохнул. В голосе Адриано Тачини прозвучала непоколебимая уверенность в собственной правоте, доводами логики фанатика было не переубедить. И талант мой также оказался бессилен — ни страхов, ни колебаний архитектор попросту не испытывал. Его безумный замысел и обожание жены — вот и все, что волновало Адриано в этой жизни.

У меня даже закралось подозрение, что кукловод в этой истории вовсе не он.

— Адриано! — взглянул я в глаза архитектору. — Падший забрался к вам в голову. К вам и вашей жене. Она ведь до приезда сюда не думала о суициде, так? Демон не может просто заставить вас выключить приборы Максвелла, поэтому он манипулирует вами!

— Тогда разочаруйте его, — и глазом не моргнул архитектор. — Заберите его силу и отдайте Лилиане.