Имена на поверке - Багрицкий Всеволод Эдуардович - Страница 16

16

26 сентября 1940 г.

16 октября 1940 г.

28 января 1941 г.

Иосиф Ливертовский

Папиросы

Я сижу с извечной папиросой, Над бумагой голову склоня, А отец вздохнет, посмотрит косо — Мой отец боится за меня. Седенький и невысокий ростом, Он ко мне любовью был таков, Что убрал бы, спрятал папиросы Магазинов всех и всех ларьков. Тут же рядом, прямо во дворе Он бы сжег их на большом костре. Но, меня обидеть не желая, Он не прятал их, не убирал. Ворвалась война, война большая, Я на фронт, на запад уезжал. Мне отец пожал впервые руку. Он не плакал в длинный миг разлуки. Может быть, отцовскую тревогу Заглушил свистками паровоз. Этого не знаю. Он в дорогу Подарил мне пачку папирос.

Ночь

Я люблю, сменив костюм рабочий, Одеваться бело и легко. Золотой закат июльской ночи От меня совсем недалеко. Широко распахивая ворот, Я смотрю, как тихо над водой, Камышами длинными распорот, Выплывает месяц огневой. Я смотрю, как розовой стрелою Упадают звезды иногда; Папироса, брошенная мною, Тоже как падучая звезда. А навстречу мне сплошною пеной По широкой улице идут Все мои друзья, подруги все мои, Без которых места не найду. С ними песня весела и ходка (Я такой, конечно, не сложу). Я иду свободною походкой, С дружеским приветом подхожу, И пока луна садится в рощу, Расправляя лиственниц верхи, Темно-синей бархатною ночью Я пою друзьям мои стихи.

В поезде

Окно и зелено и мутно, В нем горизонта полоса; Ее скрывают поминутно Мимо летящие леса. Стреляет темень фонарями, А звезды с ними заодно Стремятся низко над полями И режут наискось окно. Их быстрота неимоверна, Они подобны беглецу; Они сбегаются, наверно, Обратно к старому крыльцу. И хочется бежать полями, Бежать, подобно беглецу, За звездами и фонарями Обратно к старому крыльцу. Запутанной лесной тропою Достиг бы я того звонка, Когда б не знал, что не откроет Дверей мне милая рука, Когда б не знал, что по откосам Другой состав стремится вдаль, Что у тебя в глазах печаль, А думы мчатся вслед колесам.

Всеволод Лобода

Павловская, 10

Не в силах радость вымерить и взвесить, Как будто город вызволен уже, Я в адрес    «Киев, Павловская, 10» Строчу посланье в тесном блиндаже. Письмо увидит ночи штормовые, Когда к Подолу катятся грома, Когда еще отряды штурмовые Прочесывают скверы и дома… По мостовым, шуршащим листопадом, Придет освобожденье. Скоро. Верь… Впервые за два года не прикладом, Без окрика,    негромко стукнут в дверь. Мой хворый дед поднимется с кровати. Войдет веселый первый почтальон. От рядового с берега Ловати Привет вручит заждавшемуся он. Старик откроет окна.    В шумном мире — Осенний день, похожий на весну. И солнце поселится в той квартире, Где я родился в прошлую войну…

Октябрь 1943 г.

Дорога

Солдатские дороги, коричневая грязь. С трудом волочишь ноги, на климат разъярясь. Лицо твое багрово — холодные ветра сговаривались снова буянить до утра. Набухла плащ-палатка, лоснится под дождем. На то ноябрь.    Порядка от осени не ждем. Боец, идешь куда ты и думаешь о ком? Шрапнельные снаряды свистят над большаком. А где же дом, в котором просох бы да прилег?.. За голым косогором не блещет огонек. Тебе шагать далече — холмов не перечтешь, лафет сгибает плечи, а все-таки идешь. Ведут витые тропы, лежат пути твои в траншеи да в окопы, в сраженья да в бои. Шофер потушит фары под вспышками ракет… На западе    пожарам конца и края нет. Кричит земля сырая: — Спеши, боец, вперед, оружием карая того, кто села жжет! От гнева — дрожь по коже, соленый пот на лбу; ногам легко,    и ноши не чуешь на горбу. И греет жарче водки нас воздух фронтовой. И радостные сводки рождает подвиг твой. Солдатские дороги придут издалека к домашнему порогу со славой на века.