Асмодей (СИ) - "Dragoste" - Страница 92

Скорбная доля оберегать покой и блюсти равновесие между мирами выпала на плечи ангела смерти, которой, вопреки всеобщему убеждению, оказалась не костлявая старуха, облаченная в рваный балахон, а хрупкая темноволосая девушка, закутанная в черную шелковую тунику, с золотыми брошами на плечах. Ноги хранительницы врат, заключенные в золотые поножи, доходившие до колена, были стройны, движения завораживающе грациозны. Ее бледный лик, скрывал глубокий капюшон, под которым можно было увидеть лишь чувственную линию алых губ – символичный знак слепоты Смерти, говорящий о том, что в ее глазах все едино: красота и уродство, старость и молодость, богатство и бедность. Она забирала всех! На ее тонких запястьях звенели десятки золотых браслетов-обручей, а тонкие пальцы с длинными ногтями сжимали древко огромной косы, окропленной кровью. Тысячелетиями эта стражница Ада и Рая, первая жница жизни, неустанно стояла на своем посту, служа проводником в Чистилище для мертвецов, оберегая миры от обоюдных вторжений, выполняя великую миссию, тайну которой не могло постичь ни одно живое существо.

Она, будучи божественной посланницей, не принадлежала ни свету, ни тьме. Чужая для всех и вечно одинокая она несла забвение каждому, к кому прикасалась. То было вечное проклятие и великая сила. Она держала в своих руках нить жизни каждого существа, обрывая ее в судьбоносный момент.

Никто, даже высшие демоны не знали о том, когда глаза этой всадницы Апокалипсиса, восседающей на белоснежном коне, увидели свет. Поговаривали даже о том, что Азраэль была старше самого Создателя, ведь если Бог – есть жизнь, а жизнь неотделима от смерти, то они представляли собой двух всесильных и древнейших созданий, которые приводили все сущее к гармонии путем обновления и очищения. Никто и никогда не видел, чтобы она применяла свою силу, становясь орудием убийства в войне Ада и Рая, оттого ее могущества страшились еще больше. Ведь самый страшный враг – враг неизвестный. Все демоны знали в лицо Смерть, и все как один боялись ее, ибо она одним лишь касанием могла обратить в прах их бессмертие.

– Лучшим местом для нападения будут тоннели, – прошептал Абаддон, прильнув к огромному валуну, чтобы раньше времени не обнаружить свое присутствие. – Так, по крайней мере, никто не сможет сбежать.

– Мы не сможем проскользнуть незамеченными мимо Азраэль, – отозвался Асмодей, подводя ближе кошмара, который, чувствуя подле себя холодный дух смерти, начал нервно топтаться на месте, выказывая явное недовольство.

– Нам и не нужно… она нас пропустит! Нет запрета на то, чтобы рыцари пользовались этими тоннелями. Врата в Чистилище для таких как мы запечатаны, к тому же их сторожит ангельский дозор. А то, кто из демонов проведет грешников через портал, ее не заботит, уж поверь.

– Откуда ты знаешь? – нахмурив брови, отозвался Асмодей.

– Ты забываешь о том, что она уже однажды подарила мне свой смертельный поцелуй. Часть ее холода, как и любой мертвец, я до сих пор ношу в себе.

– Но даже если это и так, что помешает ей рассказать Вельзевулу о том, что мы прошли сквозь врата?

– Она не скажет ему ни слова, ибо все мы для нее лишь прах. Она держит ответ лишь перед Создателем, и может внять лишь голосу существа, благословлённого им на наместничество в Преисподней.

– Люцифера.

– Да. Пока Вельзевул не благословлён Господом на пост десницы для Азраэль он обычный демон, один из тысячи тысяч. Осмелься он дерзить, Смерть заставит его замолчать навсегда. Уж, поверь. Ее забота – жатва, а не войны и интриги. Пока мертвые не блуждают средь живых и чаша весов света и тьмы в равновесии, она останется безучастна ко всему.

Однажды Асмодей уже был гостем в этих тоннелях, пытаясь отыскать магическую лазейку, сквозь которую утекали ворованные души, но тогда безраздельным Владыкой Ада был Люцифер. Длань его могущества была тем щитом, который оберегал демона от любой чужеродной силы, которая могла встретиться ему в проклятых лабиринтах. Хотя тогда и сам Асмодей ни капли не сомневался в собственном превосходстве, веруя в то, что все рыцари равны меж собой, а ангелы едва ли могли сдержать его напор, реши он прорваться к небесным вратам. Да, воистину тогда непобедимым его делала уверенность в собственной силе, но сейчас все было иначе. Вельзевул превзошел его, а единственным союзником, способным стать надежной опорой был глубоко презираемый враг. Божественная ирония, а точнее жестокая насмешка над древним злом! И как, спрашивается, при таком раскладе сохранить уверенность в себе и бесстрашие в бою?

Даже будучи мастером хорошего блефа, князь блуда прекрасно понимал, что едва ли может убедить себя в собственном бесстрастии и способности одержать победу в битве, что уж говорить о его противниках. Нет, сейчас Асмодей был вынужден признать, что страх постепенно начинал отравой растекаться по горячей крови, а доводы разума слабеть. Стыдно, но даже в небесной битве, потеряв свои крылья, демон не испытывал столь человеческих эмоций, а ведь сейчас на кону стояло куда больше, ибо за вратами Ада была только пустота. Теперь он изведал это на своей собственной шкуре и не хотел возвращаться в ее объятия.

– Пойдем, – пилой прозвучал голос Абаддон, разорвавший нить его размышлений. Привязав поводья кошмаров, демоны устремились к вратам, не без опаски поглядывая на стражницу, черные волосы которой безжалостно трепал ветер.

– Кто идет? – холодным, словно сталь, голосом произнесла Азраэль.

– Я – Асмодей – падший серафим, наместник Люцифера, князь блуда и рыцарь Преисподней…

Перечислять свои нескончаемые титулы Асмодей действительно любил. То был еще один небольшой грешок в букете демонских злодеяний. В глазах самого́ «О-Великого» это предавало его персоне большее величие. Привычка, которую демоны переняли у высшей аристократии столь презираемых ими смертных. А потому Владыку захлестнула волна истинного разочарования, когда Всадница Апокалипсиса бесцеремонно его прервала. Да, сейчас, похоже, все потеряли уважение к его рыцарскому сану и древней крови божественного происхождения. И куда только Ад катится. И хотя сама Азраэль никогда не выказывала ему особого почтения, но и на пути не становилась. А тут такое! Еще одна причина для беспокойства.

– Проход закрыт! – объявила она, не дав последнему договорить.

– Смерть не властна над рыцарями Ада! – инстинктивно сжав рукоять меча, прошипел Асмодей.

– Проход закрыт! – как послушная кукла чужой воли, произнесла Азраэль, будто не слыша ни единого его слова.

– Что-то не так, – буркнул себе под нос Абаддон. – Она никогда не восставала против существующего уклада.

– Нам нужно пройти! – готовый в любой момент отразить удар, произнес Асмодей, делая шаг вперед.

– Проход закрыт, – преграждая ему путь косой, произнесла она. И в жесте этом было столько сдерживаемой угрозы, что даже браслеты на ее руках зазвенели.

– Постой, – ухватив демона под локоть, прошептал Абаддон.

– Что еще?

– Видишь, – он указал на одно из золотых колец на ее запястье, на котором был высечен черный крест с треугольником на вершине. Древний символ, которым так любили пользоваться алхимики. – Оковы смерти!

– Он заклятием пленил ее, – сверкнув глазами, произнес Асмодей. – Он подчинил себе смерть. Да, никогда не думал, что Вельзевул практикует подобную магию.

– Нужно уходить!

– Нет, мы должны пройти, – с лязгом обнажив меч, прошипел князь блуда. Да, вспыльчивости Асмодею было не занимать. В злости своей он даже позабыл о былых опасениях, благоразумии и здравом смысле, ибо сложно было столь всесильному созданию принять свою уязвимость. – Пропусти нас!

– Проход закрыт! – в который раз произнесла она, будто и не знала других слов, что только распаляло демона.

– Гнев застилает тебе глаза, – до боли впившись мертвой хваткой в плечо рыцаря, произнес Абаддон. – Никому не дано победить Смерть! Зря отдашь свою жизнь на потеху Вельзевулу. Грамотный стратег знает, когда лучше отступить. Не искушай смерть и не проверяй на прочность свое бессмертие в такое время.