Трафарет вечности (СИ) - Аникина Элла - Страница 25

    Екатерина кивнула, как заводная кукла:

    - З-звала... Хранитель...

    - Называй меня Федором. Зачем ты звала меня, повелительница?

    Никогда еще Екатерина не чувствовала себя настолько ничтожной, как в тот миг, когда феникс назвал ее «повелительница».

    - Я... я.., - дыхание молодой женщины стало прерывистым.

    - Ты, ты звала меня. Зачем? - Федор сделал шаг вперед, императрица отступила на шаг назад.

    - Просить Вашего покровительства, - прошептала Екатерина.

    - О! - насмешливо протянул Хранитель, делая еще один шаг, - Мое покровительство нужно заслужить.

    Еще не договорив фразу, Федор в три широких шага пересек пространство комнаты, разделявшего его от испуганной женщины, и подхватил ее на руки. Императрица пискнула, как цыпленок, и уперлась руками в грудь мужчины:

    - Да как Вы смеете!

    В ответ Федор лишь хищно усмехнулся и впился губами в алый рот Екатерины. Поцелуй длился долго. Сначала напряженные руки женщины расслабились, затем осторожно легли на плечи захватчика, а потом жарко обняли мужчину за шею. Федор мурлыкнул и понес свою жертву в спальню.

    Утром Екатерина проснулась совершенно одна, только на подушке лежало ослепительно сверкающее перо, обернутое листком бумаги. В руках женщины бумага истлела, но она успела прочесть:

    «Буду к вечеру. Люблю. Федор.»

    Тайные встречи Хранителя и императрицы продолжались почти год. Самое удивительное, что эти встречи действительно остались для всех тайной. Что кто-то посещает императрицу, знали, конечно, многие. Но кто? Никому и в голову не приходило, что открытое окно императорской спальни и летящая в кромешной тьме птица предвещали бурную ночь любви.

    Как-то под утро, когда Федор уже собирался улетать, Екатерина спросила:

    - Федор?

    - Да, Катти?

    - Мне нужно перебираться со всем двором в Москву... Ты не сможешь...

    Федор покачал головой.

    - Значит мы расстанемся так на долго?

    - Я принадлежу этому месту, возлюбленная моя Катти...

    - Что мне сделать для тебя? Что бы ты не забыл меня?

    - Ничего, моя милая. Я никогда не забуду тебя. Вернешься в Петербург, дай мне знать. Если захочешь, конечно. Просто напиши моим пером: «Прилетай» и выброси листок в окно. Я прилечу.

    Ее императорского Величества в столице не было около года. Как только она вернулась в Петербург, то первое, что сделала - бросилась к письменному столу, извлекла из палисандровой коробочки перо, обмакнув его в чернила вывела первые буквы «При...», бросила перо на стол, разорвала бумагу  и разрыдалась.

    Письмо с одним словом влетело в окно кабинета в имении Беляева только через двенадцать лет. Федор несколько мгновений разглядывал необычное послание, затем, вспомнив, что оно означает, вздохнул.

    Императрица, на пике своего могущества, раздобревшая матрона в блеске своей красоты, весь день наряжалась в разные туалеты, что бывало с ней крайне редко, смотрелась в зеркало, не понимала ни единого обращенного к ней слова и гневалась на всех подряд. Наконец, она остановила выбор на жемчужно-сером атласном платье безо всяких украшений, а волосы приказала заплести в косу. Как только ее приказания насчет туалета были исполнены, она повелела всем убираться из ее личных покоев и не появляться до утра.

    Ровно в полночь Федор влетел в давно известное ему окно. Екатерина сидела в массивном кресле кабинета так, что бы не было видно ее лица.

    - Подойди ко мне, Федор. Только не смотри на меня.

    Федор ласково и необидно засмеялся:

    - Девочка! Глупая моя девочка! Как же не смотреть на тебя?! Ты же стала еще прекраснее!

    Императрица закрыла лицо рукой и заплакала. Федор подошел к ней и стал гладить по голове, как ребенка:

    - Не плачь, не надо. Ты была молода, стала старше, когда придешь к своему концу, это будет счастливый конец, путь в рай, а я не стар, не молод, я не живу, а существую, и конца этому не будет. И если кто-то сумеет меня убить - это будет моя гибель и от меня ничего не останется. И даже любить я не могу, не смею - ведь все, все вокруг меня когда-нибудь умрут. Таковы законы природы - жизнь есть там, где есть смерть, а нам, бессмертным - бесконечное ожидание.

    Екатерина прекратила всхлипывать и посмотрела на мужчину:

    - Я так тосковала без тебя... Я так боялась.., - договорить Хранитель ей не дал.

    Через 12 лет Екатерина послала за ним снова. На этот раз в официальной обстановке они сказали друг другу лишь несколько слов. Полковник Беляев был представлен сыну и внуку с самыми лестными рекомендациями венценосной матери и бабушки.

    Ночью, когда императрица уже ложилась спать, она услышала за спиной шорох.

    - Федор?

    - Да, - Федор материализовался из тени, в складках которой прятался, - Сегодня мы видимся с тобой последний раз, моя милая Катти, - он провел пальцем по брови женщины и убрал руку, - Иначе ты возненавидишь меня. Но эту ночь мы проведем вместе, - он как в первый раз, подхватил ее на руки и понес на ложе.

     - Нет, картина, безусловно, подлинная, - вынес свое решение антиквар, - но определить автора...

    - Сколько Вы хотите за портрет? - неожиданно для всех спросил Федор. Владелец картины, охнул и взялся за сердце - похоже было, что до этой секунды он и не подозревал, что в кабинете есть еще один зритель.

    - Тысяч десять - пятнадцать, - пробормотал он, придя в себя.

    - Хорошо. Карл Людвигович. Оформляйте. Ваши проценты и так далее.

    - Я понял Вас, Федор Михайлович, - кивнул головой антиквар, - Алексей Петрович!

    В комнату вошел менеджер.

    - Слушаю Вас, Карл Людвигович.

    - Картину упаковывайте для Федора Михайловича.

    Менеджер кивнул и, взяв картину, унес с собой. Владелец картины переводил недоуменный взгляд с одного на другого.

    - Так, я вас сейчас оставлю, что бы не мешать прийти к правильной цене. Да, травничек, я тоже заберу. Вы Кузьме потом скажете, сколько я буду вам должен.

    - Как Вы изволите, Федор Михайлович, - привычно кивнул Карл Людвигович, ни сколько не беспокоясь о деньгах.