Горизонты вечности (СИ) - Бриз Евгений - Страница 40

Лидия вкратце поведала Козински о перипетиях их несостоявшейся транспортировки в центр Прайм-Сити. Когда речь зашла о Реставраторе и мотивах, побудивших Лидию взять его с собой в Банк, Козински не стал делать поспешных выводов. Несомненно, его озадачила история этого человека, затмившая, как показалось Захару, даже факт предательства Леви. Вскоре Мойвин понял причину интереса Козински, уходящую корнями, как это часто бывает, в личное пространство. В качестве контрольного вопроса начальник филиала спросил:

– Вы сможете доказать свои способности, если я попрошу вас выйти на связь со своим ушедшим родственником?

Реставратор оценил Козински непродолжительным колючим взглядом, затем ответил:

– Это зависит от нескольких факторов. Во-первых, какова давность окаменения?

– Почти пятнадцать лет.

Реставратор едва заметно кивнул.

– Шансы высокие. Другой вопрос: захочет ли ваш родственник выходить на связь? Его желание я гарантировать не могу.

– А с чего он может не захотеть? – спросил Козински с фальшивым недоумением.

Реставратор пожал плечами:

– Причин может быть множество. При каких обстоятельствах он ушёл? Возможно, его тяготит физическое прошлое. Хотя обычно почти все ушедшие почему-то цепляются за него.

С минуту Козински молчал, размышляя. Вне всякого сомнения, он не исключал вероятности, что слова Реставратора могут быть правдивыми, а не исповедью помутнённого разума.

– Речь о моём брате, – наконец, заговорил Козински. – Его убил собственный сын, мой племянник. Мальчику тогда было двенадцать. Озвученные мотивы звучат чудовищно убедительно и просто чудовищно, и у меня нет оснований не доверять племяннику. Единственное, чего я хочу – поговорить с братом и расставить все точки в этом деле.

Захара заинтересовало откровение метузелы. Ведь речь шла о Майло. Зато Реставратор воспринял сказанное без каких-либо эмоций, отчего создавалось ощущение, что он пропустил всё мимо ушей.

– У нашей семьи немало тайн, – добавил Козински, – и эта – одна из прочих.

– Полагаю, у него были веские мотивы совершить убийство отца, – предположила Лидия.

Козински молча кивнул, давая понять, что обсуждать их сейчас не намерен.

– Я попытаюсь установить контакт с вашим братом, – сказал Реставратор хриплым басом. – История, как я понял, совсем непростая, поэтому ничего обещать не стану. – Он внимательно посмотрел на Козински. – Но если получится, у меня будет к вам ответная просьба.

– Какая? – осторожно спросил тот.

– В покинутом особняке остались мои друзья. Работу над некоторыми я не успел закончить, но всех их надобно вернуть на родные места.

– То есть, на кладбище?

– Да.

Козински нисколько не смутила дерзость Реставратора – очевидно, неосознанная – диктовать условия большому боссу. Снисходительность – качество сильных и влиятельных людей.

– При благополучном исходе мы это устроим, – пообещал Козински.

– Отлично, что вы так быстро нашли применение нашему индивиду, – заговорила Лидия. – Но у меня тоже есть к вам деловое предложение, мистер Козински.

– Выкладывай, – устало выдохнул тот.

Девушка улыбнулась и закинула ногу на ногу.

– Поговорим об этом в более комфортной обстановке. С глазу на глаз.

Глава 13

Глава 13

Вы меня слышите? Значит, я ещё жив. Я уверовал в особую форму бессмертия и поделюсь с вами своей верой.

Меня зовут Клей Бёрн. Триста пятнадцать лет назад, в возрасте Христа, у меня диагностировали рак мозга. Сколько мне лет сейчас, считайте сами. Вы спросите, какого чёрта я до сих пор жив? Спасибо чудесам крионики. Последние триста пятнадцать лет моё тело провело в капсуле с жидким азотом в стадии глубочайшей заморозки. Где при этом находилась душа – вопрос открытый. Я склонен считать, что на это время она слилась с Единым Высшим Разумом или чем-то в таком роде. А потом вернулась в тесное пристанище бренного тела, и вот теперь я – вечности брошенный сын, как написал один мой знакомый поэт.

У меня никогда не было семьи. Меня воспитал интернат Холдинга регенерации, омоложения и мутаций. Родителей я никогда не видел, судя по всему, они отказались от меня после рождения, а с матерью своих будущих детей я так и не успел познакомиться. Наверное, поэтому судьба дала мне второй шанс всё исправить. Хотелось бы так думать. Ладно, оставим лирику. Вот как всё было.

– А вы неплохо сохранились.

Какой-то мужик в халате похлопал меня по плечу. Я сидел на парящей в воздухе кушетке совершенно нагой. Даже не было простыни прикрыться.

– Вам ли не знать, что во время заморозки процессы старения фактически останавливаются, – не преминул я напомнить специалисту о таких заурядных вещах.

– Я знаю, – на полном серьёзе ответил он. – Обратная сторона медали – останавливаются не только процессы старения, но и развития. Умственного.

– Это вы так намекаете, что в мире будущего мне предстоит играть роль дебила?

– О, нет-нет, что вы! – запротестовал доктор. – Ведь способность развиваться и приобретать новые знания никуда не делись. Вам просто необходимо будет наверстать упущенное. Мистер Корти поможет вам освоиться с некоторыми базовыми порядками современной жизни.

– Мистер Корти – мой опекун?

– Можно и так сказать. Он – сотрудник фирмы, занимающейся реабилитацией возвращенцев.

– Возвращенцев, – проговорил я. – Вот как теперь меня будут называть. А что с моим мозгом?

Док засиял белоснежной улыбкой:

– Вы полностью здоровы. Раковая опухоль удалена. Вы один из первых пациентов, кому проделали столь сложную операцию. Можно с уверенностью сказать, что вы обманули саму смерть, мистер Бёрн. Хотя я склонен думать, что обмануть можно только себя, но никак не смерть.

Я облегчённо вздохнул. Ради такой новости стоило проспать три с лишним века. Несколько позже я понял всю соль этой фразы доктора.

В скудно обставленном кабинете за массивным чёрным столом сидел молодой парень в каком-то гидрокостюме. Как оказалось, это такой стиль униформы сотрудников реабилитационного центра.

Мистер Корти откинулся на спинку гравитационного стула и натянул сверкающую искусственной белизной улыбку.

– Здравствуйте, мистер Бёрн. У меня для вас куча новостей. С чего предпочитаете начать?

– Надеюсь, «Торонто Мейпл Лифс» выиграли хотя бы один Кубок Стэнли за это время? – спросил я.

– Я не слежу за хоккеем. – В голосе Корти я услышал подобие разочарования и даже обиды. – К тому же мы вовсе не на Земле.

– Вот как? – Я постарался, чтобы удивление не сочилось из меня, как забродившее вино из прогнившей бочки. – И где же мы?

– В Системе совершенно другой галактики, на планете Прайм в одном из немногих уцелевших городов под названием Голем. К сожалению, мир, который вы ожидали увидеть, безвозвратно уничтожен «хромированной эпидемией». Прочие сведения о Системе вы будете получать последовательно, во избежание информационной интоксикации.

Я подпёр рукой подбородок:

– Жду не дождусь. Не скрою, меня заботит, в каком мире я оказался.

Корти понимающе кивнул.

– Ваши переживания мне понятны. – Он встал из-за стола, и я оценил его подтянутую мускулистую фигуру. «Гидрокостюм» подчёркивал её рельеф. А холодное лицо и прилизанная причёска делали мистера Корти похожим на оживший манекен. – Не буду скрывать, мистер Бёрн, вам предстоит узнать непростые вещи. Непростые для вашего анахроничного мировосприятия, в первую очередь.

– Я к этому готов.

– Отлично. В таком случае приступим.

Он заходил по кабинету, сцепив руки за спиной.

– Начать, пожалуй, стоит с циферблатов, – сказал он. – Без сомнения, главных архитекторов новых реалий.

Конечно же, я готовился к ним, этим реалиям. Я ожидал увидеть много чего: технический прогресс, полноценные путешествия во времени, инопланетян, подчинивших людей, людей, подчинивших инопланетян. Но всё оказалось значительно проще и, в то же время, не так просто.