Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" - Страница 90

— Ну хорошо. — Он опустился на пол возле постели и вздохнул. — И что ты хочешь, чтобы я делал на этом свидании?

— Всё, чего захочет она, — прошептал Хайнэ и, приподнявшись на постели, внимательно вгляделся в его лицо.

— Что ты так на меня смотришь, как будто в первый раз видишь? — спросил Хатори, посмеиваясь, хотя это не то чтобы ему не нравилось.

Хайнэ опустил взгляд.

— Ты красивый и удивительный, — пробормотал он едва слышно. — Она будет в восторге.

Это был чуть ли не первый комплимент внешности брата, который Хайнэ сделал за семь лет знакомства, однако Хатори он почему-то совсем не обрадовал.

— Да какая мне разница, в восторге она будет или в печали, — сказал он, поморщившись. — Мне нет до неё никакого дела! Я вообще её толком не знаю.

— Вот и узнаешь, — эхом откликнулся Хайнэ и медленно осел на кровать. — Я очень хочу спать, — сказал он, закрыв глаза.

Хатори собрал вокруг него подушки, укрыл одеялом, посидел немного рядом на краешке постели.

— И кто тут помогает тебе купаться? — спросил он, дотронувшись до одной из длинных шелковистых прядей, в беспорядке рассыпавшихся по подушкам.

Однако Хайнэ ничего не ответил — видимо, уже спал.

Так он и проспал до самого вечера, и Хатори умирал от скуки в покоях роскошного павильона, сидя под пологом из дорогого шёлка, однако оставлять брата не хотел.

Выходил он из дворца уже ближе к девяти вечера, да и то только потому, что приближалось время свидания — будь его воля, он остался бы во дворце на ночь, и никто не сумел бы его выгнать.

 Уже подходя к чайной, Хатори подумал, что надо было хотя бы переодеться, но было уже поздно.

Самое смешное, что это и впрямь было первое в его жизни свидание.

Он не то чтобы не интересовался женщинами — они нравились ему, в чём-то восхищали, он любовался ими, как любуются цветами, но заводить более близкие отношения его не тянуло.

Да и с кем? Когда?

Он всё время был рядом с Хайнэ.

Небольшой домик чайной как будто светился в темноте — снаружи по всему периметру здания были развешаны фонари из золотистой бумаги, а изнутри, из низких окон, лился мягкий, чуть красноватый свет.

Взойдя на крыльцо, Хатори согнулся перед низкой притолокой, и две девушки-служанки в роскошных нарядах, выйдя из дверей, подхватили его под руки.

— Проходите, проходите, — гостеприимно улыбаясь, прощебетали они.

Хатори силился вспомнить, как выглядит Марик.

Его отвели внутрь, угостили каким-то экзотическим напитком с густым ароматом, помогли снять верхнюю одежду и проводили по коридору вглубь помещения.

— Госпожа ждёт вас там, — сказала одна из служанок, кивнув на одну из комнат, и низко поклонилась. — Мы не смеем вам больше мешать.

С этими словами девушки удалились.

Хатори постоял немного перед резными, украшенными мозаикой дверьми и толкнул их.

Внутри царил полумрак, но пламя многочисленных свечей, мерцающее сквозь цветные стёкла причудливых подсвечников, сразу же заставило его сердце биться чаще.

Он чуть было не принялся разглядывать свечи, позабыв о том, зачем вообще сюда пришёл, но тут из глубины комнаты выступила женщина в свободной одежде и с распущенными волосами.

Хатори остановился и посмотрел на неё, не зная, что сказать.

К счастью, она заговорила первой.

— Это вы… — произнесла она и чуть отвернулась, не глядя ему в глаза. — Что я могу сказать? Я подозревала. Я была почти уверена.

Голос у неё был низковатый и спокойный, однако затаённое волнение и ещё что-то — сильное, глубокое чувство — всё же слышалось в нём.

Несмотря на своё дурное настроение, Хатори не мог повести себя с ней невежливо и не ответить улыбкой на улыбку.

— Давайте отведаем чая, госпожа, — сказал он, подходя к накрытому для них столику, и открывая крышку одного из стоявших на нём заварочных чайников. Густой сладковатый аромат разнёсся по комнате. — Я слышал, что это лучшая чайная в городе.

— О да, — улыбнулась Марик, садясь с другой стороны столика. — Я попросила принести нам десять разных сортов. Один из них с западных гор.

Она принялась рассказывать о сортах чая, об ароматах, о целительных свойствах, которые им приписывают. Видно было, что это интересно ей, что она — настоящий знаток и в целом очень хорошо образована, утончённа, воспитанна.

Она казалась почти такой же возвышенной, благородной дамой, как госпожа Ниси, и Хатори не мог не улыбаться, глядя на неё, но всё же неприятное чувство грызло его.

Он понимал, что если разговаривать с ней, то ему придётся лгать, выдавая себя за Энсенте Халию, сочинять на ходу какие-то истории, выкручиваться, запутываясь в собственном вранье ещё больше.

Он не любил и не умел лгать, мысль о том, что придётся это делать, приводила его чуть ли не в ярость.

Марик вдруг остановилась, перевела дух и поглядела на него с лёгкой и как будто бы даже смущённой улыбкой.

— Что же вы всё время молчите? — спросила она. — Я так много говорю…

Хатори глубоко вздохнул.

— А вы уверены, что хотите именно… разговаривать со мной? — спросил он, поднимаясь на ноги.

Глаза Марик на мгновение расширились, а потом она тихо засмеялась.

— В этом весь вы, — прошептала она, тоже вставая. — Никакой дани условностям. И если бы вы знали, как мне это нравится.

Помедлив пару мгновений, она обогнула столик и остановилась на расстоянии полушага от него.

Теперь Хатори мог прекрасно разглядеть её лицо — большие золотисто-карие глаза, подёрнутые лёгкой дымкой, влажные, чуть приоткрытые губы, шелковистая кожа, про которую говорят «персиковый оттенок». Звание первой красавицы в городе принадлежало Марик по праву.

Прекрасно понимая, что от него требуется, Хатори тоже сделал шаг навстречу и обнял её.

Она прильнула к нему, обвив руками его шею.

«Я даже не целовался ни с кем ни разу, — как-то отстранённо подумал Хатори за мгновение до того, как прохладные мягкие губы коснулись его губ. — Ну, что ж… Когда-нибудь это должно было произойти».

И всё остальное тоже.

Своего точного возраста Хатори не знал, однако ему вряд ли могло быть меньше двадцати лет, и то, что происходило сейчас, по современным меркам должно было случиться уже лет пять-шесть тому назад.

Был бы он другим человеком, менее равнодушным к людским толкам, его бы уже давно подняли на смех за этот добровольный отказ от главного удовольствия, доступного мужчине и женщине.

В том, что это действительно удовольствие, Хатори имел возможность убедиться сейчас.

Ласки Марик не были ему неприятны.

Он отвечал на её поцелуи, обнимал тонкий стан, скользил рукой по пышной груди, и тело реагировало соответственно.

Чарующая красота Марик волновала Хатори, ему было приятно, что она так нежна, но что-то давило в груди, какое-то мучительное, болезненное чувство, мешавшее полностью расслабиться и погрузиться в негу удовольствия.

И это чувство смогло, наконец, оформиться в мысль — именно тогда, когда уже было слишком поздно.

«Это должна была быть не она!» — промелькнуло в голове Хатори, и тот момент, который люди называют высшим пиком наслаждения, оказался окрашен для него в оттенки горького разочарования.

Впрочем, он сумел ничем этого не выдать.

Показать женщине, что хочешь видеть на её месте другую — подобного оскорбления, подобной горькой обиды Хатори не хотел даже для той, которая ещё утром была для него незнакомкой и которая по-прежнему ничего для него не значила, однако волей судьбы и каприза Хайнэ стала его первой женщиной.

Ближе к середине ночи Марик соскользнула с постели и, погасив все свечи, раздёрнула занавески.

Комнату наполнил бледный лунный свет, и Хатори испытал новый приступ тоски — раньше хоть пламя свечей, танцевавшее в лампадах, приносило ему радость и облегчение.

Тем не менее, он ласково встретил Марик, вновь скользнувшую в его объятия.

— Мне захотелось поглядеть на тебя в лучах лунного света, — призналась она, гладя его лицо кончиками пальцев. — Ты красивый и так не похож на других. Не только в плане внешности.