Лжедмитрий. Игра за престол (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 39

- Горячая кровь не приближает спасения души, - улыбнулся Муцио.

- И туманит рассудок, - вернул улыбку Дмитрий. – О чем ты хотел поговорить?

- О тебе, сын мой. Твоя судьба удивительна. Говорят, ты бывал в Риме?

- Это было давно и неправда. Но, святой отец, давайте оставим эти вопросы. И ты, и я прекрасно знаем ваш интерес. Я не хочу выдавать кто, где и чему меня учил. Собой я рисковать готов, людьми, давшими мне многое – нет. Я объездил практически всю Европу. Посещал Египет и Абиссинию. Путешествовал по землям Ближнего Леванта, Персии и Индии. Имел возможность заглянуть и в грустный город Иерусалим. Мои следы есть везде и нигде, ибо мы постоянно находились в движении. Кто и зачем это делал – я не знаю и не хочу знать. Его планы остались в прошлом сразу, как я вырвался на свободу после нападения разбойников на наш отряд.

- Быть может, это нападение тоже было частью плана?

- Если бы не случайность – меня бы совершенно точно убили. Скорее кто-то из врагов моего покровителя решил поставить точку в этом его плане. Или он сам решил прекратить затянувшийся фарс. Не знаю, что он хотел, но безумия в его замыслах хватало с лихвой. Впрочем, та жизнь закончилась, и я не очень хочу ее вспоминать. Так что прошу тебя мне не верить. Я ведь не привел ни одного доказательства того удивительного путешествия. А слова это просто слова. Считай меня лжецом, который слишком много читал книжек.

- Это так больно вспоминать? Хм. Можно поинтересоваться, почему ты сохранил православие? Ведь ты воспитывался в католической среде.

- Святой отец, должен тебя разочаровать, - ответил, мягко улыбнувшись, Дмитрий. – Я сохранил христианство, а не православие или католицизм. Мелкие распри священников меня мало волнуют. Мало того, и я весьма снисходительно отношусь к их возне и стремлению самоутверждаться в борьбе друг с другом.

- Зря ты так говоришь, сын мой. Закон Божий должно правильно трактовать, ибо иначе не спасти души, - возразил иезуит.

- А разве споры о Законе Божьем? Как по мне, так суть раскола – обычная гордыня, борьба за власть и стремление присвоить доходы, идущие от паствы. Слаб человек. Велики его пороки.

- Ты неверно понимаешь сущность ситуации, - немного нервно улыбнулся Муцио. – Природа разногласий лежит в толковании Святого писания и трудов отцов церкви.

- Какая связь между Святым писанием и законами Божьими? – Искренне удивился Дмитрий.

- Но как же…? – Ахнул иезуит.

- Все сущее создал Всевышний. Верно?

- Безусловно.

- Все сущее как-то функционирует. Так?

- Что ты имеешь в виду? – Напрягся иезуит.

- Смотри, - произнес Дмитрий и уронил монету на пол. – Почему монета упала на пол, а не взлетела в небо?

- Ну… - задумался иезуит, - так заведено.

- Кем? Не тем ли, кто создал все сущее? – С усмехнулся Дмитрий. – А зачатие? Ты думаешь, что Всевышнему делать больше нечего, чем бегать по всей планете и держать свечку при спаривании всего живого? Коз, коров, кроликов, мух и прочих. Он дурной что ли? Не думаю. Ведь смог как-то создать все сущее. А значит смог и придумать как не морочить себе голову такой чепухой. Не понимаешь? Он установил законы, которым подчиняется все бытие. Именно эти законы и заставляют монету падать на пол. Именно они истинные Законы Божьи. А то, что написано в Святом писании есть жизнеописание. Интересное и поучительное чтиво, но не более того.

Иезуит посмотрел на Дмитрия долгим, вдумчивым взглядом. Скорее даже не вглядываясь или давя, а полностью уйдя в свои мысли. Ведь Дмитрий невольно затронул его научную специализацию. Ну как научную? Если можно теологический метод познания мира назвать наукой, то научный. Ведь Муцио как раз специализировался на фундаментальных вопросах происхождения Бытия и всем контексте его осмысления. Причем Дмитрий повернул вопрос так, что иезуит откровенно завис. Слова царевича звучали логично и непротиворечиво. Но вместе с тем они рушили самым безжалостным образом весь его мир. Все. Вообще все, во что он верил прежде, осыпалось прахом.

- Тут еще есть важный момент, святой отец, - продолжил Дмитрий. – Называется «синдром барана». Дело все в том, что большинство людей в состоянии понять только то, что не выходит за пределы его парадигмы восприятия. А все слишком сложные для него вещи, он привык упрощать, подменяя близкими для него понятиями. Вот возьмите дикого пастуха с каких-нибудь высокогорий и постарайтесь объяснить ему проблему борьбы с аберрацией при изготовление зрительных трубок.

- Прости? – Удивленно переспросил иезуит. – Аберрация? – Оптика не входила в сферу его научных интересов, как и большинство естественных предметов.

- Хм, - осекся Дмитрий, понимая, что заставил иезуита почувствовать себя тем самым бараном. – Извини. Пусть это будет, допустим, смена сезонов. Почему они происходят? Отчего дует ветер? Отчего идет дождь именно здесь, а не везде, где проходят тучи? Все это находится за пределами парадигмы сознания того пастуха. Он просто не знает Законов Божьих, которые все это регулируют. Так что он, если что и сможет осознать, то преобразовав в понятные ему образы. Очень сильно искаженные и упрощенные. Сам себе придумал. Сам испугался. Помните притчу про бисер и свиней? Там речь не о гордости. Отнюдь. Свиньи не оценят бисер, он им просто не интересен. Поэтому, если вы хотите работать с этой мирно хрюкающей паствой, то нужно либо свиней развить до того уровня, чтобы они начали интересоваться бисером, либо взять вместо бисера вареную репу – то есть то, что им по душе. Надеюсь, я пока не сильно мудрено говорю?

- Не сильно, - улыбнулся Мунци. – Но, признаться, мне крайне неловко ощущать себя диким пастухом с высокогорий или свиньей, которая с недоумением смотрит на бисер. Ты меня невероятно заинтриговал, Деметрий. А еще смутил и озадачил. Уж не враг ли рода человеческого вас воспитывал?

- Ты имеешь в виду Дьявола?

- Его по-разному называют, - лукаво улыбнулся иезуит. – Он жаден до душ человеческих….

- И каждый раз я слышу эти бредни, - тяжело вздохнул Дмитрий. – Иногда мне кажется, что священники сами не читали Святое писание и не думали над словами, воспринимая их в лоб, как дети. Вот скажи, зачем ему наши души? Ты никогда не задумывался о его статусе и положении? Там все грустно и фатально. Отец решил наказать строптивого сына, возомнившего о себе слишком много, и сослал его тюремщиком. Грязная работа. Задумайся. К нему в Преисподнюю стекаются души грешников для отбывания наказания. Души, преступившие закон Всевышнего. Так кому он служит? Кто он? Строптивый фрондер или наказанный гордец? И на кой бес ему лишние заключенные? Их ведь всех размещать где-то надо, содержать, пытать наконец. Лишняя головная боль. Штаты нам новые бесов утрясать, пыточные новые строить и прочее, прочее, прочее. Уверен, что он ненавидит себя за тот миг слабости, и Отца, и работу, которую ему поручили. Но ослушаться не в силах. Или ты полагаешь, что Всевышний, обладая всей полнотой власти во Вселенной, позволит какому-то вздорному юнцу оппонировать себе? Серьезно? Выписал розгами немного любви вдоль спины да отправил исправляться.

- Ха! – Нервно хохотнул иезуит. – Почему отец?