Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 119

— Вот как? — мадемуазель Ферье старалась оставаться равнодушной, но при слове «сделка» её глаза загорелись, что Ида, разумеется, не могла не заметить.

— Скажите, Алин, вы любите свою дочь? — этот вопрос оказался столь внезапен, что Алин, растерявшись, ответила:

— Да, но какое это имеет отношение…

— Самое прямое, мадемуазель Ферье, — Ида улыбнулась, хотя за вуалью её улыбки не было видно. — Я знаю две вещи: вы хотите, чтобы герцог Дюран дал ей своё имя и что вы больны. Первое, и вы это прекрасно знаете, никогда не случиться, а второе неизбежно приведет вас к смерти. И, я уверена, вы понимаете, какая судьба ждет вашу дочь после того, как вас не станет.

Алин молчала, настороженно обхватив руками худые плечи. Да, она прекрасно это знала. Как и то, что жить ей осталось, в общем-то, не много. В ней боролась жажда денег, которые она могла продолжать вытягивать у Эдмона при наличии у неё его дочери, и не до конца удушенное чувство материнской любви.

— Я, разумеется, не могу дать вашей дочери герцогской фамилии, но и герцог Дюран не сможет заплатить вам ни сантима, если потеряет голову, — продолжила Ида. — У меня есть возможность устроить её в школу, где она получит достойное образование, станет прекрасной и милой девушкой, такой же, какой когда-то были вы, и, окончив её, сможет выйти замуж за достойного мужчину, о чем я обещаю вам позаботиться.

— Вы обещаете позаботиться об Эдме, если я помогу вам? — Алин начинала сомневаться, но в голосе её проскальзывало недоверие. Уловив это, Ида решительно сказала:

— Как о собственной дочери. Я могу поклясться вам на распятии, Библии или своей кровью, мадемуазель Ферье, если вы этого желаете.

— Нет, я верю вам, зачем вам лгать мне, ведь вы тоже женщина, такая же, как и я, — тихо и быстро заговорила Алин. — Ради Эдмы я, так и быть, помогу вам. Вы, кажется, благородная женщина и заслуживаете того, чтобы помочь вам. Но я хочу, чтобы вы знали, что я помогаю вам, а не Эдмону. Что я должна сделать?

— Вы должны приехать вот по этому адресу, здесь все написано, — Ида вынула из отворота перчатки маленькую карточку, — и спросить Клода Лезьё. Он будет извещен о вашем приходе и будет ждать вас. Ему вы отдадите вот это письмо, — Ида легким движение вытащила из корсажа небольшой конверт. — Не вскрывайте его, передайте лично в руки господину Лезьё и прочтите вместе с ним, там всё изложено. Когда всё закончиться, успешно или нет, я приеду за Эдмой и увезу ее, куда вы пожелаете.

Алин молча взяла сначала карточку, потом конверт и, повертев их в руках, осторожно убрала в карман платья.

— А это, — Ида снова, грациозным движением, выдернула из отворота перчатки несколько банкнот и тоже протянула их Алин, — вам, за то, что согласились помочь.

Принимая деньги, Алин вскинула голову с изумлением воскликнула:

— Вы должно быть богаты?

— Скажем так, не бедна, — с грустной усмешкой отозвалась Ида, и поспешно добавила, — Я должна идти, мадемуазель Ферье. Напоследок я попрошу вас ещё об одной услуге. Вы должны забыть обо мне. Вы никогда не видели меня, не разговаривали со мной, я не приходила сюда и, разумеется, ничего вам не передавала и ни о чем не просила. До встречи, мадемуазель Ферье.

С этими словами Ида развернулась, проклиная себя за эту сумасшедшую авантюру.

— Постойте, как вас зовут? — крикнула Алин, которая стояла посреди переулка, прижав руки к груди и глядя в след таинственной незнакомке.

— Это не имеет значения, — Ида резко обернулась, — но, если желаете, можете называть меня Розель.

***

На «Виллу Роз» Ида вернулась лишь с первыми лучами солнца. Не проходя в спальню, она направилась прямо в свой кабинет, где бессильно рухнула в кресло перед столом и, вынув из ящика зеркало, внимательно посмотрела на себя. Переживания и бессонные ночи давали о себе знать: под глазами красовались синяки, лицо было серым, осунувшимся и помятым. Казалось, за эту неделю она постарела на десять лет. Подернув плечами, Ида представила, как выглядела в темноте переулка перед Алин. Не удивительно, что она не узнала её: сегодня перед ней была измученная женщина, а не молодая цветущая девушка. Откинувшись на спинку кресла, виконтесса Воле устремила взгляд в потолок и на мгновение закрыла глаза. Очнуться её заставил стук в дверь. Взглянув на часы, Ида не без удивления увидела, что они показывают одиннадцать часов.

— Войдите! — провозгласила она, поспешно усаживаясь в кресле, как подобает хозяйке поместья и утыкаясь в лежавшую перед ней книгу. Дверь отворилась, и в кабинет чинно зашел Жак с небольшим посеребренным подносом, на котором была чашка чая и блюдце с какой-то чрезвычайно ароматной сдобой.

— А, завтрак… — равнодушно протянула Ида, откладывая книгу. — Благодарю, Жак.

— Госпожа маркиза хочет вас видеть, — негромко сказал Жак, оставляя поднос на краю стола и отходя на почтительное расстояние.

— Прямо сейчас? — Ида с недоумением посмотрела на своего дворецкого. — Что ж, пусть проходит.

Жак коротко кивнул и вышел из кабинета, тихо притворив за собой дверь, что, впрочем, было совершенно лишним: в следующее мгновение внутрь ворвалась Жюли, подобная страшному урагану.

— Ты не вернулась вчера вечером! — почти закричала она, все же стараясь сдерживаться. — Где ты была?

— В Париже, — спокойно ответила Ида, помешивая ложечкой чай и кивая сестре на кресло перед столом. — Я как раз хотела с тобой об этом поговорить.

— Что тебе понадобилось ночью в Париже? Или ты уже строишь планы побега для своего любовника? — Жюли задыхалась от беспричинного негодования, которое Ида объяснила себе её положением и на которое не обижалась.

— Нет, я строю планы не побега, а оправдания в суде, — Ида в упор посмотрела на сестру. — И не горячись так, тебе это вредно.

— И как же ты хочешь это устроить? — язвительно поинтересовалась Жюли.

— Для этого мне пришлось обратиться за помощью к Алин Ферье, парижской проститутке и бывшей любовнице Эдмона, — средняя виконтесса Воле была по-прежнему невозмутима и Жюли это выводило из себя.

— Ты… Ты была… В публичном доме? — прерывающимся полушепотом спросила она, округляя глаза.

— Нет, — покачала головой Ида, поднося ко рту чашку, — мы беседовали на улице.

— То есть тебя видели на улице в обществе проститутки? — не унималась Жюли.

— Не волнуйся, Жюли, я сделала все, чтобы сохранить инкогнито.

— И что же должна будет сделать эта девушка? И в обмен на что? — все ещё нервно поинтересовалась Жюли.

— Она должна будет свидетельствовать на суде, точнее получается, что лжесвидетельствовать, в пользу Эдмона. Мне не малых трудов стоило её уговорить, счастье, что я знала её слабое место, вернее предполагала его наличие именно в этом месте. Поэтому, она поможет Эдмону в обмен на лучшую жизнь для своей дочери, — сказала Ида и, предупреждая следующий вопрос, добавила, — Он ничего не знает. Пока что.

— И как ты намерена это сообщить? — лицо старшей виконтессы уже приобрело сосредоченное выражение. Да, герцога де Дюрана она ненавидела, но её сестра любила его без памяти, и собиралась любить ещё очень долго, поэтому пусть уж лучше он останется жив, как бы ни заслуживал смерти.

— Об этому ему сообщу не я. Ида де Воле-Берг не должна фигурировать в этом деле, надеюсь, ты понимаешь, — Ида совсем понизила голос и это придало разговору оттенок ещё большей конфиденциальности.

— Кто же тогда?

— Клод, — спокойно ответила Ида, допивая чай и ставя чашку на поднос.

— Что? — переспросила Жюли, после минутного молчания. — Ты решила впутать в это нашего брата? Или он все знает?

— Нет, — средняя виконтесса Воле покачала головой. — Он ничего не знает, а сообщит ему обо всем мадемуазель Ферье.

— Я сойду с ума ото всего этого, — прошептала Жюли, роняя голову на руку. — Это никуда не годится, Ида.

— Я знаю, но поздно возражать, Жюли, — усмехнулась Ида, вставая и подходя к креслу, в котором сидела Жюли. — Я уже все привела в исполнение и это был самый гениальный план, который я смогла придумать, учитывая все обстоятельства.