Культура, Истоки вражды - Елизаров Евгений Дмитриевич - Страница 33

Кроме того, как уже говорилось здесь, в организации жизнедеятельности существует не только прямая детерминация, когда общее строение организма определяет собой все особенности его поведения на внешнем слое движения, но и обратная, - когда интегральный опыт индивида накладывает свою печать на динамику всех иерархически нисходящих вплоть до клеточного уровня своих составных элементов. Вследствие этого любая структурная часть биологического тела, пусть и в несколько преобразованном виде, должна нести в себе информацию о ключевых факторах интегрального опыта взаимодействия индивида с внешней средой. И если в каждом регионе обязан складываться свой тип поведения, в котором закрепляются все ее геофизические, климатические, биохимические и всякие иные аномалии, - характерные эти особенности, в конечном счете, должны закрепляться в способе организации жизнедеятельности не только каждого отдельного организма, но и каждой отдельной биологической скрупулы.

В соединении с местными особенностями внешней среды, типовые черты, свойственные поведению обитающих в ней индивидов, служат причиной того, что даже у представителей одного биологического вида в каждом данном регионе может складываться свой, присущий только ему, способ шифрации даже общих, единых для всех, законов Космоса. Поэтому одни и те же законы объективной реальности, образно говоря, могут быть записаны на разных языках, а значит, и не всегда поддаваться точному прочтению тем, кто не владеет ими в полной мере. Собственно говоря, именно в этом и состоит, может быть, самая глубинная сущность этотипа.

4

Между тем допустимость шифрации одних и тех же законов реальной действительности на разных "языках" организации жизнедеятельности говорит, по меньшей мере, о двух вещах. Во-первых, о принципиальной возможности своеобразной изоляции этотипически разных общностей друг от друга, когда всякое взаимопонимание между ними оказывается предельно затрудненным, во-вторых, о прямо противоположном - о способности живой ткани преодолевать едва ли не любые изолирующие ее барьеры.

Известно, что развитие любого организма, который силой обстоятельств в самом раннем возрасте переносится в какую-то иную среду обитания, практически полностью подчиняется основным характеристикам именно того нового окружения, в котором он вдруг оказывается. Конечно, отдельные наследуемые фрагменты типовой организации движения его тканей, которые должны нести в себе информацию о месте происхождения, могут сохраняться им на протяжении всей его жизни, но все же этотипически он становится гораздо ближе к аборигенам, нежели к своим прямым предкам. И не исключено, что уже у ближайших его потомков этотипическая связь с родиной предков утрачивается полностью. Но ведь если одна и та же биологическая ткань способна по-разному структурировать свое собственное движение, значит, она обладает довольно большой, если не сказать избыточной, гибкостью. Другими словами, в силах самой ткани произвольно менять тот код организации собственного движения, которым ею шифруются все характеристики окружающего ее мира. Правда, известно и то, что с годами эта гибкость исчезает, больше того, - организм становится враждебным едва ли не всему этотипически чуждому. Но все же можно предположить, что полностью утратить всякую способность живой ткани к перестройке внутренней организации своего движения невозможно; пусть и в незначительной мере, она должна сохраняться индивидом до конца его дней.

Но обратим внимание на одно обстоятельство: без исключения любое свойство, присущее человеческой природе, проявляется по-разному у всех. При этом диапазон индивидуальных отличий, как правило, весьма широк, и крайние выходящие за какие-то среднестатистические пределы - проявления всегда поражают наше воображение. Свойство живой ткани перестраивать внутреннюю организацию своего движения, как и всякое другое свойство человека, также должно иметь какие-то свои рубежи, приближение к которым может казаться выходом в сферу сверхестественного. Между тем любая особенность человеческой природы в той или иной степени подконтрольна сознанию, вопрос лишь в том, в какой именно степени. Но во всяком случае там, где его проявление приближается к самым границам возможного, подобная подконтрольность зачастую становится максимальной. Отсюда допустимо утверждать, что даже крайние формы проявления любой дарованной нам способности хотя бы отчасти управляемы нами. Поэтому можно предположить, что и видоизменение способа организации движения всех субструктур организма, способность менять внутреннюю архитектуру этого движения вполне может поддаваться направленному контролируемому регулированию.

Между тем любая подобная реструктуризация равносильна прямому перевоплощению человека в кого-то иного. В самом деле, точное воспроизведение одним индивидом тех внутренних алгоритмов, которым подчинено движение организационных структур какого-то другого, способно немедленно вызвать в его сознании контуры тех образов, которые должны были бы порождаться психикой его визави. Иными словами, это прямая возможность проникнуть в обычно закрытый от всех чужой духовный мир.

Существует старое, как мир, мнемоническое правило: если хочешь понять, о чем думает человек, нужно повторять за ним все его действия, включая его жесты и мимику. Для того, чтобы на экране воссоздать самый дух военного училища эпохи Александра III, Михалкову пришлось заставить своих актеров несколько месяцев пожить его жизнью, полностью по возможности до конца подчинить все свое поведение строгой букве военных уставов того времени. Впрочем, наверное, каждому из нас хорошо знакомо чувство невольного угадывания чужой мысли, чужих желаний, страхов... словом, чувство случайного проникновения в чью-то чужую душу. Но ведь это и значит, пусть на мгновение, стать кем-то другим. Как правило, возникновение такого душевного резонанса случается только между очень близкими друг к другу людьми и только в очень ограниченном круге условий, словом, там, где он не столь уж и случаен. Однако, наверное, каждый из нас, пусть и не часто, но все же не один раз испытывал подобный невольный контакт и с посторонними. Но как бы то ни было, упомянутое правило возникло отнюдь не на пустом месте, и если бы сама биологическая ткань не обладала должной степенью гибкости, о таком проникновении в чужой мир, наверное, нельзя было бы и помыслить.

Конечно, полное проникновение во все извивы чужого сознания, во все потемки чужой души - вещь абсолютно немыслимая даже по отношению к самым близким нам людям; на деле речь может идти лишь о мимолетном воссоздании каких-то обрывочных фрагментов чужих переживаний - и не более того. Но, повторимся, как и любая другая, эта способность к - пусть и фрагментарному воссозданию чужого опыта также может варьировать в довольно широком диапазоне, поэтому и здесь возможны какие-то свои "рекорды", если не сказать чудеса.

Трудно судить, на чем строятся сбывающиеся предсказания будущего, но представляется, что умение профессиональных гадалок (разумеется, речь не идет о рыночных мошенницах) проникать едва ли не в самые интимные подробности нашего прошлого, не в последнюю очередь, основываются именно на этой таинственной способности человека вступать в тонкий резонанс с чужой психикой.

Годами культивируемый дар может давать поразительные результаты даже там, где его появление абсолютно случайно. Так удивительно ли, что чаще всего поражают нас представители именно тех этнических групп, для которых его формирование и развитие является одним из основополагающих элементов самого строя их жизни, их уходящей еще в глубины каменного века культуры. Конечно, и здесь очень многое - от простого шарлатанства. Но мы знаем, что любое занятие как-то по-своему перестраивает природу любого человека; постоянно совершенствуясь в нем, мы в сущности сами постепенно превращаемся в некий специализированный инструмент выполнения специфической функции. Вот так и это известное уже из самых древних памятников письменности ремесло, оттачиваясь и шлифуясь не одну тысячу лет, не могло не породить какой-то специализированный тип человеческой психики.