Мистер Невозможный - Чейз Лоретта - Страница 28

На боковых рельефах рисунок повторялся. Сокол, увенчанный короной фараона, стоял на прямоугольном постаменте, разделенном на два квадрата. В верхнем квадрате сверху был изображен топор, символизировавший бога, под ним миндалевидный овал, который, как Дафна решила, был звуком «р»; и еще ниже был знак, уже менее ей известный: трещотка, насекомое, цветок или музыкальный инструмент — в последнем она не была уверена. Нижний квадрат делился на четыре вертикальные секции. «Не означают ли они колонны? — подумала она. — Или двери?»

— А это и есть бог Гор? — раздался за ее спиной звучный голос Карсингтона.

Словно молния пробежала по ее спине. В целях самозащиты Дафна прибегла к своему поучающему тону.

— Кажется, да. А под ним находится знак, который, по мнению доктора Янга, обозначает бога. Как вы видите, на голове Гора корона фараона. Считалось, что цари — боги. Возможно, этот фараон ассоциируется с Гором.

— Синьора умеет читать древние надписи? — поинтересовался синьор Сегато.

— Да нет, — поспешил возразить Руперт. — Но она немного читает по-гречески.

— Геродота, — подхватила Дафна.

Ей и в самом деле следовало держать свои рассуждения об иероглифах при себе. Как заметил Ноксли, египтяне любят болтать, и новости здесь распространяются очень быстро. Если этот исследователь расскажет об англичанке, умеющей расшифровывать иероглифы, об этом скоро узнает весь Египет… включая и тех безумных негодяев, похитивших Майлса, и они без колебаний бросятся искать ее.

— Она опирается на Геродота, в основном ей помогает женская интуиция, — объяснил Карсингтон тем снисходительным тоном, который и требовался от такого высшего существа, как мужчина.

Дафна против обыкновения не возмутилась, что к ней относятся свысока, а порадовалась, что он так умело скрыл ее промах. Какая ирония! Она может положиться на его умение хранить ее секреты в отличие от себя самой. Она вглядывалась в иероглифы, в знакомые изображения кобры и стервятника, пчелы и топора. Она задумалась над значением полукружий, размещенных под большинством рисунков. Корзины, самые большие из них стоят как надо? Что означают маленькие, опрокинутые вверх дном? Звук или символ? Эти вопросы, размышления, предположения скоро заставили ее забыть обо всем.

Для того чтобы оттащить миссис Пембрук от этих проклятых соколов и всего прочего, черт знает, как оно там называется, потребовались настойчивые и терпеливые уговоры. Совсем не этим хотел заниматься Руперт. Наблюдая за ней и слушая ее, он хотел видеть Дафну раздетой. Тот потрясающий поцелуй, от которого он все еще не мог прийти в себя, создавал у него ощущение, подобное тому, которое он испытывал по утрам после попойки, с той лишь разницей, что болела не голова, а нечто другое. Теперь, что бы она с ним ни делала, Руперт не был уверен, что он ее правильно понимает.

Ей удалось до некоторой степени скрыть свои знания от Сегато. Однако она не сумела скрыть свое возбуждение. Оно просто витало в воздухе.

Поскольку Дафна не могла открыто здесь бегать, жестикулируя, высказывая предположения и болтая одновременно на шести языках, она держалась поближе к Руперту. Когда она не могла сдержаться, что случалось каждые несколько минут, она хватала его за руку и тянула к себе, чтобы приблизить его ухо к своим губам. Он чувствовал ее дыхание, ее губы были так близко, что ему стоило только повернуть голову и еще раз ощутить их вкус… и увидеть звезды.

Но Руперт не мог повернуть голову. Он должен был вести себя прилично, потому что они были не одни, и терпеть эту пытку.

К счастью для нее, Сегато был итальянцем. Полагая, что эти перешептывания были романтическими, а не научными, он деликатно держался на расстоянии. Его предположение могло отразиться на репутации миссис Пембрук. Все же могло быть и хуже.

Нетрудно догадаться, что сделал бы Дюваль со своей бандой, если бы узнал, что они похитили не того родственника. Они бы схватили ее и убили бы всех, кто попытался бы им помешать: капитана, команду, Лину, Тома. Если о тайне миссис Пембрук узнают, никто из них не будет в безопасности.

Хранить эту тайну и дальше становилось труднее, чем Руперт мог предвидеть. Каждый раз, когда Дафна видела иероглиф, она вела себя одинаково: дрожала как камертон, мысли вырывались на свободу, выдавая все хранившиеся в ее голове тайны: греческий, и латынь, и язык коптов, имена ученых и кто во что верил, и один алфавит по сравнению с другим алфавитом, и фонетические знаки по сравнению с символическими.

День уже угасал, когда они наконец выбрались из пирамиды.

Кое-кто из их группы пришел сюда с равнины, чтобы ожидать их поблизости. Они принесли с собой еду и воду, но леди не удостоила их вниманием. Она заметила в нескольких футах от них груду камней и направилась к ней.

Том подбежал к Руперту с одеждой, которую тот сбросил на пути сюда. Несмотря на то что день клонился к закату, воздух даже не начал остывать. Но в любом случае Руперту хотелось сначала смыть с себя песок и пот. Покачав головой, он отвернулся и стал наблюдать за миссис Пембрук.

Стоявший рядом Сегато и тоже наблюдавший за нею, заметил, что трудно найти женщину, которая бы разделяла с другим человеком страсть к исследованиям и так легко переносила бы все тяжести этого труда.

Он ее недооценивал. Она, должно быть, по крайней мере была такой же потной, грязной и усталой, как и Руперт. Как и он, она с утра ничего не ела. И все же вместо того, чтобы броситься к слугам, доставившим еду и воду, Дафна присела перед куском каменной плиты, торчавшим из груды щебня.

Она смахнула с него песок, наклонилась ближе, покачала головой и с нетерпеливым жестом опустилась на колени. Дафна подсунула под плиту руку и освободила от земли углы. Затем, ухватившись за край, подняла плиту. Это, по-видимому, была какая-то памятная доска, ибо на ней было что-то написано.

Руперт видел, как она прислонила плиту к куче камней и как в эту минуту появилась темная тень. Змея поднялась, и у него замерло сердце. Миссис Пембрук снова опустилась на колени и…

— Не двигайтесь! — закричал он, уже устремляясь к ней. Он выхватил из рук мальчика свою куртку, отбросив остальную одежду, и быстро подбежал к месту, где, замерев от страха, стояла Дафна. Змея, которую неожиданно разбудили, раскачивалась на том же месте, все еще плохо соображая, с какой стороны ей ждать нападения.

Дафна, насколько могла, откинулась назад, опираясь на руку, зеленые глаза не отрываясь смотрели на змею.

— Не двигайтесь, — уже более спокойно повторил Руперт. Он взмахнул курткой, как тореадор взмахивает своим плащом. Змея сделала бросок в его сторону, не отрываясь от земли и не удаляясь от миссис Пембрук. Это существо не забывало о ней, видя в ней более серьезную угрозу. Змея оставалась все еще очень близко и, приготовившись к нападению, выжидала. Если женщина пошевелится, она бросится на нее.

Слегка помахивая курткой, чтобы привлечь внимание змеи, Руперт осторожно продвигался к Дафне. Когда наконец куртка оказалась между нею и змеей, он тихо сказал:

— Давайте назад. Старайтесь не шуметь.

Она сделала, как он сказал, но змея, должно быть, уловила движение. Полосатая голова мелькнула как молния, и зубы впились в куртку.

В этот момент Дафна быстро отодвинулась. Когда она оказалась вне досягаемости змеи, Руперт сказал:

— Все в порядке, теперь можете встать.

Хотя он и знал, что она встала и вне опасности, он продолжал отвлекать змею.

— Ну, ну, моя дорогая, — успокаивал он ее. — Тебе больше ничего не угрожает, нехорошая леди ушла. Прости, что мы побеспокоили тебя. — Продолжая ласково разговаривать со змеей, он постепенно отводил от нее куртку.

Когда Руперт оказался достаточно далеко, змея начала успокаиваться. Руперт осторожно опустил куртку на землю. Полосатая голова опустилась, и через мгновение, пресмыкающееся с удивительной быстротой скользнуло в ближайшую щель между камнями.

Руперт не спускал с нее глаз, пока она не скрылась внутри. После этого он поискал глазами Дафну.