Чудес не бывает - Жаков Лев Захарович - Страница 61

Она хмыкнула, приняла их, не дрогнув, отчего меня затрясло. Перед глазами упорно вставали картины одна хуже другой. Вот Алессандра прочитывает мою писанину и, качая головой, говорит: "Нет, Юхас, это никуда не годится. Все плохо, от начала до конца. Перепиши". Потом мне представилось, что защита уже началась, у меня диплом еще не переписан, и я сижу и спешно вожу пером, а в зале в это время говорят: "Как, он еще не сдал текст? Немедленно отчислить!"

Я не выдержал. Что-то подняло меня, я выскочил в коридор и бросился в глубь сада. Сдирая засохшую корку с раны, перелез стену. Спрыгнул и пошел, порой переходя на бег, в лес. Надо отвлечься, отвлечься!

Не сразу я заметил, что ноги сами идут привычным путем - по натоптанной тропинке на нашу тренировочную поляну. Так вся жизнь - ходишь одними и теми же дорогами…

Но я не изменил направление. Как будто что-то меня туда тянуло.

На поляне я нашел, к своему удивлению, Тики.

Он сидел, уставившись в землю, ковыряя носком старенького сапожка кучу отсыревших черных листьев.

–Привет, - сказал я и сел рядом, прямо на голую землю.

–Здравствуйте, - отозвался мальчишка.

–Что грустим?

Он не ответил, только сменил ноги, ковыряя кучу уже с другой стороны. Я не стал вмешиваться в его настроение. Захочет - расскажет.

–А правда, - спросил он потом, - правду говорят, что Мирэн еще жив?

Я хмыкнул:

–От кого ты это услышал?

–Да от одного дядьки в таверне, - вздохнул он. - А правда, что вы - Мирэнид?

–Кто тебе сказал? - насторожился я.

Он, кажется, не заметил.

–Рассказывают, что Мирэн принимает разные обличия и помогает своим потомкам, - задумчиво, как бы решая что-то для себя, говорил он. - А вы что-нибудь знаете про Мирэна?

–Так, легенды, - пожал я плечами.

–Расскажите, а? - он все смотрел на свою кучу.

Я запустил руку в волосы и почесал затылок в поисках вдохновения.

–Ладно. Сам попросил.

Сэнсэй Бэнсей сидел на стене.

Сэнсэй Бэнсей свалился, когда спал.

Вся императорская дружина

Во главе с главным вассалом императора Комуто Херовато ничем не смогли ему помочь

–Что это? - изумился он. - Это не то!

–А ты откуда знаешь?

Он отвернулся:

–Разве это легенды? Нет, вы расскажите, кто он такой, откуда, что делал?

Его слова были требовательны, а голос - просил. Прости, мальчик, сказки на ночь я не умею рассказывать.

–Какая, в принципе, разница? - спросил я как можно мягче. - Мирэн жив - и это главное.

–А он вам помогал?

Теперь он смотрел на меня во все глаза, ожидая ответа.

–Не знаю, не замечал, даже если что-то и было, - я посмотрел на Тики.

Он быстро отвернулся, но я успел заметить, что его взгляд был странен.

Почему все завели себе привычки в последнее время смотреть на меня исключительно странно?

Я чувствовал, что разговор был нужен ему. Видимо, именно ради него я сюда шел. Ощущение появилось и укрепилось: я почувствовал, что нужен Тики, почувствовал его зов. Желание бежать сюда исходило не от меня, а от него.

Но какая тогда должна была быть сила этого желания! Или же Тики обладает много большими возможностями, чем я предполагал. Откуда? Надо обращаться с ним осторожнее.

Мальчик был напряжен, его что-то тревожило; не истории моего детства занимали его мысли. Но открываться сейчас, похоже, он не хотел. А я не хотел давить на него.

–Интересно, кто вздумал трясти такой стариной. Кажется, у вас подобные истории не в почете. - Я не спрашивал, а размышлял вслух. - Что это тебя так взволновало. Травит захожий маг байки, что с того…

Он так и подскочил.

–Откуда вы знаете, что маг?

Я внутренне вздрогнул от остроты его реакции. Но не подал виду. Пожал плечами, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющимся (где же я вычитал этот прием?):

–Никто почти, кроме волшебников, не помнит этих легенд. И среди них мало кто знает.

Я почувствовал, что теряю связь с мальчиком. Он нахмурился, задумавшись, закрылся в себе.

Вздохнув, я мысленно махнул рукой и решил подождать. Пусть созреет.

Зрел он минут пятнадцать. За это время припустил мелкий дождик, потемнело от спустившихся ниже туч. Мы с Тики перебрались под разлапистую ель, куда вода не проникала, прислонились к стволу. Я прикрыл его худые плечи полой плаща. Он дрожал, но идти домой отказывался.

–Не хочу.

–Мать, наверное, волнуется?

–Ей не до меня сейчас, - огрызнулся он.

И так знаком был этот миг раздраженного отталкивания, злой обиды на кого-то близкого, что я насторожился. Мелькнувшую на пороге сознания мысль я не пустил дальше дверей как полный абсурд. Но, однако…

Созрел.

–Дяденька Юхас, как вы думаете, мой отец может вернуться?

Я поежился. Для мальчика эта тема больнее, чем для меня, наверное. Наверняка. И разговаривать об этом я боялся. Еще в самом начале знакомства я, заметив, он дергается об одном упоминании, закрыл все разговоры об этом. А он не начинал.

И вот вам.

–Не знаю, милый, - как можно осторожнее ответил я. Тянуло спросить "А что?" Но, конечно, не спросил. - Такая возможность существует.

–После тринадцати лет? - зло спросил он.

–Почему нет? - спросил я спокойно, чтобы не раздражать: явно ему хотелось поговорить, но застарелая привычка к молчанию, но обида и горечь мешали. А что я мог сделать? Я не врач души, у меня такие же проблемы.

–Не думай об этом, - попробовал посоветовать я. - Если даже и появится, вы ему ничем не обязаны. И ты всегда сможешь выставить его за дверь.

Он улыбнулся, не по-мальчишески грустно:

–Я не могу…

–Начинается. Ты же волшебник, для тебя не существует такого слова - не могу. Забыл?

Он посмотрел на меня, чуть не плача. Вопрос "А если он тоже маг?" висел на его тонких посинелых губах, но так и остался там, непроизнесенный. У меня возникло странное предчувствие, догадка, которую невозможно перевести в сознание, пока соответствующее ей событие не произойдет. Но как бы не стало поздно, мучительно подумалось мне в бессилии понять предчувствие.

Мальчика колотила крупная дрожь. Я понял, что если не отправить его домой греться, он простудится.

Пришлось тактично намекнуть ему на это.

–Не могу, - упорно отверг он все мои намеки. - Домой - ни ногой. Пока не уйдет этот.