Чудес не бывает - Жаков Лев Захарович - Страница 62

Становилось все интереснее.

–Тогда иди к Мике, - предложил я. - Если ты заболеешь, то, во-первых, не сможешь никого выставить за дверь, а во-вторых, не сможешь завтра помочь нам тренироваться.

–А вы будете тренироваться? - недоверчиво спросил он.

–Мы - да, - твердо сказал я. - А вот ты…

–Но я не могу… - протянул он.

Тогда я снял плащ и отдал ему.

–На, закутайся. И спрячься в сарае, - велел я. - Не хочу, чтобы твоя болезнь была на моей совести. А как только этот уйдет, немедленно… Хотя у вас, может, и нет ничего такого, - сообразил я, встав. Взял его за рукав, чтобы не вздумал сбежать, и потянул за собой. - Я тебя провожу до города, по дороге мы зайдем в какую-нибудь лавочку или таверну и возьмем бутылек с чем-нибудь покрепче. Дома ляжешь в кровать, натрешь себе пятки и грудь, закроешься чем-нибудь теплым и еще пару глотков примешь внутрь. И поспишь, ясно?

Я быстро шагал, чтобы не замерзнуть самому. Дождь, хоть и мелкий, хоть и шли мы под деревьями, замочил мантию. Тики попытался отказаться от теплого плаща, но я, не слушая возражений, собственноручно закутал его с головой в тяжелую ткань.

–Слушайся меня, - строго сказал я. - А не то выпорю. Ум у мальчиков, говорят, входит через одно место…

–Не имеете права, - жестко сказал он, задрав голову. И что-то странное…

Или мне показалось?…

Остаток дороги мы молчали.

Я, как обещал, купил ему в пузырьке водки. Трактирщик долго не мог взять в толк, зачем мне пузырек, и все пытался продать кувшин. Когда, наконец, до него дошло, что я намерен взять столько, и ни миллилитром больше, он притащил требуемую емкость и накапал туда с полстакана прозрачной, мерзко пахнущей жидкости. На улице я всунул пузырек сопротивляющемуся мальчишке и проводил его до самого дома.

Там я еще раз пресек его попытки вернуть мне плащ, после чего побежал в Школу. Во-первых, могла заходить Алессандра, во-вторых, у меня у самого зуб на зуб не попадал.

Дорогой я согрелся, однако пальцы рук и ног все еще болели от холода. Единым прыжком перелетев через стену, я, пригнувшись, миновал голые заросли акации. Из них я вышел уже ровно, как будто просто прогуливался по саду перед обедом.

Как раз звонили. Я быстро поднялся в столовую, подсел к девчатам и обнял горячую миску с супом, грея лицо поднимающимся паром.

Конечно, меня обыскались, естественно, мне за это попало: от подружек, от тетки Алессандры.

–Ты снова пропустил завтрак! - пеняли мне Оле с Линдой. - Ты опять похудел!

Меня захватил поток событий и потащил. Я сопротивлялся, как мог.

Подружки потребовали немедленной тренировки.

–Практика показала, что мы мало…

–Завтра, - уперся я.

Им пришлось согласиться.

Рыцари тайного ордена жаждали моего совета по неизвестному мне вопросу:

–Юхас, мы тут узнали…

–Ребята, приходите ночью, после двух, - поклялся я, уклоняясь.

Тетка Алессандра спрашивала, готов ли я пройти с ней, чтобы обсудить диплом.

–У тебя есть светлые мысли, Юхас, надо только поработать над языком, да цитат…

–После ужина - как штык! - вырвался я, несколько помятый.

Дед хотел наложить на мою руку повязку.

–Я вчера вечером внес в рецепт своей мази кое-какие значимые изменения, и теперь хочу проверить действие…

–Дед, спасибо огромное, но все уже зажило, - я помахал у него перед лицом здоровой рукой и изобразил раненую лань, спасающую жизнь.

В полете меня снял Эмир.

–Юхас, зайди ко мне на кафедру и получи зачет за практику.

Я был убит.

–Если я сейчас же не лягу и не посплю, я сойду с ума, - признался я. - Извините, магистр Эмир, как только просплюсь - тут же зайду.

Только закрыв за собой дверь кельи, я вздохнул с облегчением. Разложил постель, стащив все одеяла, мантии и плащи. Натянул шерстяные носки, голову и шею обмотал шарфом.

Но только я лег…

"Покой нам только снится", пробормотал я. Дверь открылась, впустив Винеса.

–Никак тебя не поймать, - с легкой насмешкой сказал он. - Занятой стал?

Я смотрел на него с легкой неприязнью. Выглядел он немного недовольным, но держался самоуверенно. После возвращения, впрочем, это стало для него обычным.

Когда он подошел поближе, я приметил в его глазах нездоровый интерес.

–Что ты с него получил?

–Я сплю, не видишь?

–Потом поспишь. Я два дня с тобой пытаюсь поговорить. Раз занятой, так, чего доброго, сбежишь и еще, ищи тебя потом.

Он сел ко мне в ноги и уставился на меня.

–Ну?

–Что - ну?

–Что ты с него получил? Что ты у него попросил?

Я как-то вдруг понял, о ком он спрашивает, хотя в первый раз не сообразил.

–Ничего.

Он не поверил.

–Да ладно тебе, скажи, жалко, что ли?

Любопытство разъедало его. Он даже придвинулся поближе, чтобы лучше слышать, а я инстинктивно подобрал ноги и сел.

–Ничего, - повторил я.

Какое-то время он оценивающе смотрел на меня, наверное, соображая, с какого конца ко мне подобраться. Потом вдруг шальная мысль промелькнула в его глазах: "Неужели правда?"

–Ты серьезно? - спросил он.

Мне было бы смешно, если б не было так мерзко.

–Более чем когда-либо.

Он долго смотрел на меня, как на ископаемое насекомое. Потом дернул головой.

–Да ты болван, братец, - со странной интонацией проговорил он, словно сам себе не веря.

–А ты дурак, братец, - в тон ему ответствовал я. Его игры раздражали, к тому же я согрелся, и потянуло в сон.

–Не надоело тебе спать, братец? - вернулся он к своей насмешливой манере. - Жизнь проспишь!

–Как-нибудь обойдусь без твоих советов, братец, - огрызнулся я.

Он посмотрел на меня с подозрением. Кажется, решил, что я не просто отвечаю ему, а подыгрываю. Что я знаю.

Да, знаю, только шел бы ты, братец, и дал бы мне поспать, пока я тоже не заболел. Шутка ли - бегать в октябре по улице в одной, можно сказать, рубашке, да еще под дождем.

Уходить он, похоже, не собирался, не добившись от меня ответа. Обычными средствами его не выгнать.

Тогда, вздохнув, я произнес с чувством:

В одной деревне, что стоит на восточном побережье острова Хонсю, жил мудрый сэнсэй Вжо, известный своей проницательностью и добродетелью. Надо сказать, сэнсэй Вжо снисходительно относился к невежественным хамам. Однажды пришел известный деревенский хам Му Дэн. Сэнсей в это время предавался медитации. Му Дэн, увидев сэнсея Вжо, обратился к нему: