Рай для закалённых (СИ) - Коробкова Анастасия - Страница 40

Я не ошиблась, когда предполагала, что общество друзей Микаэля будет меня напрягать. Они говорили на темы, о которых я ничего не знала, и которые не представляли для меня никакого интереса - эта часть вечера была скучной, но я хотя бы могла заместить скуку занятиями одноклассников, пока они чем-то занимались, а потом мне оставалось лишь невежливо пялиться в экран компьютера.

И - да. Здесь было слишком много любви. Повадка Микаэля прижимать меня к себе при каждом удобном случае в этой среде не была странной. Тут постоянно кто-то кого-то обнимал, целовал или многозначительно касался. Но пар в привычном представлении почти не было. Одна и та же девушка могла вчера чесать за ухом Отто, сегодня сидеть на коленях у Чимолы, завтра целоваться с кем-нибудь еще. И с каждым так, будто он ее единственная любовь на всю жизнь.

- Среди твоих знакомых есть женатые? - спросила я Микаэля, наблюдая за всем этим безобразием.

- Я хочу быть первым, - в ответ нежно шепнул он мне в ухо, поцеловал висок и вышел из-за столика, чтобы включить кофеварку.

Я не смогла скрыть напрягшееся лицо от сидевшего напротив Анри. Марианны сегодня не было, и он никого не обнимал (прочие девушки, как я уже заметила, не стремились к тесному общению с ним).

- Психокоррекция, - пристально посмотрев на меня, произнес он.

- Что? - не поверив ушам, уточнила я.

- Ты правильно меня услышала, - безжалостно сообщил Анри. - Твой бывший тебе мешает. Только из-за привязанности к нему ты не готова к любви Микаэля. Сколько осталось до начала занятий в школе? Хочешь увидеть его и снова стать несчастной?

До встречи с Игорем оставалось два дня. Анри был прав.

25. Психокоррекция

Напоминание Анри о психокоррекции всколыхнуло во мне тревогу. Встреча с Игорем вдруг представилась чем-то роковым и пугающим, душевной катастрофой, которой захотелось всеми силами избежать. Казалось, что один случайно наткнувшийся на него взгляд, да что там - одно осознание того, что он находится в той же комнате, оглушит меня до потери памяти. Ночью мысли об этом не давали мне заснуть, тормоша сознание, заставляя ворочаться, и лишь вспомнив давнишний урок Саши о принудительном засыпании, я смогла укрыться от них в самом темном закутке "тишины".

Наутро из своей комнаты я вышла с компьютером, чтобы даже завтрак не отвлек меня от воплощения принятого ночью решения.

На запрос "психокорректоры в Краеграде" сеть ответила списком из восемнадцати пунктов. Третий номер был мне знаком, остальные - нет. Мелкими глотками прихлебывая чай, я уставилась на список.

Номер первый находился недалеко, всего в двух кварталах, но на этой неделе не принимал.

Номер второй практиковал на другом конце города, и это обстоятельство почему-то представилось мне препятствием.

Номер четвертый имел узкую специализацию - "агрессивное поведение" - что было явно не моим случаем.

График номера пятого был забит на две недели вперед.

Шестой проходил курс повышения квалификации...

- А почему ты третьего пропустила?

Чуть не расплескав чай по столу, я обернулась. Кастор стоял в дверях и внимательно читал список на экране. Ну, невежливо. Но ведь я не прячусь...

- С ним я уже знакома.

- Не понравился?

Никакого напора в голосе: за мной оставлено право не отвечать. А почему бы не ответить? Изображать перед Кастором беспроблемную девочку нет смысла.

- Понравился. Просто мне стыдно идти к нему снова.

Левая бровь Кастора подскочила, сморщив лоб. Потом он решил, что понял, и бровь плавно вернулась на место.

- Ясно. Срочно нужно?

Он наконец прошел внутрь кухни, налил воды в глубокий стеклянный бокал и встал напротив меня, у окна.

- Лучше сегодня. Самое позднее - завтра.

Он изучил уровень воды в бокале, что-то прикидывая.

- Можно хоть сейчас. - И поднял на меня вопросительный взгляд.

- Ты - психокорректор? - секунд через пять догадалась я.

Кастор поставил бокал на стол и сел. Он не в первый уже раз старался обойти тему своей профессии. Это меня не беспокоило: две трети нашестранцев "первой волны" получили военные специальности разной степени секретности, а лезть в государственные тайны мне не хотелось абсолютно.

- Я юрист, - всё же ответил он. - Но прошел подготовку по курсу психокоррекции. Показать свидетельство?

Я непроизвольно фыркнула:

- Больно надо! Ты же мой опекун, сам себе и показывай.

Кастор сдержанно улыбнулся.

- Разве номер третий показывал свидетельство твоему отцу?

Ну, не показывал. Папа о моей проблеме ничего не знал, и спрашивать у него разрешение на вмешательство никто не собирался, соблюдая табу на посвящение "нашестранцев по договору" в существование телепатии. На Кастора-то это табу не распространяется, шпилька мимо цели.

- Я тебе верю без свидетельств, можешь не показывать.

Кастор сцепил пальцы обеих рук и подпер этой конструкцией подбородок. Прищурился, глядя в центр моего лба.

- Кто? Не Микаэль же...

- Почему это? - тут же возмутилась я. - По-твоему, я не смогла бы отказаться от привязанности к Микаэлю?

Кастор усмехнулся - хитро и ехидно.

- Нет. Ты бы к нему не привязалась.

Это что-то новое. До сих пор все, с кем я говорила о Микаэле, убеждали меня в том, что любить его - совершенно естественно, и странно его не любить.

- Почему? - опять спросила я, тупо моргнув.

- Потому что ему нечего тебе дать, - как нечто очевидное, констатировал Кастор.

Гамма возмущенных вопросов обрушилась на меня и лишила возможности выдохнуть. Я корыстная сволочь и люблю только тех, от кого могу что-то получить?! С чего такой вывод?! С тех в общей сложности трех часов общения за три месяца знакомства?! Или это такой способ построения взаимоотношений: убедить меня, что я ничтожество и играть на чувстве вины?! Микаэль, всеобщий любимчик с ураганным обаянием, не может ничего мне дать?..

- Люди ВСЕГДА компенсируют недостатки своей "тишины" за счет других. Так и привязываются, - сквозь зубы, будто раздраженно пояснил Кастор.

И как это можно понять? Я - как все, а дальше?

- Это ты что такое сейчас сказал?

Глядя вдаль сквозь монитор, он закусил сначала нижнюю губу, потом верхнюю, подвигал челюстью и соблаговолил развить мысль:

- "Тишина", личный тайный мир каждого, в своем роде устроен так же, как мир материальный. В нем есть теплые уютные местечки, но есть и непроходимые дебри, неприступные вершины, ледяные пустыни и глубокие пропасти. Развивая свои творческие, интеллектуальные, аналитические, а также прочие способности, мы вынуждены перемещаться по "тишине", рано или поздно неизбежно попадая в такие неудобные зоны. Иногда мы интуитивно сворачиваем с пути и стараемся обойти их, но именно они таят в себе то, что мы ищем, и пока их не пройдем - не разовьемся. Когда мы знаем, что ищем - как правило не сворачиваем, идем напролом, "набиваем шишки", ломая какую-то часть себя, находим и становимся богаче. Однако случается так, что не знаем... Случайно оказываемся возле аномалии, сокровище которой притягивает нас как свет во тьме, но не можем понять, что это такое и как его достичь, топчемся возле либо отступаем. Но все время помним о нем и уже носим в себе тоску по недостижимому. А сил, чтобы подойти и взять - нет. И вот когда мы встречаем человека, который уже прошел такое препятствие, мы опять же интуитивно, невольно, тянемся к нему, чтобы получить этот его необходимый нам навык. Такой человек кажется нам лучше, сильнее и достойнее нас, мы стремимся с ним общаться или хотя бы видеть как можно больше, жадно хватая любую идущую от него информацию в тайной от самих себя надежде разгадать секрет. Все, что с ним связано, представляется нам значительным и жизненно необходимым. Вот она - привязанность. А Микаэль не прошел и половину того, что уже преодолела ты, и если успел потоптаться возле сокровища, которым ты уже обладаешь, то мне понятно, почему он к тебе прилип. Тебе же нечему у него научиться. Ты богаче его.