Капитан Райли (ЛП) - Гонсалес Фернандо Гамбоа - Страница 16

— Бросьте ваши шутки, капитан, — с серьёзным видом заявил Сесар. — Миллион долларов — это огромные деньги.

Марко, будучи подозрительным от природы, недоверчиво прищурился.

— Слишком много он обещает, я вам скажу. Даже не представляю, что придется сделать ради такой суммы. Захватить Германию, не иначе.

— Я же объяснил. Он не захотел рассказывать подробности, но думаю, что работа вполне выполнима. Нам не придется никого убивать, к тому же это как раз по пути к Лиссабону, куда мы должны доставить пассажиров. — По-прежнему стоя, он окинул взглядом команду — одного за другим. — Вы совершенно правы, утверждая, что Хуан Марш — продажная шкура, но он вынужден беречь свою репутацию и, насколько мне известно, всегда выполнял условия сделки — если, конечно, партнеры выполняли свои обязательства.

— На нашу долю, — произнес Сесар, повернувшись к жене с несвойственным ему алчным блеском в глазах, — мы могли бы купить собственное судно и больше никогда не работать на других.

— Даже не знаю... — с сомнением прошептала она. — Что такое желает получить Марш, если готов заплатить за это миллион долларов?

Райли пожал плечами.

— Он не захотел об этом рассказывать, но разве это важно? За миллион долларов я подниму хоть «Лузитанию», если понадобится.

— Это наверняка золото, — задумчиво произнёс Марко. — Много тонн золота.

— Возможно, — согласился Алекс. — Да пусть бы хоть тонны гороха. Наша задача — достать это с затонувшего судна и передать Маршу. А кроме того, — добавил он, выложив на стол толстую пачку купюр, — он выдал нам задаток в десять тысяч долларов на накладные расходы, и если мы успешно выполним работу, эти деньги не придется возвращать. В любом случае, — с гордостью заключил он, — мы останемся в выигрыше.

— От этой сделки плохо пахнет, — высказала свое мнение Жюли. — А еще больше мне не нравится человек, от которого исходит этот запах.

— Плохо пахнет — это мягко сказано, — заявил Джек. — Эта сделка воняет хуже моих грязных носков. Но это и правда уникальная возможность, и капитан желает знать, готовы ли вы взяться за эту работу. — Повернувшись к Алексу, он сказал: — Лично я считаю, что, несмотря ни на что, все же стоит рискнуть. Ну, что вы решите?

Сесар и Жюли переглянулись — и тут же молча кивнули.

— Мы готовы за это взяться, — сказал ее муж, по-прежнему полный сомнений. — Только как бы не пришлось об этом пожалеть.

Тогда все взгляды обратились на Маровича, который что-то сосредоточенно подсчитывал в уме, по-детски загибая пальцы, пока наконец не поднял голову.

— Кто-нибудь может сказать, сколько будет десять процентов от миллиона? — спросил он.

На следующий день, выгрузив оба груза — и легальный, и тайный, и заправив топливные баки, с утренним отливом они снялись с якоря в порту Барселоны, неторопливо пересекли бухту Моль-Ноу, и взяли курс на юго-юго-запад, оставив по правому борту приземистый силуэт горы Монжуик и зловещий замок.

Алекс отдал штурвал Жюли — на самом деле ее оказалось слишком сложно оттуда оттащить — и, оперевшись о планширь на носу, рассеянно наблюдал за кувырками и пируэтами дельфинов прямо по курсу «Пингаррона», пока небо начинало розоветь за его спиной. Потом он поднял взгляд и с облегчением обнаружил, что темная линия берега постепенно скрывается за горизонтом, он в очередной раз почувствовал — его место здесь, в море, как можно дальше от мира людей.

— Капитан Райли? — окликнул его из-за спины чей-то голос. — Можно вас на минутку?

Обернувшись, он увидел Хельмута Рубинштейна. Еврей-коммерсант в сером костюме с неуверенной походкой человека, никогда прежде не ступавшего на палубу корабля, выглядел здесь явно неуместно.

— Конечно, — ответил Алекс. — Я вас слушаю. Чем могу помочь?

— Видите ли... — начал тот, поднимаясь по трапу и хватаясь за борт, — сеньор Алькантара сообщил интересную новость. Он сказал, что мы направляемся к Гибралтарскому проливу.

— Именно так, — согласился капитан. — Мы следуем в нужном вам направлении.

— Верно, — пассажир многозначительно откашлялся и, с трудом подобрав слова, добавил: — Но старший помощник сказал также, что обстоятельства несколько изменились, поскольку вас наняли для какой-то работы, и ее выполнение займет около двух недель. Разве не так?

— Это тоже правда, — ответил капитан, понимая, куда тот клонит.

— Проблема в том, что это, несомненно, задержит наше прибытие в Лиссабон, и я хотел бы удостовериться, что вы выполните свои обязательства и доставите нас с женой на португальскую территорию.

Алекс почесал небритый подбородок.

— К сожалению, это невозможно. Нам назначены жесткие сроки для выполнения работы, и у нас просто нет времени, чтобы делать такой крюк. Так что простите, — изобразил он виноватую улыбку, — но мы вас доставим в Лиссабон на неделю или две позже. Надеюсь, это не доставит вам серьезных неудобств.

— Серьезных неудобств? — спросил потрясенный австриец. — Грозящие нам неудобства намного серьезнее, чем были бы у вас, если бы вы упустили этот контракт.

— Позвольте уточнить, — ответил Алекс, по-прежнему улыбаясь. — Вы наняли нас, чтобы мы как можно скорее доставили вас в Португалию. Именно это мы и делаем.

— Но вы же сами говорите, что доставите нас туда на четырнадцать дней позже!

— Увы, этой задержки избежать никак невозможно.

— Но вы... — начал австриец, поднимая палец в обвиняющем жесте.

— Видите ли, сеньор Рубинштейн, — перебил Алекс, меняясь в лице, но не повышая голоса. — Это не круизный лайнер, а грузовое судно. Я не знаю, почему вы решили добираться до Лиссабона морем, да меня это и не интересует, но денег, которые вы нам заплатили, едва хватило на горючее, необходимое для того, чтобы доставить вас в Лиссабон, а потому, нравится вам это или нет, нам приходится браться за любую денежную работу по пути к месту назначения. Независимо от того, придем ли мы в Португалию на неделю или на месяц позже, вы с женой будете спокойно сидеть у себя в каюте и наслаждаться плаванием. Я достаточно ясно выразился?

— Это просто... возмутительно!

— А если вы не согласны, — продолжил Алекс, кивая в сторону берега, — просто скажите, и мы высадим вас в первом же порту. Для меня это не проблема.

— Прохвост! — пробормотал Рубинштейн. — Вы нарушаете договор.

Алекс откинулся назад, облокотившись о борт.

— Это слово я уже не раз слышал, хотя и не знаю, что оно означает, — с улыбкой ответил Алекс. — Но, признаюсь, я впервые слышу его из уст мужчины.

Полдень еще не наступил, когда Райли вошел в рубку, чтобы сменить Жюли.

— Ну, как дела? — задал он обычный вопрос.

— Превосходно, капитан, — тем же тоном ответила француженка. — Мы следуем курсом два-ноль со скоростью в пятнадцать узлов и, если погода не подкачает, примерно через четыре часа увидим мыс Нау. А через пять часов, как я полагаю, мы... — тут она замолчала, и последнее слово повисло в воздухе.

Алекс, делая отметки в судовом журнале, ожидал, пока Жюли закончит предложение.

— Так где мы будем? — спросил он наконец, повернувшись к ней.

Однако француженка так ничего и не ответила, а на ее лице внезапно проступила тревога, смешанная с удивлением.

— Дерьмо... — чуть слышно выругалась она. — Это невозможно.

Удивленный Алекс поднял глаза и увидел менее чем в полумиле от них, в водовороте пены и волн, торчащую из воды уродливую серую конструкцию, ощетинившуюся кучей антенн.

А через несколько секунд из воды вынырнул стальной левиафан, взметнув фонтан воды. Стальной монстр обтекаемой формы имел семьдесят пять метров в длину, то есть вдвое превышал размерами «Пингаррон». На носу у него стояла грозная пушка, а на передней части надстройки отчетливо виднелся фашистский символ: белый круг на красном поле с черной свастикой в центре.

Не осталось никаких сомнений, что они видят перед собой грозную U-Boot немецкого флота — одну из сотен смертоносных нацистских подводных лодок, наводнивших едва ли не все моря, они отправляли на дно все попадающиеся на пути корабли и повсюду сеяли хаос и разрушение.