Сторонний взгляд (ЛП) - Картер И. С. - Страница 5

— Достаточно, — ревёт он, двигаясь вперед, пока мы не оказываемся нос к носу. — Я отдал тебе прямой приказ, Грим. Ты снова не подчинился мне, подвергая опасности не только себя, но и любого невинного в том доме, — он вперивается в меня взглядом в течение целых двадцати секунд молчания, прежде чем прикрывает их со страдальческим вздохом.

— Что, если бы кто-то из «Багряного Креста» выжил и видел тебя?

— Их не было, и они бы не смогли, — прерываю я.

Его глаза быстро распахиваются.

— Что, если бы ты провалился?

Коул никогда не показывает слабость в виде эмоций. Помимо гнева — только гнев и случайный взрыв ярости, Коул — беспристрастный, надменный, хладнокровный и холодный. Но сейчас в его глазах что-то ещё. Эта слабая эмоция, но, тем не менее, она там присутствует. Страх. Сопереживание. Сострадание. Забота. Всё из этого из-за меня.

И это чертовски выводит меня из себя.

— Я никогда не терплю не удач. Так что, если ты закончил с этими тошнотворным откровенным разговором по душам, то я должен найти грёбаного Дока, прежде чем эта сука умрёт на твоем дорогущем диване.

Я не хочу оставлять её, но я сделаю это, если это означает, что я смогу избежать обеспокоенности в глазах Коула.

Он знает, что Форестер сделал со мной. Он знает, потому что я был бы мёртв, если бы он не спас меня. Я навсегда увековечен в одном из больных фильмов Форестера. Мой последний вздох навечно зациклен на повторе, в то время как извращенные ублюдки во всем мире передёргивают свои члены на смерть униженного, травмированного маленького мальчика.

— Уйди с дороги, Хантер, — требую я. Моя кровь кипит в венах от близости его тела к моему. Мой собственный разум кричит на меня, что надо убраться от его глаз, смотрящих на меня, потому что в них вспыхивает жалость.

— Оставайся здесь с девушкой, — наконец, отвечает он. — Я пойду и выясню, почему Дока нет так долго.

А затем он уходит.

Не мигая, смотрю на пустой дверной проём, из горла рвутся рваные вдохи. Кровь мчится к мозгу и приливает к глазам, давление за моими веками повышается, и только одна вещь сможет остановить мой окончательный взрыв.

«Пустить. Кровь».

Я поворачиваюсь и нависаю над укутанным в плед распростёртым телом девушки.

Руки в дюйме от моего пояса с инструментами. Пальцы бегло обследуют большой нож, игнорируя зов «Мисси», чтобы остановиться на маленьком ноже для разделки филе, который я люблю использовать для игр.

Металлический шепот у кожи — этот звук настолько эротичный, как и стон суки, когда я вытаскиваю лезвие из ножен. Мускульная память заносит руку под совершенным углом, а мои глаза фиксируют слабый пульс на шее девушки. А затем одним быстрым и точным движением запястья погружаю нож глубоко в плотные мускулы своего бедра.

Моргаю глазами, резкая сладкая боль стирает прочь всю жажду крови.

Тепло покрывает кончики пальцев, и я подношу их ко рту, чтобы насладиться медно-красным вкусом. Мое дыхание восстанавливается, а тело замирает.

Я жду.

Я жду, чтобы снова увидеть её глаза.

Мне не терпится увидеть то, как она вздрогнет, когда увидит моё лицо.

Я жду её отвращения.

Я жду её страха.

Я жду своего мира, чтобы исправить себя.

Я жду экстаза от недавно совершенного убийства, в особенности Форестера, заставляющего твердеть мой член, и иных потребностей, помимо постоянной жажды крови, которые охватили бы мое тело.

Я жду.

Но её глаза остаются закрытыми.

И они так и не открылись в моём присутствии.

Глава 3

Грим

Я не возвращался в «Хантер Лонж» в течение почти трех недель, и я также не знаю: выжила или умерла та девушка, которую я оставил в библиотеке. Как только появился Док, бормоча о том, что его оторвали от экстренных родов, я унёс оттуда ноги. Я даже не принял душ и не сменил одежду, полностью покрытую кровью и грязью.

Инстинкт велел мне убраться подальше от неё, а я никогда не игнорировал своё чутьё, моя жизнь управляется этим импульсом. Это то, что сохраняло мне жизнь.

Даже на расстоянии желание сбежать не ослабло. Оно подступало ко мне, как дьявол. Я мог ощущать его огненное дыхание на шее, ожидая, когда же он вонзит свои острые зубы в мою яремную вену. Он шептал мне в затылок, обещая собрать долги и требуя фунт моей плоти. Я мог почувствовать укол его вил в бедро — три колючих зубца, иссушающие кожу и угрожающие бросить меня в огонь. Я бежал до тех пор, пока больше не мог продолжать бежать. Легкие горели, а рана на бедре сильно кровоточила, кровопотеря и истощение быстро взяли верх над пульсацией адреналина в моих венах. Но это всё ещё было недостаточно, так что я сбежал.

Я оставил страну под предлогом сбора долгов для «Багряного креста». И теперь я здесь, скитаюсь свободный, делая то, что умею лучше всего.

Лондон, Париж, Рим, Нью-Йорк.

Нигде не безопасно.

Если вы скрываетесь, я найду вас и буду наслаждаться каждой секундой преследования.

Это было тем, что держало дьявола в узде. Я питал его плотью других и поддерживал его жиром душ, пока его живот надувался, угрожая взорваться.

Ни Коул, ни Люк не упоминали о девушке во время наших частых брифингов, а я и не спрашивал. Хотя, какого чёрта это должно меня заботить?

И как по сигналу, мой телефон завибрировал в кармане. Это может быть только один из братьев Хантер, или, возможно, они оба по звонку-конференции, поскольку ни у кого больше нет этого номера. И даже если бы и был, нет никого на этой планете, кто захочет мне позвонить. «Вы подружитесь с Сатаной, когда он жаждет вашей крови, Вы же понимаете, что я имею в виду?»

— Да, — отвечаю я, не выпуская из поля зрения цель, со свистом проносящуюся по своему офису в центре Нью-Йорка.

— Миллер нужен нам живым, — линия потрескивает от помех, но слова совершенно понятны. Сегодня не будет никакой души, чтобы накормить моего творца.

— Я уверен, что у меня легко получится с ним. Вы получите его на один кусок больше или меньше, — лаконично отвечаю я, уклоняясь от испуганного взгляда официантки, которая сейчас как раз посередине процесса, доливая чай в мою пустую кружку.

— Вы приедете забрать товары или мне привести пакеты с собой? — спрашиваю я, равнодушный к дрожанию рук девочки и её нервно бегающим глазам, она избегает смотреть на мои шрамы, но может слышать всю беседу. И я хочу, чтобы она слышала. Усугубление её страхов — бонусные острые ощущения, которых я и не ожидал, тем более что сегодняшнее такое необходимое мне убийство сорвалось.

— Реактивный самолет ожидает тебя, привези Миллера сюда, — информирует Люк, заканчивая беседу, начатую Коулом.

— Мы должны поговорить, Грим, — добавляет Коул. — Это насчет девушки.

Эти три слова вызывают во мне незнакомые и запутывающие ощущения, распространяющиеся по всему телу. Желудок резко падает вниз, прежде чем со скоростью пули подскакивает вверх, сила этого воздействия, по-видимому, сокрушает все мои внутренние органы.

«Она мертва».

— Ты слышал меня, брат? Время пришло.

Я не могу ответить ему.

Мои легкие как будто высохли в груди, а оставшийся пепел пробивает путь наверх в трахею и заполняет рот песком.

Официантка, ранее обслуживающая меня, замерла рядом с соседним столиком, наблюдая за мной с нездоровым увлечением, за тем как я бьюсь в конвульсиях и задыхаюсь.

— Грим, что случилось? Ты слышишь нас? — голос Люка контролируем и спокоен. Если он и озабочен звуками, что я издаю, он не показывает этого.

Я хриплю в ответ. Мой рот открывается и закрывается, захватывая большие глотки воздуха, который отказываются проходить вниз по заблокированному и перекрытому горлу.

«Какая-то сука отравила меня. Я убью ублюдков, начиная с этой вонючей официантки».

В поле моего затуманенного зрения появляется рука, держащая бумажный пакет для упаковки.