Побочное действие - "Мадам Тихоня" - Страница 32

Мэл поняла, что с натянутой улыбкой разглядывает раритет, только когда рядом нарисовалась ворчащая дымчатая туша. Пиратская псина играла с каким-то предметом, похожим на палку; под бархатной шкурой перекатывались мускулы, рык сотрясал воздух, вторя зову пойманного тигра. Наконец пёс ухватил игрушку зубами, мотнул крупной головой, подбросил. «Палка» мелькнула в воздухе и упала в сочную траву всего в нескольких шагах, обратившись вдруг в человеческую большую берцовую кость.

– Повезло… – запоздалым эхом констатировала Мэл, чувствуя, как расползается под сердцем что-то жгучее и вместе с тем холодное, будто там раздавили пузырёк с кислотой. Пару секунд ещё можно было терпеть, дышать глубже, бороться с ядом, что поднимался к горлу и обжигал язык. Но яд всё равно сорвался с губ похожими на змеиный плевок словами:

– Друзьям твоим тоже… повезло? Стишки читаешь…

«Ну и зачем?» – отстранённо и грустно спросила у Мэл та её часть, которая наблюдала, как доктор меняется в лице, а под загаром проступает бледность. Другая Мэллори кипела от гнева, складывая паззл из осколков чужих воспоминаний, а потом давилась истерическим беззвучным смехом: надо же, археологи, этнографы. Док прибыл сюда с экспедицией, в качестве штатного медика, а потом…

– Только стишки я и могу читать. – Бен закрыл книжку и прижал к себе, как последнее сокровище, которое у него собирались отобрать. Мэл кривила губы и всё смотрела, как плохое старое кино с помехами, воспоминания, похожие скорее на кошмар. Кольцо из скачущих пиратов, стрельба. Кто-то сопротивлялся, но их утихомирили быстро, втоптали кровь в песок… – И стрелять-то не умею. Только штопать тех, кто умеет…

«Ты дешевая сучка, продажная блядь! Не хочешь быть чьей-то шлюхой? Не хочешь продавать тело – продавай душу!» – Мэл сглотнула горечь, дотянувшись до момента, когда Ваас с ухмылками и ужимками открывал клетку покладистому и обессиленному доктору. Уже одному, без товарищей.

– По-твоему умереть или сдаться в бордель было лучше?

Мэл не сразу сообразила, что сжимает голову ладонями, сильно, до боли, будто намереваясь выдавить чужие мысли. Шершавая, мёртвая кожа на обожжённых пальцах царапала виски. Кажется, это был первый вопрос, который задал сегодня Бен: каким чудом у пациентки так быстро зажили руки. Мэл не ответила, не отвечала и много раз после, как недостойному. Хотя чем она лучше, если подумать? Неужели этим самым «даром», проклятием в родном мире, а тут вроде как преимуществом? Если бы только собрать силы, чтобы его применить. И понять бы, куда бежать.

Вряд ли есть у неё право укорять Бенджамина в желании выжить. Вон ведь и псина хотела того же, носилась жизнерадостно, подбрасывала страшную игрушку – осколок чьего-то тела. Жить хотели даже пираты, такие как есть, с забитыми наркотическим бредом головами, иначе не уничтожали бы сразу сопротивляющихся, и ведьм бы не боялись. Даже Ваас… хотя чёрт его знает.

– Стихи брат мой любил. А умение штопать тех, кто стреляет, полезнее, чем только стрелять, – бросила Мэл невпопад. По ближайшему помосту топал гранатометчик, туда-сюда, как маятник, и оборвать это хождение было просто даже в нынешнем состоянии. Только зачем? Да и Бенджамина пугать как-то неловко – тот смотрел во все глаза, будто поделились с ним удивительным открытием, и оставалось только окончательно смягчиться:

– А заживает на мне всё само. Как на собаке… генетически улучшенной…

«Интересно будет застрять тут на всю жизнь», – Мэл отвернулась и скорчила гримасу, слушая, как по дороге за забором гремит железом какая-то местная развалюха на колёсах. Универсальная прививка – ещё одна привилегия принцесс и военных. От инфекций раньше времени точно не окочуришься, а вот считать это недостатком или всё-таки преимуществом… Мэл слишком ненавидела жару.

***

– Ваас везде. Куда ни посмотри, – сказал Бен суеверным полушёпотом, ещё пару дней назад, когда Мэл отлёживалась в бараке. Почти смешно, а ещё смешнее, что чистая правда.

Остальные казались просто злыми тенями. Ржали, конечно, переминались с ноги на ногу, будто в штанах им что-то мешало, вытаптывали латки травы у дороги, которая начиналась прямо за разинутыми воротами щербатого забора. Там ворчали моторами два джипа; Мэл пыталась коситься на размалёванный капот ближайшего, но видела почему-то только нависшее над ней лицо. О, она так сосредоточилась на своих наблюдениях, что как-то подзабыла: выполнять задание «босса» придётся под охраной самого свирепого из его псов. К тому же, как видно, никто не собирался давать ей время на накопление сил – на «работу» волокли уже на следующий день после аудиенции…

Эти глаза в кругах темноты, с окрашенными кровью белками. Эта бензиновая вонь, царапающая горло, прогорклый пот, окисленный металл на губах – будто ржавчина с автоматных стволов осела прямо во рту. Одуряющая цветочная примесь – тут, чёрт возьми, вечно что-то цвело. И разлагалось, сходило гнилью под корни цветам, как очистилась от мяса вон та кость – собачья забава.

– …смотри, блядь, у меня!..

Большую часть напутственной речи главаря Мэл пропустила. Ничего нового: мат и угрозы порезать на куски, если вдруг ведьма куда-то рыпнется с места «погрузки товара» или по дороге к нему. Что за «товар», задумываться даже не приходилось. Дурманом пираты пропитались насквозь, даже поры их вместе с потом выделяли приторную вонь марихуаны. О, эту дрянь будут выращивать даже через пять сотен лет, под лампами, заменяющими солнце, и в питательном составе вместо почвы. Где угодно, даже в притонах космического отребья на орбитах полузабытых планет, и даже химия не в силах вытеснить это неприхотливое и стойкое растение.

«Погрузка», значит, да? Прямо промышленные масштабы…» – Мэл показалось: она тоже под кайфом. Вялые мысли ворочались, как в паутине, будто бред заразен, и заразу эту одними взглядами несли пираты. Сколько их? Шестеро? В присутствии предводителя обнаглели вдруг все и сразу, рассматривают, оценивают – кажется, прямо тут и полезут множеством рук под майку, если получат разрешение.

«По-твоему умереть или сдаться в бордель было лучше?» – Перед глазами возник Бенджамин, бледный до серости, с дрожащими губами. Потом явилась девчонка из клетки – она давилась криком, а чьи-то руки хватали её за плечи и грудь, припечатывали мгновенными синяками тонкую кожу, разрывали и затягивали кружевное платьице, наброшенное на купальник…

– Шевелись, миноискатель хуев… Прибор для ловли шпионов! – Мэл запоздало отшагнула, но главарь всё равно сгрёб её за плечо, легко развернул и подтолкнул к машине. С достаточной силой, чтобы, предотвращая удар грудью, выставить руки и повиснуть на дверце – там, где раньше было стекло. Спину будто током прошибло, на половине вдоха свело гортань и Мэл, пытаясь защитить хотя бы вправленный сустав, чуть прогнулась.

– Ничё задница… – прокуренно просипели за спиной.

– Да, блядь, я б её… – отозвался ещё кто-то, один в один таким же голосом. Нет, рожи у всех разные: белые, желтокожие – удивительно разношёрстная свора. Один вообще блестел голым торсом цвета полированного каштана. Кажется, говорил именно этот и заржал первым он же. Но руки, от которых в темноте расползалось стрелками серебристое кружево на теле проданной «русалки», были вроде бы белыми.