Игра Люцифера - Биркенфельд Брэдли - Страница 53

— Да неужели? — сказал я. — Интересно, за что.

Они посмотрели друг на друга и усмехнулись. Надо мной навис еще один сотрудник.

— У вас есть при себе наличные на сумму более 10 000 долларов? — Нет, — ответил я. — Только кредитки. Знаете, они весят намного меньше.

Этот ответ ему не понравился, и он прорычал:

— Спрашиваю еще раз. У вас есть при себе наличные на сумму более 10 000 долларов?

Я поднял голову и включил фирменную ухмылку Биркенфельдов. — Скажите, пожалуйста, — сказал я. — Английский — ваш родной язык?

Меня вытащили из кресла, скрутили и заковали в наручники. Затем меня бросили в камеру.

Я понял, что пропущу встречу выпускников.

Глава 11 / Сумеречная зона

«Я потрясен, я просто потрясен! Оказывается, здесь играют в азартные игры!»

Мне никогда особенно не нравилась Флорида.

Не то чтобы я имел что-то против Диснейленда, Микки Мауса и автогонок в Дейтоне, хотя это, конечно, далеко не «Формула-1». В Майами может быть интересно, если вам нравятся пляжи, бикини и ночная жизнь в латиноамериканском стиле. В принципе, здесь неплохо, хотя и не так, как в Сен-Тропе или Канкуне. Поэтому, если не принимать во внимание невинные развлечения, этот штат для меня всегда был просто бесплодным местом с повышенной влажностью. Здесь можно спастись от зим Новой Англии, когда ломит кости и вы мечтаете о шезлонге и коктейлях с цветными зонтиками. Но если вы еще сравнительно молоды, поездка во Флориду покажет вам ваше мрачное будущее — толпы медленно шаркающих приятных старичков с сединой, подкрашенной синим. Зал ожидания перед приемом у Господа.

Но, как оказалось, Флорида — еще и прекрасное место для содержания участника международного мошеннического налогового заговора, даже если он живет в Бостоне. И, по всей видимости, Кевин Даунинг очень любил этот штат, поскольку он затащил меня аж в Форт-Лодердейл, чтобы послушать его выступление перед судьей Южного округа Флориды. Даунинг мог бы выбрать Бостон, Нью-Йорк или Вашингтон, но это было бы слишком удобно для меня.

Услышав от Гектора и Морана, что мне нужно лететь во Флориду за свой собственный счет ради того, чтобы подвернуться формальной порке, я понял, что Даунинг просто хотел вогнать меня в пот — именно это происходит, когда вы выходите из самолета в Форт-Лодердейле в июне. Это был классический случай манипулирования подсудностью.

Возможно, что все это лишь мои предположения. Но Кевин Даунинг решил, что отправная точка для рассмотрения моего дела должна находиться максимально далеко от места моего проживания (хотя и в пределах восточного побережья страны), и это факт. Это также означало, что на каждом слушании — а их обещало быть немало — туда должны были прилетать и работники министерства из Вашингтона. Возможно, у министерства юстиции есть секретная программа призовых баллов от авиакомпаний. Путешествуя по всей стране в борьбе с налоговыми преступниками, эти люди тратят деньги налогоплательщиков, пользуясь бесплатными билетами на самолет и номерами в гостиницах. По сути, они швыряются вашими деньгами, как пьяные матросы, при этом заявляя, что делают все возможное для их экономии.

Прошел месяц после того, как я приземлился в Бостоне, отлично зная, что после ареста Мартина Лихти вряд ли смогу выбраться из аэро — порта. Парни из службы пограничного контроля продержали меня в камере не меньше часа, а затем запихнули в патрульную машину как уличного попрошайку, отвезли в Уинтроп и заперли на ночь в старом здании новоанглийской тюрьмы. Все было не так уж плохо. У меня была отдельная камера и хорошая книга «Пять лет к свободе» — потрясающая и правдивая история, написанная бывшим офицером спецназа США Джеймсом Н. Роу о том, как он в течение пяти лет сидел в бамбуковой клетке в Северном Вьетнаме. Все познается в сравнении.

Утром шерифы привезли меня из тюрьмы в Уинтропе в федеральный суд в Бостоне. Я предстал перед моей первой судьей, напоминавшей «Судью Джуди»[71]— женщину с низким уровнем терпимости к болтовне правительственных чиновников. Бостонские судьи не любят постановочных шоу — они слишком часто сталкиваются с реальными преступлениями и трагедиями, особенно в южной части города. Самого Даунинга на слушании не было, прибыли двое из его подчиненных-прокуроров, но ни один из них не удосужился сообщить судье о том, что я прилетел в Штаты, чтобы дать очередные показания. Даунинг надавил на Морана, защищавшего меня в тот день, и потребовал, чтобы он не рассказывал судье о том, что годом раньше я по своей воле вызвался поделиться информацией о швейцарских банках. По сути, Даунинг запретил Морану рассказывать, для чего я на самом деле вернулся из Швейцарии — чтобы продолжить встречи с представителями Сената и комиссии по ценным бумагам и в одиночку предать гласности крупнейшее налоговое мошенничество в истории Соединенных Штатов. Нет, ничего подобного. Это парень просто решил прилететь на встречу выпускников! И поэтому министерство юстиции солгало федеральному судье и представило меня как опасного международного преступника, который сбежал бы от правосудия при первой же возможности.

Но судья на это не купилась.

— Правительство, — обратилась она к подручному Даунинга, — насколько я могу судить, мистер Биркенфельд ранее не подвергался аресту.

— Ваша честь, — напыщенно произнес прокурор из министерства юстиции, — он играет значительную роль в федеральном деле о налоговом мошенничестве. Мы бы хотели, чтобы его поместили в тюрьму до начала судебного разбирательства.

— Налоги, — судья прошипела это слово с такой интонацией, как будто к ней пару раз уже приходили налоговые службы с проверкой. — У вас же его паспорт, куда он денется? Кроме того, дата рассмотрения дела еще не назначена.

— Но, ваша честь…

— Вы хотите, чтобы я посадила его в тюрьму навечно?

— Мы рассчитываем где-то на месяц.

— Чепуха! — судья ткнула в меня пальцем. — Мистер Биркенфельд, вы свободны до уведомления о времени и месте следующего судебного заседания.

— Да, мэм! — сказал я.

— Ваша честь… — предпринял еще одну попытку тупица из министерства юстиции.

— Переходим к следующему делу!

Тем все и закончилось. Я забрал свой багаж. Разумеется, его тщательно обыскали, но там не было ничего интересного, если не считать нескольких сигар моей любимой марки и швейцарского шоколада. Уверен, что сотрудники Даунинга скопировали каждую страницу текста и все компьютерные диски из моего портфеля, хотя в этом не было никакого смысла — я все равно собирался все это отдать. Мой брат Дуг отвез меня в свой дом в Веймуте.

Дуг и раньше был зол на министерство юстиции, а мой арест окончательно вывел его из себя. Он знал, как и я, что рано или поздно Даунинг попытается обвинить меня во всех смертных грехах, однако столь наглое злоупотребление властью со стороны министерства юстиции и его отвратительное стремление унизить меня заставляли его кровь закипеть. Но я совсем не чувствовал себя униженным. Я сообщил Дугу, что планировал снова встретиться с представителями комиссии по ценным бумагам и Сената, однако теперь мои планы изменились. Даунинг давил на Гектора и Морана, чтобы меня доставили в министерство юстиции для «детального отчета». Возможно, он подумал, что шок от ареста заставит меня забиться в угол и заплакать. Я позвонил своим адвокатам и приказал им договориться о дате встречи. Пришло время для борьбы один на один.

Через несколько дней я полетел в Вашингтон и вновь оказался в почтенном старом здании, где дорогая драпировка закрывала обнаженные соски у скульптуры. Со мной был Рик Моран. Он шел с опущенной головой, как ребенок, который ослушался родителей. Даунинг сидел в том же стерильном конференц-зале вместе со своей чихуахуа по имени Карен Келли и с помощником прокурора по имени Джефф Нейман. Этот парень выглядел так, как будто только что закончил юридическую школу. У него были черные волосы, уложенные гелем, и загар игрока в гольф. Он работал в офисе прокурора США в южном округе Флориды. Ростом он был не выше полутора метров и разговаривал раздражающим шепотом. Его брюки были сантиметров на пять короче, чем нужно, — было хорошо видно пару разных носков. Он был похож на адвоката-заику из классического фильма «Мой кузен Винни»[72]. Я долго не мог понять, что там делает этот Нейман.