Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ) - Аразин Александр Михайлович - Страница 59

- Брат Харальд, - было видно насколько Мишелю Пти тяжело: смерть друзей и ответственность за выживших навалились на плечи могучего рыцаря. - Я думаю, что мы имеем дело с Ятудханом.

- Ятудханом? - непонимающе переспросил побратим.

- Колдуном чёрной крови, - я пришёл на выручку паладину, избавив его от расспросов.

- А зачем ему Инга?

И что ответить? Сказать правду, мол, Ятудхан хочет принести в жертву невинную девушку, но... у меня язык не повернулся, а врать побратиму не хотелось. Схожие затруднения испытывал и паладин, поэтому он решил сменить тему разговора:

- Брата Антуана убили не здесь, - задумчиво произнёс Мишель. - Не могли бы вы поискать место, где это случилось? Кроме того, надо выяснить судьбу ещё двоих моих братьев, а я схожу к лошадям за вещами.

Во взгляде паладина читалась надежда, что его друзья выжили, возможно, они лежат где-то израненные или продолжили преследование, но пока нет трупов - рыцарь верил в лучшее.

Мы переглянулись с побратимом, и он кивнул за нас двоих.

- Отвратительный день, - произнёс Харальд. - И мне кажется, что дальше все будет только хуже.

Я ничего ему не сказал, увидев след, где волочили тело, и пошёл по нему. От сарая до места гибели старого паладина оказалось чуть меньше пятидесяти шагов. Трава на запущенном огороде была выжжена и образовывала пиктограмму, центр которой пропитался кровью. На земле остались и другие отметины - четыре углубления.

- Жертвенник или алтарь, - высказал я своё предположение, на вопросительный взгляд Харальда. - Это следы от ножек, а вот и третий паладин...

Должно быть, рыцарь пытался отразить мечем атаку колдуна - его чёрные обугленные пальцы до сих пор продолжали сжимать рукоять белоснежного клинка.

«Чёрное и белое, - промелькнула в моей голове истеричная мысль, - как символично». Я всерьёз начал беспокоится о своём состоянии, не опозориться бы как Отто и не вывернуть содержимое желудка наружу. Слишком уж резкий переход: несколько минут назад я наслаждался видами осеннего леса, а сейчас рассматриваю зверски убитых людей.

- Брат Флеменцио Коринелли, - Мишель Пти подошёл к нам, волоча огромную сумку на плече. - Его отец был воином нашего ордена, а когда ушёл на покой, передал клинок своему сыну. - Он склонился над телом паладина, взял клинок и спрятал в, разом потяжелевший, мешок. - Семейная реликвия, верну родным.

- Тут следы, по меньшей мере, ещё троих человек, - Харальд ткнул пальцем на изрытую землю, где разобрать хоть что-то мог лишь опытный следопыт. - Сапоги паладинов подбиты гвоздями, но кроме них, тут отпечатки ещё чьих-то ботинок, судя по размеру, мужских и женских.

- Вон над тем местом кружит воронье, - я заметил падальщиков. - Давайте проверим, что их привлекло.

Трава была высокой и мокрой. Ночью здесь прошёл дождь, капли так никуда и не успели исчезнуть. Когда мы подошли к телу, несколько птиц с хриплым гортанным карканьем взмыли в воздух. Казалось, будто последний из паладинов просто уснул, в отличие от остальных монахов, на нем не было никаких видимых повреждений, он лежал, уткнувшись лицом в землю, и прижав руки к животу.

- Хотел сбежать, - задумчиво пробормотал я.

- Святые Рыцари не бегут, - моментально отреагировал Мишель. - Брат Винсент преследовал проклятого колдуна!

Паладин склонился над телом коллеги и перевернул его на спину...

- Мать! - воскликнул я.

- Боги и светлые небожители, - Харальд сделал отвращающий жест.

Одна половина лица рыцаря была покрыта огромными язвами, часть из них лопнули, обнажив розовое мясо, и свисали безвольными сочащимися сукровицей струпьями. Но больше всего меня поразили глаза паладина: один, на изувеченной половине, распух, налился кровью и готов был вот-вот выпрыгнуть из орбиты, а второй - почти нормальный, если бы не расширившийся, от нечеловеческой боли, зрачок; я всмотрелся в него и, показалось, что заглянул в бездну. В народе говорят: «Глаза - зеркало души», с какой тьмой столкнулся брат Винсент, мне было трудно представить.

«Доты (долго действующие заклинания\проклятья), - сообразил я и, ещё раз взглянув на рыцаря, уважительно подумал: - Как же ты смог сюда добраться». Моё воображение живо нарисовало картину, как обвешанный дотами паладин упорно преследует колдуна. Он испытывает жуткую боль, с каждым шагом его тело разлагается все больше и больше, но рыцарь идёт вперёд... это насколько же надо быть преданным и верующим человеком.

- Он ещё жив! - неожиданно сказал брат Мишель и направил на друга лечащее заклинание.

Я присоединился к паладину, используя все известные мне благословения и хилки, Харальд, что-то бормоча себе под нос, открыл рюкзак и достал одно из наиболее мощных, в нашем запасе, зелье регенерации. Побратим склонился над паладином, разжал крепко стиснутый рот и влил эликсир.

Через несколько минут в здоров глазе брата Винсента промелькнуло осмысленное выражение.

- Мы ошиблись, - хрипло проговорил монах, - это не он...

И затих.

- Отмучился, - грустно произнёс Мишель Пти. Он закрыл другу глаза и прочитал короткую молитву.

- Что значит: «это не он»? - поинтересовался я у паладина, когда тот поднялся с колен.

- Скорее всего, мы ошиблись, когда предположили, что имеем дело с начинающим чернокнижником. Похоже, нам противостоит опытный (а возможно - древний) Ятудхан.

В молчании мы вернулись на заимку, где в центре поляны стоял бледный Отто Гренвуд, а нервничающие охотники беспокойно переговаривались между собой и уже с некоторой опаской поглядывали на мертвецов и безжизненные дома.

Зачем я ввязался в это гиблое дело? Четыре паладина не смогли справиться с колдуном и умерли мучительной смертью, так какие шансы на победу у нас? Я-то воскресну, но Харальд... Харальд. Угораздило же побратима влюбиться в девушку, которая приглянулась Ятудхану. Да, не ради денег или славы, а ради Харальда я найду чернокнижника и постараюсь спасти Ингу.

Тем временем, охотники закончили перешёптываться, вперёд вышел их старшина, Эйнар Балдер, и решительно произнёс:

- Святые отцы, страшные дела тут творятся, а мы - обычные охотники, неприученные иметь дело с нечистью или тёмными колдунами. И вот... решили уйти.

- Я понимаю, - кивнул головой паладин. - Отто, проводи господ в Бурлос и проследи, чтобы они оказались в безопасности.

- Но, брат!

- Отто, - с нажимом сказал рыцарь, - прежде всего, мы в ответе за жизни мирных людей и обязаны беспокоиться о них.

Оруженосец склонил голову, соглашаясь с приказом монаха. Хороший парнишка, а к смертям и трупам он ещё привыкнет (с его то работой).

- Братья, - Мишель Пти обратился ко мне с Харальдом. - Я не смею требовать от вас...

- Мы идём, - категорически заявил варвар, прервав речь паладина.

«Ну что же, - подумал я, - по крайней мере, мальчишка останется жив, а мы втроём... кстати, надо бы Дика призвать. Откат посмертного дебафа уже прошёл и пет может возродиться».

Отто догнал нас вечером.

В воздухе ощущалось приближение грозы, небо стремительно темнело, резко похолодало, и мы решили разбить лагерь на небольшом холме. Хотелось бы найти более укромное место, где-нибудь в ложбине, однако прятаться в низине, когда с неба льёт как из ведра, это - ошибочное решение; вода затопит палатки и ночевать придётся в сырости и холоде.

Мы сидели у костра: Харальд жарил на вертеле двух зайцев, а Дик наблюдал, как капли жира скатываются с тушек, отъевшихся перед зимой ушастых, падают на горячие угли, шипят и распространяют умопомрачительный аромат; я никак не мог согреться и грел руки, протянув их к костру; брат Мишель с задумчивым видом правил свой меч.

Первым присутствие нежданного гостя ощутил Дик: кот прянул ушами, оторвал взгляд от жаркого и уставился куда-то в темноту леса. Следом отреагировал паладин: рыцарь взвился в воздух и приземлился точно около вышедшего из-за дерева Отто, уперев острие своего меча в горло парню.

- Брат Мишель, это же я - Отто.