Священные монстры (портреты) - Лимонов Эдуард Вениаминович - Страница 35

Мы начали в тот же день со знакомства с Караджичем. Он появился в военной столовой чрез час. Высокий, полный, серый костюм-тройка, галстук, очень длинные седые с русыми волосы. По виду настоящий сербский профессор, каковым он и был. Профессор психиатрии и поэт. Должна была выйти вскоре его книжка в издательстве города "Нови Сад". Мы поговорили с ним о сербских издателях, у меня к тому времени вышло несколько книг в Белграде и одна книжка в Нови Саде. Мы поговорили об Америке, часть жизни Караджич прожил там, мы поговорили о Билане Плавшич, профессор Караджич сказал с улыбкой, что Билана хорошая женщина, но, к сожалению, либералка... Беседой мы как бы обозначили общие вехи нашей жизни и обозначили символы.

На следующий день рано поехали на высоты над Сараево. Там над городом на склоне, усыпанном 12,7 миллиметровыми гильзами тяжелого пулемета Браунинг, мы стали. Он показал мне в бинокль и без бинокля (ориентир - слева от столба дыма) его собственный дом. Там у него остались все книги, и они только год назад закончили с женой оборудование приемной... Началось все 6 апреля - вдруг толпа мусульман, размахивая флагами, организовалась в демонстрацию за независимую мусульманскую Боснию. Раздались выстрелы, якобы, стреляла сербская полиция. Но это была провокация, мусульмане не жалеют своих нисколько, расстреляли своих, чтобы вмешался Запад. До этого никаких массовых выступлений не было. Ну конечно, тлели подспудно искры, выходили всякие подпольные журнальчики, еще в 70-е годы брошюра этого полоумного Алии Изигбеговича о создании мусульманского государства в Боснии, 1-го мусульманского государства в Европе. Но тогда это было достоянием десятков, ну сотен полоумных. В основном мусульманских интеллектуалов.

- Прочтите мистеру Лимоноф ваши стихи? - вмешался Павликовски. Его ребята с волосатыми микрофонами и камерами обступали нас. Солнце передвинулось и охрана Караджича заставила нас отойти от панорамы дымящегося Сараево, так как нас могли подстрелить снизу снайперы, теперь, когда солнце передвинулось.

- Знаете, у нас достаточно сил, чтобы в несколько дней взять Сараево, сказал Караджич.

- Почему же не берете?

- Не хочу раздражать Запад. Дело в том, что я достаточно прожил в Америке, чтобы понять, как с ними работать. Они очень чувствительны к вопросу прав человека, например. Если мы возьмем Сараево, нас станут обвинять в геноциде "мусульманской нации" и всех других грехах. Я предпочитаю действовать осторожно и постепенно. Многие наши меня не понимают. У меня выросла сильная оппозиция во главе с моими генералами. Они хотели бы захватить все, что можно, и уж тогда договариваться. Их не волнует западное общественное мнение и последствия. Но мы и так владеем 72 % территории Боснии... Генералы... Они забыли, что это я сделал их генералами.

Караджич не называл имени Младича, но я знал уже, что между ним и Младичем идет борьба. Остаток дней мы посещали блиндажи, посетили день рождения целой воинской дивизии: как средневековые воины сидели меж дивных гор под парусиновыми тентами и произносили тосты и здравицы. Я сидел между раненым отличным полковником Бартолой, похожим на мужицкого Христа и Караджичем. За Караджичем сидел Младич. Когда съемки окончились, оказалось, что можно попытаться пробиться в Белград на вертолете. Западная авиация уже установила тогда контроль над воздушным пространством Боснии. Потому летели, следуя рельефу местности, прижимаясь к склонам гор и поверхности ущелий. Расстались на военном аэродроме уже ночью.

Дальнейшее известно. В споре о том, как надо было работать с Западом остались не правы все. И голубь Билана Плавшич, и умеренные президенты Караджич и Милошевич. Ближе все к истине оказался все-таки ястреб Радко Младич. Несмотря на то, что для войны всеми способами с коалицией стран хозяев мира, с коалицией "мэтров" у маленькой Сербии не было сил.

Где-то он скрывается сейчас, лохматый, седой профессор Караджич? Может, замаскировавшись под крестьянина, сидит где-нибудь в сливовом саду, потягивая кофе? Президент исчезнувшей с карты республики. Однако, все они доблестно бились, им не стыдно, они могут, отходя в мир иной, сказать себе, что сделали все, что могли. Все лежат мертвые и порубанные, как в битве при Косово.

Рудольф Нуриев: блистательный

Подозреваю, что он был Великим танцором и актером. Только судьба не свела нас с ним достаточно близко. Чтобы разобраться. В Нью-Йорке у нас оказались общие знакомые, эмигранты из Питера: Шмаков, Минц и Лена Чернышова. Шмаков - писатель и балетный критик, Минц - характерный актер, исполнитель всяких ролей, где не требовалась молодость, но нужна была сила, так он исполнял Дроссельмейтера. Лена Чернышова приехала из России уже балетмейстером. Трио это делило одну большую квартиру на Колумбус авеню. А я жил рядом на Бродвее в отеле "Эмбасси". Шмаков поощрял меня, мои литературные труды, он был одним из первых читателей моего первого романа "Это я, Эдичка". Он дал прочитать рукопись романа Михаилу Барышникову, а тот даже таскал с собой мою рукопись на репетиции. Рукопись его шокировала. Мне, конечно, льстило, что очень известный тогда звезда Барышников, был шокирован моим романом. Позднее он даже пару раз приглашал меня в компании Шмакова к себе в квартиру на Парк-Авеню. Помню, что там были везде ковры, несколько собак, кошки, и не было или почти не было алкоголя. С Нуриевым Шмаков обещал меня познакомить, как только он появится в Нью-Йорке. Лешка Минц тоже обещал, поскольку он был соучеником "Рудика", как он его называл, по училищу имени Вагановой, они даже жили в одной комнате в дорматории. Лешка, здоровый мужик, с носом картошкой, никогда не скажешь, что педераст, но таки был педераст, даже намекал, что спал с Рудиком. Но возможно, это было неправдой, а как было, уже не у кого не узнаешь, и Лешка умер, и Рудик умер, и умер веселый и капризный Шмаков. Рудик в Нью-Йорке появлялся в те годы нечасто, дело в том, что два балетных светила - эмигранты из России - поделили сферы влияния. Нуриеву досталась Европа, а Барышникову - Америка. Этому разделению сопутствовали всяческие интриги, плюс разделение поклонников и "группи". Шмаков, Чернышова и Минц оказались среди "группи" Нуриева, так что, я думаю, они преувеличивали свои возможности, когда говорили о том, что познакомят меня с Нуриевым. Они ведь были из чуждого стана.