Мертвая (СИ) - Демина Карина - Страница 94

Почему?Потому что сука… и потому что сестрица была дурой. Она бы не удержала язык за зубами, пошли бы слухи… Агна ненавидела сплетни.А еще дур.…особенно если в них кипит темная сила. Сестрица не знала, а вот ее отец рассказал Мортимеру… впервые кто-то говорил с Мортимером, как с равным…О чем? О мире.

И круговерти перерождений, терзающей души… им тоже нужен покой, как и Мортимеру… о том, что там, за порогом смерти, ждет суд,и каждый в мире этом суда страшится.…о крови божественной, что однажды расплескалась по миру, и ее следовало вернуть.

Он был настоящим гребаным фанатиком, который и вправду желал впустить в мир истинную тьму. И что стоило ему подыграть? Тем более, что состояние у него имелось и немалое, да… откуда? Из колоний… там много чего осталось, сокрытого от жадных глаз. И скромные слуги бога, чье имя сокрыто, имели доступ к банковским счетам с миллионами марок… да… и Мортимер хотел доступ получить.

Он сперва пытался по-хорошему.Беседовать.Стать своим.Именно тогда он впервые попал во внутренний круг… ах, до чего сладкой оказалась чужая смерть. Медленная, преисполненная мучений. Она была лучше виски и дурмана вместе взятых. И все, что он испытывал до сего момента показалось ничтожным.

Даже его подружки в цепях – это так… это мелочь, позволяющая продлить жизнь.Лекарство.А смерть – исцеление…его просили отыскать беглянку.Он нашел.В доме, он ведь уже сказал. Или я такая же дура, как моя матушка, а потому не способна упомнить вещей элементарных?

Способна.И еще умею не злиться по пустякам,тем более было бы на кого злиться… Мортимер мертв, а информация мне нужна как воздух… воздух в комнате пахнет нехорошо. Кажется, мои игры с тьмой несколько ускорили процесс разложения.Потерплю.

Итак, он нашел сестрицу.И помог выбраться из дома… а потом передал в заботливые руки отца и сам поучаствовал в жертвоприношении, высосав освободившуюся энергию. Именно после него, одурманенный заемной силой, Мортимер и поинтересовался чужими деньгами.Тогда же и узнал, что сам он проклят.Чем?

А той самой божественной кровью, которую следовало вернуть. Каким образом силу возвращали, Мортимер видел. И что его ждет знал. На алтарь ему не хотелось, ко всему он почувствовал себя обманутым… нет, он не собирался убивать этого ублюдка.

Не сразу.Так получилось… драка, угол столика… хрупкие кости. И тело, которое следовало бы спрятать. Мортимер спрятал. И оказался в непростой ситуации. Нет, он не боялся мести - тхуга не знали друг друга в лицо, а потому их жрец просто-напросто исчезнет… а вот остаться без круга……и денег.И да,именно тогда ему пришла в голову удивительно простая и в то же время гениальная мысль: создать свой закрытый клуб.Для избранных.

Это было не так просто, но и не так уж сложно, как представлялось. Он многих знал… город маленький, а пороки друг друга хорошо известны. И ничего не стоило пересечься, завести разговор о том, что развлечения ныне скудны, жизнь скучна, и не хватает ей остроты…затеять встречу.И подстегнуть неизбежное. У того урода, который поманил Мортимера призраком денег,имелись крайне полезные зелья… щепоть порошка в вино, и вот уже люди веселятся, не думая о том, что делают. И надо лишь подтолкнуть веселье в нужном направлении.

А там…Кровь – хорошие узы.И страх уходит, особенно если нашептать, что ничего-то особенного не произошло. Кто будет искать старую шлюху? Или молодую? Тем более, если ее в Империи-то не существует… шаг и еще шаг… за ручку вести, внушить правильные мысли, что они, пусть и нарушают закон, но приносят пользу, одну лишь пользу…он смеялся,там, за краем мира.

Он веселился, вспоминая, как это было. Он придумал маски и обряды, он…добился своего.Ему платили.За молчание.И удовольствие, в котором мало кто мог себе признаться. За то, чтобы он устраивал эти встречи и позволял выпустить демонов души. За то, что подавал вино…почему прекратил?Все хорошо в меру.

Инквизиции стало много, некроманты опять же, для которых чужая смерть, что для собаки запах падали. Он не глуп. Он прекрасно понимал, что рано или поздно, но до него доберутся. И пусть эти щенки, вообразившие себя самыми умными, веселятся, а он… он отступит в сторонку.Немного зелья.Правильные слова. И вот уже никто и не вспомнит, с чего все началось… да и с самого начала он был похвально осторожен. Хорошее было время… славное… жаль, что продлилось недолго.

Сейчас?

Нет, это не он…не он…Тьма колыхалась.Пузырилась. И тонкая преграда, разделяющая миры, грозила лопнуть. Она надувалась пузырями и опадала, а я слышала тягостный вой псов. У нее, стоящей на страже, имеются верные слуги. И не хотела бы я, чтобы они явились за мной.

Погоди.Я еще не все спросила. Мне надо знать…

- Ты убил меня? - этот вопрос повисает в тишине. И я ощущаю колебания… его тянет признаться, взять на себя чужую вину, но пузырь лопает и призрачный вой наполняет комнату. В нем столько безнадежности, живой тоски, что я падаю на пол, зажимая уши.

Я вижу их, полупрозрачные тени бродячих псов.Я ощущаю холод,исходящий от тел.Я даже, кажется, могу прикоснуться, провести по жесткой их шерсти, собирая иней безмирья. Но я боюсь шелохнуться, я забываю дышать, благо воздух мне не нужен. Я слушаю, как кричит Мортимер… и плачу. Слезы катятся градом и длится это целую вечность.

А потом псы уходят.Только последний тычется носом в раскрытые мои ладони, словно выпрашивая ласку. Я не против. И чудовища нуждаются в нежности.

Глава 49

…в той комнате много красного и золотого. Кажется, дядюшка испытывал неистребимую любовь к этому сочетанию. Обивка кресел цвета венозной крови. Гардины – артериальной. А вот ковер из алых и багряных полос сложен. Темно-бордовое покрывало на софе.И белоснежное платье на нашей убийце.Ей идет.Простой прямой крой, и платье больше похоже на рубаху, перехваченную тонким пояском… дорогая простота. И я помню, что видела его в каталоге, но…дядюшка ее баловал.

- Как тебя зовут? - мой голос искажен и, кажется, заполняет всю эту душную комнатушку, в которой нечем дышать. И я иду к окну, распахиваю его рывком.

Втягиваю сырой зимний воздух.Хорошо.

- Все в порядке? - Диттер подставляет плечо. Своевременно. Я скажу ему спасибо. Потом. Позже. А пока… я просто постою, отогреваясь его теплом, наслаждаясь зимой и запахом ее. Из окна тянет дымами. Мокрым камнем. Гниющим деревом. Сдобой.

- Как ее зовут? - повторяю я вопрос.

Почему-то это кажется невероятно важным.

- Гертруда.

Хорошее имя… Гер-тру-да… волосы она собрала, перетянула лентой. Простенькая прическа, но опять же слишком идет ей, чтобы поверить в случайность.Круглое детское личико.Γубки бантиком.Бровки светленькие. В тусклых глазах озера слез,только почему-то я больше не верю…

- Откуда в спальне нож?

Этот вопрос занимает лишь меня. И Гертруда вздрагивает, а слезы-таки проливаются, катятся по пухлым щечкам потоками. И Вильгельм хмурится. Неужели,и его проняло? Наверное, простуда виновата… он ведь дознаватель, он должен понять, насколько несуразна эта история…

- Он… он читал письма… и иногда… потом… - она протягивает руки, демонстрируя вязь шрамов. - Ему нравилось… неглубоко… он сам лечил.. .порошками… но кровь – нравилась. Я просто… я поняла, что не могу больше.

Или не хочет.Лепет этот меня раздражает. Но Аарона Марковича я все-таки попрошу о помощи.

- Кто к нему заходил?

- Кто? – она эхом повторяет мой вопрос. А Вильгельм хмурится лишь сильнее. Диттер же крепче сжимает меня, а я не против, я не буду вырываться. И даже голову на плечо пристрою, пусть это трижды неуместно, зато мне хорошо.

А остальные – в бездну.

- Я и спрашиваю, кто? - я поморщилась.

Я принесла с собой не только холод иномирья, но и отчетливый запах разложения. Этак к вечеру от тела вовсе ничего не останется.

- Н-не знаю…

- А что знаешь?

- Ничего не знаю, – в тусклых глазах плеснул гнев.

И исчез.

- Я… виновата… но он… он… - и вновь слезы потекли.