Пират - Большаков Валерий Петрович - Страница 43

Ухмыльнувшись, он пожелал капитану доброго утра.

— Как спалось?

Сухов, прищурясь, смотрел на Альварадо снизу вверх.

— Спасибо, вашими молитвами, — сдержанно ответил он.

— Спускайся сюда! — крикнул Уорнер. — Мы тебя уложим баиньки!

Дон Хусто покачал головой, нарочито не воспринимая никого, кроме Драя.

— Вы хорошо держитесь, капитан, — серьёзно сказал он, — но я чувствую ваши желания. Хотите моей смерти? А зря! Вы здесь по приказу великого касика Кан Балам Икналя, владыки государства Ковох, последнего оплота вольных майя. Первым и единственным желанием касика было убить тебя, капитан, и вас всех в придачу, но я попытался изменить ход его мыслей. Поэтому вы здесь — и живы до сих пор.

— Я сейчас заплачу, — выцедил Олег, — настолько меня потрясли ваше благородство и человеколюбие.

Де Альварадо пожал плечами.

— Вряд ли ваша жизнь продлится особенно долго, — проговорил он, будто в раздумье, — зато у вас есть шанс окончить свои дни не от руки палача.

— Тронут, — сказал Сухов с оттенком нетерпения. — Не твой ли касик насылал на меня человека-ягуара? Не его ли жрец пытался принести меня в жертву?

— Великий Кан Балам Икналь не мой, — улыбнулся дон Хусто, — хотя меня и прозывают Индиано… но те попытки извести тебя, о коих ты упомянул, были хотениями касика.

— Ладно, — усмехнулся Олег и покрутил головой — устал он её задирать кверху. — Это самое… Знаешь, что больше всего выводит из себя? То, что ты так ловко обвёл меня вокруг пальца, наплёл небылиц, а я и поверил, лошара!

— Не знаю, кто такой «лошара», но я не лгал тебе, капитан. Почти. Вы действительно будете грабить древние пирамиды, вот только золото, добытое вами, попадёт в руки касика.

Сухов изобразил комическое изумление:

— Этот ваш великий и ужасный позволит бледнолицым нарушать покой его достославных предков?

— А что делать? — вздохнул дон Хусто. — Воинам нужны мушкеты, порох и пули. Свобода стоит того, чтобы потревожить тех, кто погребён. Кан Балам Икналь затеял не одну, а много войн. Далеко на юге вице-королевства Перу, в землях, зовомых Чили, племя мапуче ведёт победоносную Арауканскую войну. Племя пуэбло восстало в провинции Санта-Фе-де-Нуэво-Мехико. Племя кечуа воюет с испанцами в Андах. И все эти битвы ведутся по велению правителя Ковоха, на его деньги и руками его командиров!

— Ну и дурак ваш касик. Лучше бы майя поднял на восстание и вернул бы отобранные испанцами земли своему собственному народу. На кой чёрт ему победа в далёких Андах, когда здесь его зажали со всех сторон?

Лицо дона Хусто окаменело.

— Не тебе обсуждать деяния и веления Кан Балам Икналя, — резко ответил он.

— А кому? — не унимался Олег. — Если даже ты, человек вроде бы неглупый, восхищаешься этим придурком! Я смотрю, ваш касик настолько раздулся от гордости, что уже в штанах не умещается. Или что он там на себя напяливает? Эш?

— Прекрати!

— Ладно, — поднял руки Сухов. — Последний вопрос: чего этот… э-э… умник-разумник так на меня взъелся?

— Время вопросов истекло! — резко оборвал его де Альварадо. — Пора бы вам размяться!

Отдав гортанную команду, он добился того, что на краю кубической «ямы» возникли индейцы с мушкетами. Вниз полетели две верёвочные лестницы.

— Наверх по одному! — велел дон Хусто.

Олег выбрался первым, и двое краснокожих тут же отвели его в сторону, держа под прицелом. Ну как под прицелом…

Уткнули дуло мушкета в живот и радостно улыбаются, словно уговаривая: дёрнись в сторону, белый! Ну дёрнись!

Сухов не стал делать резких движений — время не пришло.

Индейских воинов набралось немало. Та часть, что держала на изготовку мушкеты, гуляла в латах из кожи крокодила и в масках-шлемах с длинными перьями белой цапли. Другие, рангом пониже, вооружённые дротиками и копьеметалками атлатль, были облачены в стёганые доспехи из ватных накидок и прикрывались квадратными щитами, плетёнными из лозы.

Бледнолицых построили и повели под конвоем.

Понять, куда их ведут и где они вообще оказались, было трудновато — вокруг цвела и пахла сельва, точно такая же, что стремилась к свету в шаге от моря.

Возможно, пленников увели всего на милю от берега. Или индейцы-носильщики отволокли их миль за тридцать. Кто знает? И куды бечь?

Олег недовольно поморщился. Бечь…

Рано ещё бегом заниматься.

Неожиданно заросли кончились — будто зелёный занавес раздвинули. Бледнолицые оказались на краю обширной травянистой пустоши, которую попирали гигантские пирамиды из грязно-белого камня. Крутые лестницы вели со ступени на ступень, достигая небольших храмов, здорово напоминая ленинский Мавзолей. С балюстрад скалились гигантские головы змиев или ягуаров.

Дальше, в стороне, высились строения несколько иной архитектуры — галереи из колоннад со сводчатой кровлей, узкие мощёные улицы, храм со стрельчатым «кровельным гребнем» в задней части и ступенчатым сводом.

Наружу открывался портик из толстых квадратных колонн, разделявших пять трапециевидных входов. Фасад храма покрывала богатая каменная резьба, от дождей её прикрывал далеко выступавший козырёк, а перед святилищем распахивалась большая прямоугольная площадь.

— Ничего себе! — впечатлился Уорнер. — Да тут целый город!

— И это всё майя построили? — с недоверием спросил Айюр.

— А вот представьте себе, молодой человек! — послышался голос де Альварадо. — Метис показался в проёме второго этажа здания непонятного назначения. — Да, всё это было выстроено моими предками, — сказал он с небрежностью, — а затем брошено. И вот уже лет семьсот как тут никто не живёт. Проходите в храм, да поживее! Не вам одним «повезло» угодить в плен, вместо того чтобы умереть сразу…

За входом в культовое здание Сухов увидел ряды и ряды колонн из базальта, кое-где поддерживавших остатки перекрытий, — древесные балки прогнили и держались на честном слове.

Между колоннад слонялись человек десять или больше — рыжих ирландцев и англичан, чернявых французиков, даже пара мулатов попалась. А на «полянке», круглой площадке, вокруг которой колонны попадали, парочка громил британского происхождения лениво избивала группку испанцев.

Гордые идальго едва держались на ногах, сдачи они не давали, только головы вжимали в плечи да прикрывались руками.

Олег решил навести порядок — чтобы «держать зону», надо было заявить о себе.

Быстро приблизившись к рыжему здоровяку, как раз замахнувшемся, чтобы врезать, как следует, испанскому заморышу, он перехватил волосатую лапу, крутанул верзилу и влепил ха-ароший дзуки в пивной животик.

— Х-ха! — выдохнул рыжий, сгибаясь в три погибели.

Сухов ударил его в лицо коленом снизу, добавляя для верности кулаком по бычьей шее. Попав между молотом и наковальней, британец свалился в нокауте.

Его сотоварищ попытался было восстановить статус-кво, и поначалу ему даже сопутствовала удача — заработав пару раз по корпусу, Олег едва не растянулся, благо колонна удержала.

Но, отступив, Сухов перешёл в контратаку, завершившуюся викторией, — его противник нарвался на жестокий приём, ребром ладони в горло, и рухнул на колени, сипя и заливаясь слезами.

Все замерли, чувствуя, что новенькие намерены установить новые порядки, играть по своим правилам.

Оглядев растерянных испанцев, Олег резко спросил по-английски:

— Моряки? Лансерос? Гачупины?[34]

— М-моряки, — прошепелявил худущий «кабальеро» в лохмотьях. — Мы все со шлюпа «Сан-Игнасио». Индейцы подкрались к нам на пирогах и захватили корабль. Шлюп сожгли, а нас — сюда…

— Всё с вами ясно… — промолвил Сухов и пнул рыжего: — Вставай давай! Чего разлёгся?

Британец заворчал, как большая злая собака, опёрся на четыре конечности — и очень быстро воздвигся, готовясь наказать чужака. Но Олег бдел и легко уклонился от удара. А вот рыжий схлопотал прямой в челюсть.

У британца и без того был расквашен нос, так теперь ещё и с губ закапало.