Невеста на службе (СИ) - Батлук Анна Викторовна - Страница 49

пребывать на Отборе, не дожидаясь суда, готова была самостоятельно придушить модель.

На допросе Вудтир полностью подтвердила слова Шоки и признала свою вину. Мы с принцем и

Брунисой слушали признание Гвинон, сидя в соседней комнате, и следя за происходящим через

большое стекло, затемненное с одной стороны. По-хорошему, Брунисе не полагалось при этом

присутствовать — для расследования, как некоторые, она не сделала ровным счетом ничего, но

оставлять ее в беседке, в то время, как охранники сопровождали задержанную и принца, было

как-то глупо. К тому же, Велаш не хотел демонстрировать мою причастность перед одной из

невест, распоряжение регента ей, разумеется, не показывали, и поэтому, должностные лица

всячески подчеркивали, что нас не замечают.

По окончании допроса Максимилиан потер виски, и устало заметил:

— Свидание явно не удалось.

— Да уж, — процедила Бруниса и с ненавистью на меня взглянула. Я сделала вид, что ничего не

заметила. — Но я, Ваше Высочество, согласна его повторить.

— Да, да, обязательно, — невнимательно ответил принц, причем таким тоном, что лично мне

сразу стало понятно, что второго свидания Брунисе не видать. — Рэйя, как ты вообще оказалась

в беседке?

Я быстро прикинула варианты и мысленно извинилась перед Велашем.

— Вы, Ваше Высочество, наверное, забыли, что я старший сержант СИБ. Задержание

преступников — моя непосредственная обязанность.

Максимилиан постарался заглянуть в мои глаза.

— Рэйя, мы же перешли на «ты»…

Во взгляде Брунисы легко читалось бешенство, демонстрирующее, что у нее с принцем такого

прогресса в отношениях не наметилось, а также обещающее, что еще одним покушением на

Отборе станет больше.

Я пожала плечами, не собираясь отвечать. Принц, как мужчина, был мне не интересен, все мои

мысли занимал его дядя, но уязвленное самолюбие жгло каленым железом, и не позволяло

вести себя равнодушно. Максимилиан подошел ближе и осторожно взял меня за руку. Я

раздраженно уставилась на его ладонь.

— Рэйя, в чем я виноват? Я предлагал оставить тебя на Отборе одну! Не заметил что-то в твоих

глазах особого восторга.

Громкое сопение Брунисы явно демонстрировало, что она все слышит. Я криво улыбнулась.

— Не жалею, что не ответила согласием на ваше предложение, Ваше Высочество! Если бы я

согласилась и после застала вас в объятиях другой девушки, было бы на порядок неприятнее.

Как так получилось, что с вами не было журналистов?

Максимилиан покосился на Брунису, но вздохнул, и ответил, внимательно рассматривая пол:

— Уговорил дядю позволить мне…немного развеяться…

Я так и замерла с открытым ртом, внезапно осознав роль, которую в вечернем представлении

сыграл Виктор. Я-то глупая думала, что он Велаша в моей компании на задержание отправил, желая сделать мне приятное, а регент, оказывается, соперника таким образом устранил, догадываясь, чем может Максимилиан заниматься в компании двух девушек.

— Все нормально? — заволновался принц. Видимо, мое лицо с низошедшим на него озарением

и бешено вращающимися глазами, спокойно лицезреть было нелегко.

— Более чем, — я привела свои эмоции в порядок. — Меня могут проводить в спальню?

— Я провожу, — шагнул вперед Максимилиан, вызвав у меня недовольную гримасу, и кивнул

охраннику.

— Проводите вторую девушку, эээ…Бруниса?

Как Бруниса его не ударила, не знаю. Мы все направились в галерею спален, являя собой

забавное зрелище — впереди я и Максимилиан, причем я так спешу, что постоянно вырываюсь

на шаг вперед, а позади, на расстоянии шагов десяти, Бруниса и братья-охранники.

— Мы увидимся завтра? — безуспешно пытаясь заглянуть мне в лицо, спросил принц. От

злости я даже усталости не чувствовала, хотя по длинным коридорам практически бежала.

— Это вы решаете, явитесь ли на завтрак или нет, Ваше Высочество.

— Да что ты заладила, Высочество да Высочество… Я имею в виду расследование — мы же

еще не выяснили, кто допрашивал эту девушку, да и с последней жертвой поговорить надо.

— Надо же, — искренне поразилась я. — «Мы не выяснили»…Нет, Ваше Высочество, завтра

мы сделаем перерыв, — Максимилиан так взглянул на меня, что я устыдилась и добавила:

— Необходимо все обдумать.

У дверей своей комнаты я холодно попрощалась с принцем, и решительно отвергла его попытку

меня обнять. Бруниса в этот момент нетерпеливо подпрыгивала позади нас, но когда я

закрывала за собой дверь, заметила, что ее сексуально-манящую позу Максимилиан

проигнорировал и умчался, буркнув что-то на прощание. Так что, когда я услышала

требовательный стук в дверь, даже не удивилась.

— Чего тебе? — устало спросила я. Если опустить непечатные выражения и жесты, которые, наверное, все знают, смысл претензий, предъявляемых Брунисой, был таков:

— Ты мне свидание испортила, никогда тебе не прощу, дрянь!

Кстати, слово «дрянь» она не использовала. Ее запас матерных слов был намного больше и

насыщеннее того, что я могла себе вообразить и запомнить, поэтому пришлось подобрать слово, близко подходящее по смыслу.

— Все сказала? — уточнила я. — А теперь иди к себе в спальню, иначе я скажу принцу, что

твоя персона напоминает мне о его предательстве, и если он хочет помириться, пусть выгонит

тебя из Отбора.

Бруниса отшатнулась, и с непонятно откуда взявшейся проницательностью, прошипела:

— Не знаю, что ты замышляешь, но он тебе не нужен!

— Я предупредила, — напомнила я. — Не упусти свой шанс доказать Его Высочеству, что он

нужен тебе.

Без особого удовольствия понаблюдав за тем, как поверженным врагом Бруниса удалилась в

свою спальню, я закрыла дверь и устало прислонилась головой к стене.

А наутро разгорелся скандал. Журналистам еще ночью объявили об аресте невесты Гвинон, и, естественно, они жаждали подробностей. А так как ни принц, ни Велаш их раскрыть не

стремились, они направили все свое внимание на Брунису. Утвальд это очень понравилось —

она добрых два часа рассказывала о том, как уводили Вудтир, что она при этом чувствовала, и

как помогала в расследовании, а в конце настолько увлеклась, что в порыве вдохновения, ляпнула, что переспала с принцем. Когда и как это могло произойти, если в беседке они были с

Вудтир, а после на допросе, в сопровождении охранников (о моем присутствии Бруниса не

распространялась, за что я ей была безмерно благодарна), новоявленная любовница Его

Высочества не сказала, но журналистам уже бросили кость и они ее с удовольствием смаковали.

Невесты нервничали: вроде бы Брунисе не верили, но все же ее слова вызывали волнение — а

если правда? Кларисса бледнела, краснела, порывалась упасть в обморок, и с трудом

переносила вопросы, которые ей, как представительнице императорской семьи, принялись

задавать журналисты. Один наиболее активный репортер умудрился заявить, что Максимилиан

теперь, как честный человек обязан на Брунисе жениться, и вот тогда сваха взорвалась.

— А на трон ее не посадить, нет?! И заодно всех девиц, с которыми Его Высочество до

двадцати пяти лет встречался, и которых вы каждую неделю с удовольствием обсуждали? Это

происшествие неприятно, да, но не стоит придавать такое значение всяким интрижкам, к тому

же, когда еще неизвестно — правдивы они или нет!

Уже к обеду вызвали Максимилиана, которого известие о собственном грехопадении безумно

развеселило. Отсмеявшись, и ничего не объяснив журналистам, он повернулся к Брунисе и

спокойно спросил:

— Все действительно было так, как ты говоришь?

Бруниса подбоченилась, на лице ее с минуту была написана тяжелая работа мысли — как

видно, девица прикидывала выгоды, которые ей мог принести тот или иной ответ, но солгать

все-таки побоялась, опустила голову и еле слышно прошептала: