Мост в Хейвен - Риверс Франсин - Страница 90

— Это твоя жизнь, Абра. — Он взял ее руку и прижал к щеке, потом перевернул и поцеловал ладонь. — Желаю тебе всего самого наилучшего. — Он отпустил ее руку и открыл дверцу.

Потрясенная, Абра выскочила из машины. Она остановилась и обняла себя руками от холода, глядя на него из-под оранжевого капюшона, ее смутила волна чувств, вызванная его поцелуем.

— Я увижу тебя утром перед отъездом? — Она вышла на дорогу. Мотыльки кружились над лампой.

Джошуа распахнул дверь:

— Зависит от того, когда ты встанешь. — И вошел в дом, не оглядываясь. Дверь со щелчком захлопнулась за ним.

Абра еще немного постояла, глядя на закрытую дверь. Она вдруг поняла, какой станет ее жизнь, если она больше никогда не увидит Джошуа.

* * *

Джошуа несколько часов пытался заснуть, ворочался, менял позу, наконец сдался. Если дождаться утра, когда он снова увидит Абру, не исключено, что он повезет ее в Лас-Вегас. И что тогда? Остаться? Следить за ней? Сходить с ума? Лучше прямо сейчас отправиться домой, хотя до рассвета еще час.

Джошуа заправил бак и проверил масло перед поездкой с Аброй в киношный город. Он хотел, чтобы она поняла, что работы закончены и он уезжает домой. Он надеялся, молился, чтобы она передумала и поехала с ним. Если бы передумала, он был готов. Но она не передумала.

Отпусти, Джошуа. Он уже отпускал ее. И отпустит снова, неважно, насколько это больно. И как долго будет больно.

Джошуа принял душ, оделся, сложил последние вещи в дорожную сумку и закрыл молнию. Он положил бумажник в карман и взял ключи. Закинул сумку за спину и открыл дверцу машины.

— Джошуа? — На дорожке стояла Абра, она сжимала в руках свою сумку на ремне. — Не подвезешь?

— Смотря куда ты едешь.

— Домой.

18

Встал и пошел к отцу своему.

И когда он был еще далеко, увидел его отец… Притча о блудном сыне

Было уже поздно, когда они свернули с главной дороги и поехали по проселочной через пологие холмы и ранчо, мимо болот, между крутых холмов, виноградников и яблоневых садов. Абра закрыла глаза.

— Пахнет домом. — Стынущей землей, вызревающим урожаем, травой и чистым воздухом.

Они ехали весь день и вечер, иногда останавливались перекусить и выпить кофе. Где-то вечером их задержала дорожная авария. Джошуа устал до изнеможения. Если бы он ехал один, то, наверное, съехал бы с дороги и поспал в кабине пару часов, но из-за Абры он продолжал ехать. Ее страхи росли с каждым часом. Было бесполезно говорить ей, что никто не собирается тащить ее на эшафот.

Наконец показался поворот на Хейвен, было уже далеко за полночь, в реке отражалась полная луна, а впереди высились опоры моста в Хейвен.

— Остановись, — еле слышно произнесла Абра, а потом громко, уже в панике, крикнула: — Стой!

Джошуа испугался и надавил на тормоза, машина заскользила вперед по инерции.

— Что такое?

— Он там.

Прямо посередине моста у перил стоял человек.

Джошуа успокоился:

— Мой папа. Видимо, уже вышел на утреннюю молитву. — Отец сошел с тротуара и вышел на дорогу, под сень опор моста. Он смотрел прямо на них. Джошуа отпустил тормоз, и они поехали дальше.

Абра затаила дыхание:

— Погоди.

— Он уже видел нас, Абра.

— Я знаю. — Она открыла дверцу и медленно вышла из машины.

Джршуа обошел машину и взял ее за руку:

— Всё будет хорошо. Поверь мне. — Они прошли несколько футов, отец ждал их. Джошуа отпустил девушку.

— Абра… — Глаза отца горели, он обхватил ладонями лицо девушки. — Ты дома. — Он поцеловал ее в лоб и заключил в объятья. Джошуа слышал приглушенный голос отца. Напряжение Абры спало, и она расплакалась.

Зная, что им нужно побыть вдвоем, Джошуа направился назад к грузовику. Он забрался на водительское сиденье и положил локти на рулевое колесо, глядя на людей, которых любил больше всех в этом мире. Папа отпустил Абру, и они теперь стояли рядом. Абра что-то быстро говорила, глядя на него снизу вверх, временами опуская глаза. Папа наклонился к ней, их лбы почти соприкасались. Папа даже не пытался остановить поток слов, который высвободился, когда рухнула гордыня. Через какое-то время она, наконец, остановилась, тогда пастор провел рукой по ее волосам и что-то сказал. Абра шагнула к нему и прижалась к его груди.

Джошуа завел грузовик и поехал рядом с ними:

— Ночь была длинной, отец.

Папа обнял Абру за плечи и прижал к себе.

— Спасибо, что привез ее домой, сын. — Казалось, отец помолодел на двадцать лет.

Теперь омытое слезами лицо Абры стало спокойным, она сказала «спасибо» еле слышным голосом.

— А вы не хотите доехать до дома на машине?

— Мы хотим прогуляться.

Джошуа знал, куда поведет ее отец, но не мог вмешиваться.

— Тогда скоро увидимся. — Он переехал мост, глядя в зеркало заднего вида, потом повернул направо. Папа и Абра шли, взявшись за руки.

* * *

От облегчения Абра почувствовала слабость, но продолжала шагать в ногу с пастором Зиком. Она исповедалась ему и не увидела осуждения в его глазах. Он погладил ее по волосам, и она вспомнила, как он делал то же, когда она была маленькой девочкой. Ее переполняли чувства, и одно из них, вовсе не маловажное: если он так ее любил все это время, почему не смог найти способ оставить ее у себя? Она боялась спросить напрямую о том, что мучило ее с того дня, как он отдал ее на попечение Питеру и Присцилле.

Они шли молча, но молчание было уютным, ее рука лежала в его ладони, пока Абра не догадалась, куда он ее ведет. Девушка забрала свою руку и остановилась:

— Они не захотят меня видеть.

— Очень даже захотят.

— Еще слишком рано. — Она хотела сказать «скоро».

Пастор уже стоял на углу и видел улицу.

— В кухне горит свет. — Он протянул ей руку.

Абра сдалась. Сердце сильно колотилось, когда они подходили к белому штакетнику. Пастор Зик открыл калитку и подождал, пока она войдет. Борясь со слезами и паникой, Абра глубоко вздохнула и вошла. Они вместе поднялись на крыльцо, но в колокольчик позвонила она сама.

Присцилла в халате и тапочках открыла дверь. Она перевела взгляд с пастора Зика на нее.

— Абра? — сказала ошеломленная женщина еле слышным шепотом. И тут ее лицо расцвело. — Абра! — Она выскочила на крыльцо, потом остановилась. Присцилла так разволновалась, что расплакалась и побежала в дом. Она остановилась у лестницы и закричала: — Питер! Быстро спускайся!

Абра услышала торопливые шаги, вниз спускался Питер, в пижаме и кое-как накинутом халате. Он постарел на десять лет. Морщинки сразу разгладились, и он воскликнул придушенным голосом:

— Слава Богу!

— Я очень сожалею о том, что наговорила и чего не сказала. Я…

Питер быстрым шагом подошел к ней и обнял, так сильно, что она чуть не задохнулась, а говорить уже не могла. Он прижался подбородком к ее макушке, потом отстранил девушку от себя, но не отпустил. Он крепко держал ее за плечи и всматривался в ее глаза.

— Давно пора. — Абра услышала в его голосе гнев, боль, радость и любовь. Он наконец выпустил ее и протянул руку пастору Зику: — Спасибо, что привезли ее домой.

— Это не я.

— Заходите. Мы ведь можем разговаривать в гостиной.

— Я, пожалуй, пойду домой. — Пастор Зик снова отошел, оставляя ее одну. — У меня впереди целый рабочий день. — Он поднял руку в приветствии, шагнул за дверь и закрыл ее.

Присцилла смахнула слезы:

— У тебя усталый вид, Абра.

— Мы ехали всю дорогу без остановок.

Присцилла погладила Абру по щеке и опустила руку. Абра вдруг вспомнила, как постоянно отстранялась от Присциллы, и боль, которую видела при этом в ее глазах. Она подошла к женщине и взяла ее за руку, прижала к своей щеке и замерла, закрыв глаза. Присцилла тихонько всхлипнула и обняла Абру.

— Я так рада снова видеть тебя, — хриплым голосом сказала она. Питер попытался что-то сказать, но жена перебила его: — Потом, Питер. Ей нужно отдохнуть.