Мост в Хейвен - Риверс Франсин - Страница 91

Комната наверху выглядела точно так же, как до ее бегства. Присцилла откинула одеяло. Вздохнув, девушка растянулась на кровати и начала засыпать еще до того, как голова коснулась подушки. Присцилла аккуратно прикрыла ее одеялом.

— Мы молились все время, когда пастор Зик сказал, что ты в Агуа-Дульсе с Джошуа.

— Правда?

Чуть нахмурившись, Присцилла нежно откинула волосы Абры со лба:

— Мы молились с той ночи, как ты ушла. — Она убрала какую-то соринку с ее волос.

— Я ужасно выгляжу. Я отрезала волосы бритвой.

— Бритвой?

— Прости меня за все, Присцилла. Мама. Я…

Присцилла накрыла дрожащим пальцем ее губы:

— Мы тебя любим, Абра. Поспи. Поговорим позже. — Присцилла наклонилась и поцеловала ее, как когда-то Пенни. — Теперь ты дома. В безопасности.

Уставшая Абра наконец успокоилась. Она даже не слышала, как Присцилла вышла.

* * *

За распахнутым окном пели птицы. Еще с закрытыми глазами Абра слушала их. «Радость рекою струится, поскольку пришел Утешитель…» Девушка потянулась и встала, спросонья тело было еще негибким и вялым. Сколько же времени она проспала? Солнце давно встало. Девушка подошла к окну и посмотрела на лужайку с идеально подстриженной травой, окруженную розами, дельфиниумами и наперстянками среди белого ароматного алиссума и овечьих ушек.

Отвернувшись от окна, она заметила разложенные на комоде подарки — некоторые в рождественской упаковке, остальные различных неярких цветов — каждый завязан ленточкой. Все конверты с ее именем были связаны вместе. Она открыла поздравительную открытку с днем рождения, с трогательным стишком и подписью «папа и мама». На глазах выступили слезы, она перебирала свертки — на каждый день рождения и Рождество, пока ее не было дома!

Открыв ящик комода, она обнаружила нижнее белье. Ее школьные платья все еще висели в шкафу. Когда она убегала, то взяла с собой только вещи, купленные на собственные сбережения в магазине Доротеи Эндикотт.

Дверь спальни Пенни была открыта, кровать с балдахином и мебель во французском провинциальном стиле стояли на своих местах, но все киноафиши были сняты, а стены покрашены в бледнозеленый цвет, вместо розового. Комната была опрятной и пустой. Где же сейчас Пенни? Замужем? Работает?

Абра прошла в ванную и обнаружила на полочке новую зубную щетку, пасту и расческу. Она приняла душ и вымыла волосы. Высушила их полотенцем и расчесала. Абра посмотрела в зеркало и увидела бледную зеленоглазую девушку с густыми, торчащими в разные стороны черными волосами с уже отросшими рыжими корнями. Какой ужасный вид, Абра, и снаружи, и внутри.

Девушка начала спускаться по лестнице и услышала голоса в гостиной. Ей стало неспокойно, когда она услышала голос Пенни. Гостиная выглядела по-прежнему. Абра в растерянности стояла в дверях, пока ее не заметил Питер и не поднялся с кресла:

— Абра! Заходи, садись.

Присцилла и Пенни сидели на диване.

Пенни подняла глаза, ее васильковые глаза удивленно распахнулись.

— Ты выглядишь ужасно!

Абра была не менее шокирована видом подружки, когда та попыталась встать.

— Зато ты выглядишь… беременной!

Пенни захихикала:

— Это еще мягко сказано. — Она положила руку на выпирающий живот. — Наш с Робом первенец появится на свет через три недели.

— С Робом?

— С Робби Остином. Помнишь его?

— Робби Остина? — Абра не верила своим ушам. Они же выросли вместе! Робби не был ни футболистом, ни школьным красавцем. Он был обыкновенным, иногда жутко докучал. Но Абра успела вовремя прикусить язык. — Он все время топил тебя, когда мы купались в реке.

— Он сказал, что так пытался привлечь мое внимание.

— Ты терпеть его не могла.

Пенни вся светилась:

— Он вырос. — Она снова опустилась на диван и откинулась на спинку. Абра уселась в ближайшее кресло. Пенни перестала улыбаться. Она начала ерзать, пытаясь устроиться удобнее: — Не думала, что ты вернешься.

Питер напрягся.

— Пенни! — с упреком сказал он.

— Это же было пять лет назад, папа! И ни одного письма! — Она посмотрела на Абру настороженным взглядом: — Ты ведь теперь актриса, верно? Снимаешься в кино. — Ее тон был чуть насмешливым.

— Это была Лина Скотт.

— Ты и есть Лина Скотт.

— Больше нет.

— Мы читали газеты. — На этот раз Пенни почувствовала недовольство родителей и бросила взгляд на волосы Абры.

Абра деланно улыбнулась и сделала вид, что взбивает свои влажные, дурно подстриженные крашеные волосы:

— Это мой новый стиль.

Пенни нахмурилась и посмотрела прямо в глаза подруге:

— Что с тобой произошло?

— Они не пускают нас в свой разговор, Прис. — Питер поднялся и кивнул в сторону кухни. — Пойдем, пусть девочки поговорят.

От их ухода Абре не стало легче. Интересно, Пенни по-прежнему хранитель входа в семью, задающий неудобные вопросы? Как только Питер и Присцилла вышли, Пенни дала волю гневу:

— Знаешь, у тебя должны быть стальные нервы, раз ты сюда вернулась. Мама похудела на двадцать фунтов, когда ты сбежала с Диланом. А папа несколько недель не мог спать! Все последние пять лет они переживали за тебя. — Она остановилась, только чтобы отдышаться. — Скажи мне, Дилан был тем рыцарем на белом коне, о котором ты мечтала?

Абра чувствовала, что каждое слово — точный, но вполне заслуженный удар, однако уязвленная гордость все равно высунула свою уродливую голову. Ей захотелось защищаться, но она сразу подумала, что не может себе этого позволить, поскольку тогда ей придется оправдывать собственные непростительные обвинения, брошенные ею, когда она делала свой выбор. Если они с Пенни должны когда-нибудь снова стать сестрами — или хотя бы друзьями, — ей придется быть честной и просить у Пенни прощения.

— Я сваляла дурака. Дилан оказался еще хуже, чем ты могла себе представить.

Пенни приоткрыла рот, но весь запал ушел:

— И куда же вы отправились в тот вечер?

— Он отвез меня в роскошный отель в Сан-Франциско. И еще до конца ночи я поняла, что совершила самую большую ошибку в жизни. Но не посмела вернуться домой.

— Почему?

— Мне было слишком стыдно.

— Ой, Абра… — Пенни была подавлена. — Мама и папа были готовы пройти сквозь огонь, чтобы вернуть тебя.

— Я этого не знала. — Она никогда не верила, что они ее любят. Думала, что ее приютили только из чувства христианского долга и потому, что Пенни хотела сестру.

В глазах Пенни засверкали слезы.

— Это отчасти и моя вина. Я должна была предупредить тебя о Дилане. Я знала, что он противный человек.

— Нет, не должна. Ты сама на нем помешалась.

— Только вначале. Первые два-три раза с ним. Он все равно самый красивый мужчина, не видела красивее. Но в последний раз, когда мы с ним встретились… — Она вздохнула. — Возможно, ты мне не поверишь, когда Дилан ко мне прикасался, у меня мурашки бегали по телу. И вовсе не от удовольствия. — Она говорила искренне. — Иногда он так мне улыбался, будто хотел ударить, и я видела, что ему бы это понравилось.

— Ты поняла его лучше меня.

Подбородок Пенни задрожал, глаза наполнились слезами.

— Однажды я пыталась сказать тебе об этом в школьном коридоре. Я надеялась, что смогу поговорить с тобой позже уже дома, но совсем забыла до той самой ночи, когда мама и папа разбудили меня и сообщили, что ты сбежала. Они спрашивали, не знаю ли я что-то об этом, но я не знала. — Девушка вытерла слезы. — Мама была в отчаянии. У нее тоже были подозрения в отношении него. Она боялась, что тебя найдут где-нибудь в канаве, а я знала, что это будет моя вина.

— Ты вовсе ни при чем, Пенни.

— Признаю, я иногда ужасно к тебе относилась, Абра. Я всегда знала, что меня любят. И что бы я ни делала, я была их дочерью. И ты тоже. Но ты этого не признавала. Ты даже не называла их мама и папа. И подозреваю, что из-за моих слов. Помню, один раз я заявила, что мама и папа взяли тебя только потому, что я захотела сестренку. Это неправда, Абра, но я страшно ревновала, когда мама проводила с тобой время. — Она покачала головой. — Кроме того, ты всегда была правильной, делала уроки, выполняла работу по дому и за себя, и за меня. Ты играла на пианино, как Мици. Я взбесилась, когда Кент предпочел тебя.