Амарант (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone" - Страница 23

Повесив на свободный крюк светильник, замерев ненадолго, не глядя в клетку, всё-таки собралась с духом и окликнула его:

— Михо?

Скрежет остановился, фигура замерла. Потребовалось всего мгновение, чтобы он вернулся к своим делам, но эта пауза дала надежду, что Михо в сознании.

— Михо, это ты? — ничего лучше в голову не пришло. В этот раз он не отреагировал и я продолжила говорить. — Нам надо поговорить о той ночи, когда погибла… Лидия.

Её имя всколыхнуло тёмную кучу и оттуда раздался негромкий рык, от которого «встрепенулись» мурашки.

— Ты был в моей комнате в ту ночь? — в ответ опять тишина.

Тогда решила зайти с другой стороны. Подойдя чуть ближе к камере, заговорила весьма осторожно подбирая слова:

— Вчера я была на похоронах. С ней попрощалось много человек. Все любили её. Не могу поверить, что её больше нет. Она боялась…

— Замолчи! — прорычал Михо, плотнее сворачиваясь в клубок, как настоящий волк.

— Тогда просто скажи это, — воскликнула негромко. — Скажи, что пришёл в мою комнату в ту ночь следом за Вельямином. Скажи, что напал на неё и убил, предлагая своему кан-альфе разделить трапезу! Скажи это и я уйду!

Это как по щелчку пальцев. Щёлк и вот он уже висит на прутьях клетки, просунув голову-морду, скалясь, демонстрируя острые клыки и злые волчьи глаза. Кандалы заржавели от старости и лопнули, оставшись браслетами на его запястьях и лодыжках. Такая скорость вынудила отступить и я чуть не упала, врезавшись в стенку.

Несколько раз щёлкнув пастью, пытаясь добраться до меня, он резко остыл и отступил назад, скрываясь в тени.

— Не смей обвинять меня, сука! — последнее слово угадала, он говорил на языке волков.

— Тогда говори! — крикнула в ответ подходя совсем близко к камере на расстоянии вытянутой руки. — Скажи, в чём ты меня обвиняешь!

— Всё началось, когда ты появилась в этом мире, — он говорил спокойно, будто и не было этой вспышки агрессии. — Барабаны зазвучали, когда на тебя началась охота! Тебя загоняли, ты пришла сюда и привела дикость за собой!

Его речь звучала сумбурно и не очень понятно, а переспросить не могла. Я «догадывала» его предложения, уловив суть — осада замка началась вместе с моим появлением. Совпадение?

— Ты не слушаешь! — внезапно крикнул он совсем как обиженный ребёнок. Его лицо-морда выступила из тени, демонстрируя сведённые кустистые брови.

— Ты убил Лидию? — задала прямой вопрос, а он рассмеялся.

— В ту ночь у твоей комнаты было многолюдно, не правда ли? Почему ты решила, что это сделал я?

— Потому что ты хотел её, а дикость обнажает и искривляет чувства. Потому что ты стал диким из-за своих желаний. Потому что ты по ту сторону решётки, Михо! — выпалила одним длинным предложением звенящим от злости голосом. — Просто скажи это!

— А может это сделал наш кан-альфа? — он выпустил длинный язык и медленно облизал губы, задевая щёки, в его глазах вновь зажегся опасный огонёк. — Как сама думаешь? Кстати, он приходил недавно. Спрашивал. Он не помнит о той ночи столько, сколько помнишь ты. Только кровь на губах и ярость в чреслах, — последнее слово он выделил, плотоядно скалясь. — Он ведь трахнул тебя той ночью, ведь так? С недавних пор я чую всю гораздо острее и сразу понял, чем вы занимались!

— Поэтому ты убил её?

— Замолчи! — заорал он, обрушившись всей массой своего тела на прутья. — О, как же я жду следующей ночи! Совсем скоро мы поменяемся местами! Я буду медленно рвать тебя на куски, наслаждаясь твоими криками! Я сожру твои потроха, а потом помочусь на твои останки!

От омерзения передёрнуло. Это был уже не Михо. Ничего не осталось от доктора, даже оболочки. Безумный зверь, одержимый жаждой крови. Я не получу признания — у него осталось только одно желание — мучить меня. По глазам видно — он наслаждается устроенным представлением, вкусно расписывая всё, что сделает со мной, когда выберется из камеры.

— Я порекомендую Вельямину отрубить тебе голову, — когда он иссяк, высказалась спокойно. — В тебе не осталось и капли рассудка. Даже те дикие, с которыми столкнулась в лесу, вели себя более человечно, чем ты.

— У тебя ужасный акцент, — заявил он в ответ. — Я буду рад вырвать твой поганый язык и сожрать его вместе с губами!

— О, до Ганнибала Лектора тебе далеко, — я рассмеялась, представив себе сцену из знаменитого фильма. Параллель проводилась с натяжкой, но даже такая малость всколыхнула тоску по дому. Сколько ещё пройдёт времени, прежде чем покину этот холодный и жестокий край?

Я уже уходила, когда позади прозвучал немного усталый голос настоящего Михо:

— Берегись, Елена. В этом замке полно тайн. Спроси себя, кто мог хотеть твоей смерти больше чем жизни Вельямина?

Перевод в голове сбоил. Я не поняла его фразы, но переспросив не получила ответа. Он вновь сгорбился в углу, сливаясь с темнотой. В нём ещё остался Михо, но этих остатков слишком мало. Думаю, он и сам уже не понимает, кто или что он такое. Я уходила, не получив ответов, только ещё больше вопросов.

***

Ночью было тихо. Барабаны не вили свою дикую песнь, только ветер выдувал из скал заунывные мотивы холода. Стояла полночь, небо грязно-серое, затянутое облаками, едва-едва пропускавшими свет одинокой почти полной луны.

Мы с Хельгой расположились в её комнате. Она не хотела ночевать в бывших покоях её матери, поэтому незапланированный девичник проходил у неё. Я не ожидала увидеть девчачьи рюши, но хотя бы какой-нибудь намёк на женственность всё же думала найти. Однако девушка предпочитала суровый минимализм. Никаких картин на стенах. Тускло-серые краски в мебели, небольшое зеркало в углу и маленький шкаф. Перехватив взгляд, Хельга пояснила, что раньше здесь всё было по-другому, но после смерти матери, она перестала нуждаться в красоте. Стало всё равно что носить и как выглядеть.

— Ты не мечтаешь о любви? — мой вопрос должен был быть опровергнут со всем пылом, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Хельга разочаровалась в любви и в мужчинах.

— Я младше тебя, хотя по вашим меркам мы почти погодки, — продолжила тему, когда мы устроились в постели с лёгким ягодным вином и жалким подобием сухофруктов. — Но я прошла через такое, что должно было навсегда отвратить от этого чувства. Меня били, насиловали и принуждали. Ломали, я тебе рассказывала об этом. Уже даже не могу вспомнить, какой была до того. Каково это чувствовать истинную невинность и безопасность? Я завидую тем, кто живёт и не знает, каково это — помнить о боли, — скупая улыбка коснулась губ и моментально пропала. — Ты понимаешь, о чём говорю?

— Да, — односложно ответила она, приложившись к железному кубку.

— Мы обе прошли через ад, но я верю, что всё в наших руках. Я могу позволить боли затопить моё сердце и вырвать из него чувства. Но я этого не хочу, — последовав её примеру и осушив бокал, потянулась за бутылкой и освежила их, наполнив комнату ягодным ароматом. — Любовь и влюблённость — это то, что ведёт меня вперёд. Шанс когда-нибудь забыть о кошмаре, через который прошла…

— Ты больше не отмечена волком Лико. Что будешь делать? Вернёшься к нему или останешься здесь? — она говорила вполне серьёзно.

— Я не могу остаться, — нахмурилась, не понимая, к чему она клонит.

— Вы оба тянетесь друг к другу. Зачем сопротивляться этому? — она пожала плечами, делая небольшой глоток. — Ты пробуждаешь моего отца. Если бы не дикие, всё было бы совсем по-другому. Подумай об этом. Здесь, под защитой кан-альфы ты будешь в безопасности. Алхимик не достанет тебя из-за гор. Силёнок не хватит, — и она улыбнулась.

— Я не могу остаться!

За стеной раздался грохот, будто что-то с силой ударилось оземь. Мы замерли, прислушиваясь — но на улице только сильнее завывал ветер, обещая устроить настоящую бурю ночью. Видимо что-то сорвалось от такой силы.

— У меня есть семья. Моя сестра находится под властью Кая. Как я могу их бросить? Как я могу бросить Армана…

— Ты совсем не знаешь его! — процедила она, щёлкнув языком. — Хочешь я расскажу занимательную историю о твоём Армане?