Тот самый одноклассник (СИ) - Морская Лара - Страница 11

— А ты здесь какими судьбами?

— А я спонсор. Ты же видела работы Арка, на них инструменты из моего магазина, я их бесплатно пожертвовал во имя искусства, — задорно подмигнул одноклассник.

Ещё бы он их обратно забрал после такого… гм… использования.

На мои работы Резник не смотрел, только на меня. Чувствуется коллега по творческому цеху, который понимает, что картины для меня, как дети. Посмотреть и отвернуться — всё равно, что ударить, даже хуже. Нужен полноценный отзыв, причём такой, чтобы попал в точку. В мою самую главную точку, иначе мы зря тратим время. Либо он меня поймёт, либо нет. Третьего не дано.

Мне хочется произвести впечатление на Резника, что несправедливо, ведь мне совсем не нравится его музыка.

Но я знаю, что не смогу быть счастлива с человеком, который не понимает моё творчество. Никогда не смогу.

— Покажешь мне работы? — Резник встал рядом и взял меня под локоть.

Я хотела, чтобы он сделал именно так, чтобы был серьёзен и попросил разрешения посмотреть.

Завтра, после открытия мои работы увидит любой желающий, но сегодня они только мои.

— Да. Смотри.

Он постоял у каждой работы по паре минут, потом склонился к моему уху.

— Лиознов идиот.

По телу пробежала горячая волна, настолько сильная, что я пошатнулась. Иногда пара слов сильнее сотни. Можно додумать столько всего… Резник считает, что я талантлива, что должна была выиграть конкурс, что Лиознов, владелец галереи, идиот, потому что… по многим причинам.

Резник обнял меня за плечи, осторожно, как в замедленном кадре.

— Лиознов идиот во всём, кроме одного, — сказал, глядя на мои губы.

Я хотела сосредоточиться на выставке, на работах, на творчестве, но вместо этого слушала дыхание одноклассника.

— Арк предложил мне позировать для него. Сказал, что по твоему совету.

— Ты согласилась?

Его рука ощутимо напряглась и сжала моё плечо.

У меня странная реакция на Резника — снова тянет на ложь.

— Не знаю.

— Не знаешь? Думаешь согласиться? — резко ответил он и поджал губы.

— Не знаю, с какой стати у тебя возникла такая идея.

Не ослабляя хватку на моём плече, Резник отвернулся, наблюдая за рабочими.

— Стало любопытно, согласишься ты или нет.

Я разочарованно повела плечами, высвобождаясь из его объятий. Значит, он всего лишь провоцировал, а я-то решила, что он действительно видит меня такой…

— Я отказалась позировать, такие приключения не для меня, — созналась с долей сожаления.

Резник повернулся и зафиксировал меня пристальным взглядом. Вот-вот достанет детектор лжи.

— Правда, отказалась?

Он ждал моего ответа. Очень ждал.

— Правда.

Резник выдохнул. Если бы на его месте был любой другой мужчина, я бы решила, что он ко мне неравнодушен. Либо пытается привлечь внимание, либо проверяет, захочу ли я раздеться для картины. Или для Арка.

Но это не другой мужчина, это Резник. Ему-то зачем так стараться?

Я совсем не знаю бывшего одноклассника.

— Я рад, что ты отказалась, — сказал он, глядя в сторону.

— Тогда зачем предложил?

— Я хочу эту картину для себя. — Резник прикрыл глаза, словно представлял её прямо сейчас. — Хочу увидеть, как твои пальцы скользят по грифу, как дрожат твои бёдра от прохлады дерева…

Он выдохнул и замолчал.

В ушах пульсировал шум. Вокруг переговаривались рабочие, но я не слышала их голосов.

На картине он не увидит ни скольжения, ни дрожи, но если я и хотела пошутить, то не смогла. Настолько пересохло во рту.

— Мне нужна эта картина, но я не хочу, чтобы Арк её писал, — сознался Резник. — Знаешь, Ника, по внешнему виду гитары сложно определить её музыку. Новички зачастую бросаются на дорогие гитары из-за марки и внешнего вида. Я и сам этим грешил. А дело совсем в другом — надо найти своё звучание, такое, чтобы в твоих руках оно было неповторимым.

В груди появилось странное ощущение, словно начался гигантский оползень. Каменные пласты памяти поползли вниз по склону. Страшно и неожиданно, потому что знаешь, что подняться обратно они уже не смогут.

— И ты нашёл своё звучание? — Этот вопрос был прыжком с обрыва, точкой невозврата. Но я не смогла промолчать.

— Очень на это надеюсь, — ответил одноклассник, глядя прямо на меня.

Даже если Данила Резник играет со мной, боюсь, я уже не смогу спастись.

Секунда — и его серьёзное лицо расплылось в улыбке. Словно фокусник провёл ладонью — исчез незнакомый мне серьёзный, искренний мужчина, и появился привычный школьный разгильдяй.

Пальцы Резника пробежались по моим рёбрам, и я подалась ближе, хихикая от щекотки.

— Не передумала, Ника-Ника? Не хочешь, чтобы я тебя утешил? — подмигнул одноклассник.

— Спасибо, Резник, но я не расстроена, — ответила в тон ему.

— Нисколько не расстроена? — притворно удивился он, придвигаясь ближе. — Может, хоть самую малость?

Его колено между моими, его пальцы танцуют на моей коже, синий взгляд потерял фокус.

Я тоже потеряла фокус. Совсем.

— Только если самую малость.

От Резника пахнет приятным, чуть сладковатым одеколоном, и я отвлекаюсь на запах, не могу почувствовать за ним мужчину.

— Нюхаешь меня, Ника? — говорит он так чувственно, что вдох замирает в моём горле. Мы стоим, обнявшись посреди выставочного зала среди суетящихся рабочих. Вернее, Резник обнимает, а я чуть отклоняюсь назад, но при этом млею от близости. В его эмоциях ощущается нечто настолько сильное, что вспоминается опьянение школьного спектакля. Каждый раз, когда Резник рядом, у меня кружится голова.

— Мне нравится, как ты пахнешь.

— Когда женщина говорит, что ей нравится твой одеколон, это значит, что ей не нравишься ты.

Резник напряжённо улыбается и ждёт моей реакции.

— Ты не можешь не нравиться, — выдаю дешёвый ответ.

— Не могу, но ведь умудрился, да, Ника? Я умудрился не нравиться тебе на протяжении целых двух лет.

Резник склонился к моим губам и смотрит на них, не двигаясь.

Я запуталась в его словах, в волнующей близости его тела. Между нами что-то происходит, но я толком не понимаю, что. Полунамёки одноклассника оставляют за собой налёт тревоги.

Несомненно одно — я больше не хочу гадать о чувствах Резника, я должна узнать правду. В наших объятиях есть неожиданное откровение, как внезапное решение давно волнующей загадки. Вскоре всё станет ясно. Если это игра, то он быстро насытится, и я смогу избавиться от «Секрета» и от будоражащих воспоминаний заодно. Буду очередной дичью, за которой пришлось побегать. Такой исход не будет обидным, скорее, закономерным.

— Ты мне нравишься, Резник, — призналась я, приняв решение.

— Ничего себе пауза! Я думал, ты снова мне откажешь.

— Я никогда тебе не отказывала, да и ты ничего не предлагал.

— Зато сейчас предлагаю, — он коснулся губами моего виска, и я вздрогнула, как от электрического шока. — Знаешь, что я тебе предлагаю? — прошептал он. — Я хочу услышать, как ты звучишь, Ника. Хочу почувствовать твою вибрацию под моими пальцами, изучить твои изгибы. Интуиция подсказывает, что это будет незабываемо.

Интересно, как часто он использует этот музыкальный подкат? Если часто, то его популярность более чем обоснована. Эти слова (чтоб он проглотил свой соблазнительный язык!) действуют. Сильно. Я жалобно щурюсь, прочищаю горло, пытаюсь сохранить последние капли приличия, но Резник разрушает благие намерения, разомкнув языком мои губы. При всех.

Он целуется красиво и на удивление нежно.

— Когда надоест строить из себя хорошую девочку, я к твоим услугам, — говорит он, отстраняясь.

Пошатываясь, смотрю ему вслед. Моргаю, трясу головой, но вижу его как сквозь толщу воды.

Это словно наваждение.

Как заведённая, шагаю следом и утыкаюсь в измождённого Арка. Ах да, выставка, я умудрилась о ней забыть. Пять минут наедине с Данилой Резником вымотали меня похуже десятикилометровой пробежки. Ныряешь в синеву его непонятных чувств и при этом ощущаешь себя так, словно проходишь испытание. Испытание Резником.