Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ) - "Liz Elzard" - Страница 32

У бетонных берегов билась неистовая пена. Волны, как лапы морских чудовищ, выплескивались наружу и норовили слизнуть в своё царство беспокойных вод. Шторм приближался, и Лирет шла ему на встречу, шагая по волнорезу. Внизу плескалась ночная смоль и облизывала щиколотки. Футляр остался на берегу: кто знает, вдруг его хозяин больше не вернётся. Девушка решила подразнить судьбу, дерзко и безрассудно бросить вызов бегущим волнам.

«Зачем я живу, если не могу играть? Зачем тогда я нужна? Раз я недостойна играть свою музыку, то, может, пускай сама природа решит, жить мне или нет?» — с этими сумрачными мыслями Лирет ступила на самый край в объятия холодных брызг.

«Мы с тобой совсем одни, Ви-Ви».

Из-под струн полилась мелодия, тревожная и тоскливая, как надвигающаяся гроза. Изувеченные пальцы сжимали прутики, по которым скользил смычок. Такой этюд могло бы сыграть само море. Ви-Ви давно не ощущала свою музыку, и её звук был похож на плач, от которого волны приходили в ярость и нещадно били по волнорезу. Лирет зажмурилась — и вовсе не от страха! Нет, она обманывала себя: страх уже закрался в сердце, проник в мелодию. Талисман резонировал. Казалось, что волны танцуют, и девушка на мгновение почувствовала, будто бы может ими повелевать. Но нет: это сама природа притворно забавлялась. Впереди медленно и грозно выросло сырое чудовище, дышащее дождём и солью.

Бежать сломя голову было не впервой. В этот раз Кита не мог понять, то ли так сказался малоподвижный образ жизни, то ли он действительно опаздывал, и будь у него даже крылья, он бы всё равно не успел переметнуться на волнорез и оттащить эту дурочку. На разгорячённое лицо нахлынул бриз. Парень врос в землю, когда силуэт девушки накрыла шипящая, как змеиный пруд, волна. Он смиренно закрыл глаза, только мириться совсем не хотел. Внезапно водную занавесь разодрало в искрящиеся клочья, и побережье окинул неестественный для скрипки визг, будто инструмент вскричал, не желая отдаваться смерти. Кита в замешательстве вытаращился. Это что сейчас было вообще?

Лирет замерла под замедленным дождём. И струны, и смычок вибрировали, окутанные золотом праны. Звук оттолкнул и разразил волну, словно меч. С губ девушки сорвалось судорожное дыхание: неужели это Ви-Ви решила спасти её? Лирет, мелко трясясь, дрожащими пальцами спрятала всхлип. С медленно оживающими мыслями она постепенно осознала, какую глупость чуть не совершила. В желудке стянулась узлом бечева. Девушка торопливо попятилась назад, ускользая от голодных волн.

Кита поспешил смотаться: ещё не хватало им вот так встретиться лоб в лоб. Даже на случайность не будет похоже. Смешно было оттого, что приходилось прятаться от девчонки. Это ощущение отменно щекотало нервы, а парню будто только это и нужно было: преследовать и провоцировать у себя искусственное беспокойство. По асфальту затанцевали дождинки, поднимая в воздух прохладные волны петрикора. Кита свернул куда-то и помчался тенью по старой дороге, на которую обрушился ливень. На примете выросла заброшенная остановка, и парень юркнул туда из-под мокрого занавеса. Кита вжался в уголок перегородки. Нервы напряженно всколыхнулись, когда поблизости раздались хлюпающие шажки. Под навес скользнула тень. Парень неподвижно замер, вжавшись в ржавую стенку. Лирет не увидела его: она встала по ту сторону перегородки и точно также прильнула к ней спиной. Мысленно перебирая в голове всех чертей, Кита взмолился судьбе, чтобы девушке не взбрело обойти эту перегородку из любопытства. Кажется, она была сейчас озабочена другими мыслями. С такой чувствительной праной парень явственно ощущал чужое дыхание и слышал волнительный клокот сердца. Желудок предательски заворчал — чёрт возьми! Парень схватился за живот, услышав, как собственное сердце содрогнулось от чувства потенциальной опасности. Интересно, Лирет слышала?

Она стояла прямо позади, и Кита своей спиной чувствовал её спину прямо сквозь заслон. Подумалось вдруг, а когда они ещё будут так близки? Пока ливень не закончится, тепло по ту сторону не исчезнет. Лирет не увидит и не узнает никогда, что была не одна в тот момент.

Девушка ускользнула первая, когда ночное небо проглотило все тучи, а раскиданные дождём ручейки медленно смолкли внизу склона. Кита выждал время, теряя ощущение тепла, затем высунулся на сырой холод и побрёл если не следом, то в ту же сторону. До рассвета он бродил по размытым тропкам приморского леса, где-то неподалёку точно так же бродила и Лирет. Парень вышел из ускользающих ночных теней на городскую дорогу. Рассветало, на зеленеющих улицах зашевелились трамваи, люди и автомобили. По дороге Кита сонно пересчитал мелочь из кармана: ровно на один большой горячий чебурек и на трамвайный билет. В кафешке держался привычный тёплый аромат фастфуда и кофе. Проглотив свежий завтрак, парень поплёлся на остановку. Навстречу приполз трамвай. Кита уселся в самый конец пустующего вагона и смежил веки под стуки колёс.

Эмоции бились внутри стайками птиц. Первое безумство в жизни, первый побег из дома и первый рассвет на открытом воздухе, а внутри — круговерть чувств: от страха быть отчитанной родителями до неведомого восторга новых ощущений. То, что было там, у моря, забрали с собой вспененные волны. Лирет не хотела больше помнить о том, как чуть не предала себя и Ви-Ви. Девушка бережно сжимала футляр в руках, будто он был живым существом в коконе, а сама мысленно извинялась перед скрипкой. Мысли нужно было просто высвободить, выпустить ту обиду и всё. Куда теперь идти? Каким станет путь?

Домой возвращаться не хотелось: мама обязательно поднимет неприятный разговор, который вынудит принять решение. Лирет не могла себе позволить стать той, кем она не является. Утопленная в собственных мыслях, она села на трамвай: неважно, куда он свернёт. Девушка окинула взглядом полупустой вагон. Сонные старики да старушки, а вон там парень в чёрном балахоне. Кита? Лирет рухнула на свободное место рядом с ним. В горле стоял ком, а губы подрагивали, будто готовясь выпалить слова. Она даже забыла про свою неприязнь к однокласснику. Парень лениво разлепил глаз, затем окончательно пробудился, застопорившись. Лирет проницательно взглянула на него. Кита поёжился. Вид у него был сонный и как всегда апатичный, но девушка решила, что он не против её общества.

— Представляешь, меня из музыкальной школы исключили, — обиженно пробормотала Лирет. — Учитель Ларк сказал… — она всхлипнула. — Учитель Ларк сказал, что я бездарность и вообще не имею права сочинять свою музыку. У меня не выходит чужая мелодия — сама не знаю почему. А он даже не захотел слушать то, что я придумала сама. Он сказал… сказал, что я просто не имею права… Обидно так. Я бездарность…

Лирет поджала губы, стараясь сдержать слезы. Она понуро попустила голову, сжав кулаки на коленях.

— И я вот играю уже какую неделю эту классическую музыку, а она коряво выходит… Зато моя музыка… Почему только всем надо слушать одно и то же?

Девушка глубоко вздохнула, пригвоздив огорчённый взгляд к полу. Она даже не знала, слушал ли её Кита или нет. Вагон, похожий на озаряемый утренним светом аквариум, тихонько покачивался.

— С такими учителями гибнут таланты. Многих классиков изначально тоже никто не признавал, но они выжили, благодаря сильной воле и тяге к свободе. Искусство на то и искусство, что оно подразумевает некую свободу себя, и только глупец будет отрицать новое и непонятное. Этот глупый и ограниченный учитель ничему не научит, кроме как следовать шаблону, так что избавление от него даже к лучшему. У тебя особенная музыка, Лирет, поэтому лучше тебе быть свободной от тех рамок.

Слова лились, как из далёкого мира. Лирет медленно вкусила их смысл, а затем, очнувшись, оторопело подняла голову, когда рядом уже никого не было. Неужели причуды кратковременного сна?

Девушка сошла на остановке. Стоило сделать шаг, как вдруг в ухо вцепились чьи-то пальцы. Лирет сипло заойкала.