Моногамист (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 90

— Ты заметила? — стараюсь обратить неловкость в шутку, ведь мне действительно стыдно за свою несдержанность.

— Конечно! Видел бы ты свои глаза!

— Хорошо, что я их не видел…

— Я думала, ты меня съешь!

— Я и сам так думал…

— Ненасытный!

— Я не виноват, что ты такая красивая! Твои полнеющие бёдра и этот круглый животик стирают в моей голове все мысли и желания, кроме одного: любить тебя снова и снова!

— Что, так заметно уже, что я растолстела?

— Я бы хотел, чтобы ты всегда была такой!

— Обманщик! — смеётся.

— Нет, это правда. Ничто так сильно не будоражит моё либидо, как твои формы, Валерия!

— Вот терпеть не могу, когда врут или льстят! У твоей жены не было никаких форм, идеальнее её фигуры я вообще в реальной жизни не встречала даже!

— Не знаю никаких жён, кроме тебя. Мною владеет только одна женщина — это ты, и в моём мире красоты ты на пьедестале. А пока у тебя есть такая кругленькая попка, то ты и в своих собственных рейтингах находишься в топе самой себя!

— Всё-таки ты — лукавый льстец, Алекс! Подозреваю, ты просто вероломно готовишь поле для очередных беременностей от тебя!

— Не буду врать — не без этого! — улыбаюсь. — Но всё, что я сказал, абсолютная правда! А та женщина, о которой ты упомянула, имела неосторожность согласиться быть лишь жалкой заменой тебя. Именно жалкой, потому что ничего у неё не вышло, как ты знаешь.

Чувствую, как хватка в моих волосах усилилась.

— Лучше не делай так, — прошу. — Не рушь мой покой, он итак хрупкий.

Но она только смеётся и тянет сильнее за пряди на затылке.

— Ещё раз так сделаешь, и я снова отлюблю тебя!

Она ослабляет хватку, нежно массирует кожу на моём затылке подушечками своих пальцев, расслабление волной накатывает на меня, я плавлюсь, как французский сыр на сковородке, но совершенно внезапно Лерина рука захватывает все доступные ей волосы и резко тянет их… Желание острой болью отзывается у меня в паху, я вскакиваю, и, заключив хулиганку в объятия, крепко прижимаю к себе:

— Ну всё, ты доигралась! Сама напросилась! Участь быть страстно отлюбленной теперь неизбежна! А ведь я предупреждал!

Проказница заливисто хохочет, запрокинув голову и не переставая тянуть меня за волосы, а я жадно впиваюсь в её шею…

Что делает со мной эта женщина? Откуда во мне столько сил и желания? Безудержного, страстного, неиссякаемого? Господи, Боже мой, как же сильно я люблю тебя, Лера!

Глава 49. Вишня и катер

Son of Dov — Hard Times Don't Come

Это был вишнёвый день — день всесемейного сбора вишнёвого урожая. Надо сказать, в тот день я продегустировал этот фрукт впервые в жизни — в Штатах вишни нет, а о её существовании в природе я знал лишь из книг русских классиков, кои в несметном количестве прочёл в свои отроческие годы под чутким руководством Марии. Ну что сказать, вишня мне понравилась, но ещё больше сам процесс её собирательства!

Вся семья в сборе, гремят пустые и полные посудины, все члены семейства от мала до велика трудятся, как пчёлки, даже Старенькая бабушка, которая едва уже ходит от старости своих лет, выковыривает косточки из вишен специальной приспособой и складывает их в чан с будущим вареньем «без косточки», а в другом таком же чане будет вариться варенье «с косточкой», потому что последнюю разновидность предпочитают моя Лера, Алёша и Старенькая бабушка. Остальные — приверженцы «здорового» очищенного лакомства, потому что, оказывается, в вишнёвой косточке содержится синильная кислота, которая после термической обработки выделяет ядовитые вещества и тем самым вредит здоровью!

Процесс сбора урожая кипит усердием и бурлит весельем: шутки, подколы, небольшой и добродушный сарказм Киры достаётся абсолютно всем и в равно-долевом распределении и даже мне чуток в виде небольшого стёба над моим вишнёвым нарядом, в котором меня точно не признают мои друзья миллиардеры. Я парирую в ответ, что буду знать, в чём прятаться в будущем, если мне вдруг приспичит скрыться от любопытных глаз, но когда женская половина семьи хором завела старинную украинскую песню, я от сентиментальности едва не упал с дерева…

Да, конечно же, мы с Алёшей влезли на дерево, и, само собой, в этом не было никакой, ни малейшей необходимости.

Лера долго стояла под моим деревом, поедая вишни с нижних веток, молча тревожилась о нашей с Алексеем целостности и незаметно контролировала степень нашей вменяемости по одолению верхних веток, так как мы соревновались, кто влезет выше, но сыну, как ни странно, не сказала ничего, а вот на мой счёт у неё имелись некоторые соображения:

— Знаешь, я вот тут думаю, — неспешно затянула она, жуя очередную спелую ягодку, — вот если ты грохнешься с этого дерева, поломаешь себе, скажем, руку, ну или там ногу, тебе ж придётся соблюдать постельный режим, то есть дома сидеть. Это ж сколько миллионов зелёных баксов не дождутся твоего внимания?

— Не в миллионах счастье! — парирую я ей, смеясь, и, соблазнившись её причмокиванием, отправляю себе в рот очередную кислятину — черешня, которую можно купить в Штатах, куда как вкуснее на мой субъективный взгляд.

— Да уж, конечно, давно это подозреваю… — бормочет моя супруга и складывает в корзинку несколько собранных ею вишен, из которых потом Лерина мама и сестра станут варить варенье…

— Зато какой кайф! — признаюсь ей мечтательно-протяжно, — как будто на машине времени вжик и в детство вернулся! Я б тебя к себе забрал, если бы не твой пузик!

— Заметь, пузик — это твоя… — и тут она осекается, вспомнив про Алёшу, которому уже 12 лет, но его мамочка наивно полагает, что пикантная информация об отношениях полов мальчику ещё доподлинно не известна. Но мне, надо сказать, и не нужно продолжение — не сложно и догадаться, как любит повторять моя несравненная супруга Валерия, что далее следовало бы что-то вроде «это твоя работа/заслуга/вина и т. д. и т. п.».

— И я безмерно горд этим! — совершенно искренне сообщаю ей.

— Гордость гордостью, но как человек разумный, а тем более такой одарённый бизнесмен, что по определению подразумевает отсутствие каких-либо отклонений в логике и аналитических способностях, ты не можешь не согласиться, что с определённой долей вероятности ты также мог бы свернуть себе и шею, и в этом случае уже отлежаться не получится, а моему пузику, как ни крути, но всё-таки нужен же отец…

— Не обращай внимания, — шёпотом участливо сообщает мне Алёша, — маме иногда невыносимо нужно поумничать, она какое-то время порассуждает, а потом спросит: «тебе котлет на ужин или отбивных?», и вот в этот момент ты уже можешь поддержать разговор, а до этого можно даже музыку послушать в наушниках — она не заметит!

— Иногда, Алексей Артёмович, Ваша мама мудро делает вид, что не заметила пренебрежения, и даёт Вам возможность осознать это самостоятельно и исправиться, тем самым…

— Хорош, Лерка, умничать, ну правда уже! Достала ты мужиков! Что там у тебя, дай глянуть… это всё, что ты насобирала? — возмущается Кира.

— Я ела ещё! Я в положении, ты забыла?! Мне надо себя в первую очередь накормить, потом уже о вашем варенье думать!

— О каком это, о нашем?! Ты чего, прикидываешься что ли? Маман сказала вся первая партия Лерочке с Алексом, они с собой в Америку заберут! — последнюю фразу Кира будто бы наигранно ехидно пропела.

Алексей откуда-то уже совсем сверху сообщает мне спокойным тоном:

— Они и подраться могут, то ещё шоу, я раз видел. Правда, они потом шифровались, типа в шутку дрались, но ни фига, зуб даю — на совесть молотили друг друга!

— Слышь, малой, — Кира поднимает невидящий сквозь листву взгляд в поисках признаков своего племянника, — ты не ошалел ли? Я тебе не твоя мамочка, лекции читать не буду, уши, как пить дать, надеру! И ты же знаешь, да, что тётка у тебя злопамятная?

Лера давится собственным смехом, Кира, глядя на это, тоже смеётся, но чуть сдержаннее, а Алексей разочарованно добавляет: