Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий - Страница 98

Всё это время князь с нескрываемым интересом следил за моим ходом мысли. Я почувствовал себя, как года четыре назад на собеседовании в одну компанию, в которую меня в итоге не взяли из-за дурацкой ошибки.

Тогда я за полчаса должен был написать программу построения спирали из середины квадратного массива. Алгоритм я написал верный — по крайней мере, когда я запускал программу уже у себя дома, она решала поставленную задачу. Но на собеседовании я перепутал одну числовую константу, и в итоге результат был неверный. В компанию меня не взяли, ибо, как выяснилось, меня рассматривали на позицию тестировщика!

 — Позволите взять вашу записную книжку и набросать в ней решение? — осторожно спросил я.

Пётр Иванович, хоть и с удивлением, протянул мне книжку, а я достал из кармана свой дорогой и любимый карандаш, чем вызвал, скорее всего, очередную волну сомнений.

 — Вот, смотрите, — набрасывая чертёж в книжке, объяснял я. — Масса маленького фрагмента, обозначаемая буквой «дэ эм», равна произведению плотности и объёма данного фрагмента. После некоторых преобразований мы видим, что работа по поднятию пластины будет равна произведению плотности, ускорения, высоты, Пи в квадрате и… — я набросал в книжке формулы.

— Из рисунка видно, что заштрихованные треугольники подобны, они имеют общий угол, а высота «дэ аш» изменяется для разных пластин от нуля до высоты всей горки. Для того, чтобы найти полную работу, нужно просуммировать работы для всех пластин. В идеале, высота пластины стремится к нулю, а суммирование превращается в интегрирование.

 — Интегрирование? — не на шутку удивился князь. — У кого ты учился? Отвечай!

— Не помню, — честно ответил я, забыв фамилию своего преподавателя по математическому анализу. — Интегрированием и дифференцированием в Риме занимается композитор Альджебри, а также его младшие сыновья — Стефано и Карло. Многое я узнал от них.

 — Удивительные познания, — удовлетворённо отметил князь. — Когда приедем в Петербург, непременно поспособствую твоему в Академию Наук зачислению.

Да уж, зря я заикнулся об интегральном исчислении, которое у нас в университете на первом курсе преподавалось! Совсем настроение испортилось от этой дурацкой задачки.

Надо сказать, я был глубоко расстроен герцогским приёмом: дело в том, что я до последнего надеялся, что на нём будет присутствовать Фаринелли, которого я так мечтал услышать. Ведь, по словам Доменики, певец на тот момент находился во Флоренции и, как говорили придворные, чью беседу я случайно подслушал, должен был выступать в тот вечер, однако по каким-то причинам вдруг резко переменил свои планы и рано утром уехал в Милан. Видимо, не вынесла душа поэта любвеобильности великого герцога.

В фосфоринскую резиденцию мы вернулись под утро, и я, наконец сняв эти жуткие жёсткие туфли на каблуках, прямо в чулках поковылял в комнату, где мгновенно вырубился на заправленной кровати.

Проснулся я от жуткого грохота: кто-то нещадно колотил в ворота, а также — лая собак и громких лозунгов на итальянском:

 — Именем Папы! Освободите нашего брата! Верните Ватикану его законное детище!

Голос принадлежал, по всей видимости, «виртуозу», но вот только какого лешего он забыл здесь? Неужто решили устроить революцию в отдельно взятой области?!

Сгорая от нетерпения, я вылез прямо через окно в сад и побежал смотреть, что происходит. Пётр Иванович, с недовольным от недосыпа лицом, в красном бархатном халате, стоял на крыльце.

 — Открыть ворота! — гневно скомандовал князь. Видимо, за время пребывания в Италии он уже привык к «виртуозам», у которых по определению «не все дома».

Ворота открылись, и взору моему предстала картина, достойная кисти Карла Брюллова. Незнакомая карета, запряжённая парой гнедых лошадей, со скрипом вкатилась в ворота, и оттуда, как джинн из бутылки, распахнув дверь, выскочила… Доменика Мария Кассини, собственной персоной, в чёрном костюме с белым воротничком, шляпе и вуали от солнца.

Что, приехала, свет Василиса Микулишна, певца-бедолагу из княжеского плена освобождать? Спасибо, хоть косу рыжую не отстригла и в татарское платье не вырядилась!

С козел, кряхтя и матюгаясь, сполз Стефано Альджебри с синяком под глазом. Следом из кареты буквально вывалился синьор Меркати в образе примадонны. Да уж, думаю, компания, что надо — красивая женщина в мужском костюме и два «виртуоза» — один в женском платье, а второй исполняет обязанности кучера.

Доменика, увидев меня, резко направилась в мою сторону, а я, в свою очередь, поспешил ей навстречу.

 — Алессандро! Негодяй! Ты жив, каналья! — любимая, со слезами ругая меня, бросилась меня обнимать, уткнувшись лицом мне в плечо, а я лишь сжал её в своих крепких объятиях, нежно поглаживая по спине. — Как же ты нас напугал! Как я волновалась, — прошептала она мне в ухо.

 — А как я волновался! С тобой всё в порядке? — уже более холодным тоном спросил я, отпуская возлюбленную из объятий и, дабы не вызывать подозрений, по-дружески, но осторожно, похлопал по плечу.

 — Вы кто?! — гневно гаркнул по-итальянски с крыльца злой и не выспавшийся князь.

 — Маэстро Кассини, к вашим услугам! — резко и пронзительно крикнула Доменика, сняв шляпу и изящно склонив голову.

 — О, какая приятная неожиданность! Что вам понадобилось в такую рань в моём доме? — строго поинтересовался Пётр Иванович, подходя к нам поближе и сканируя взглядом Доменику, отчего та немного покраснела, отведя взгляд.

 — Я приехал за Алессандро, — взглянув прямо в глаза князю, ответила Доменика. — Ваша светлость, — добавила она затем.

 — Неслыханная дерзость, но я вас прощаю. Что ж, а мы как раз собирались нанести визит вам, — усмехнулся Пётр Иванович. — Но вы опередили наши планы.

 — Доменико! Забирай уже своего ненаглядного Алессандро, и поехали! — раздалось недовольное сопрано синьора Долорозо, который всё это время наблюдал за нашим воссоединением и мысленно крутил пальцем у виска, в то время как Стефано расплывался в улыбке при виде столь умилительной картины.

 — О, а кто эта очаровательная синьора? — поинтересовался князь.

 — Примадонна римской оперы! — огрызнулся в ответ Долорозо: по-видимому, среди «виртуозов» хамить аристократии было в порядке вещей.

 — Это синьор Сильвио Меркати, — объяснил я. — Мой коллега из театра «Della Valle». А рядом с ним — Стефано Альджебри, талантливый математик и солист Сикстинской Капеллы.

 — Уже не солист, — тоже изящно поклонившись, едва слышно, горько усмехнулся Стефано.

 — Приятно познакомиться, синьоры, — с кривоватой улыбкой ответил Пётр Иванович.

 — Ваша светлость! Примадонна римской оперы будет бесконечно вам признательна, если вы любезно надерёте уши вот этим дрянным мальчишкам, — Сильвио показал пальцем на Доменику и Стефано. — За то, что они нарушили мои планы на позавчерашний вечер!

 — Что случилось, Сильвио? — поинтересовался я.

 — Что случилось! Земля на Луну свалилась! — передразнил оперный нигилист. — Зря я ему ляпнул, что знаю, куда тебя увезли! Утащил меня прямо со спектакля, я даже переодеться не успел!

 — Я вижу, — усмехнулся князь. — В любом случае, прошу всех пройти в дом. Сашка, проводи гостей в обеденную залу. После утренней трапезы всё обсудим, — с этими словами Пётр Иванович поспешно удалился в свои покои.

Делать нечего, под руководством завалящего экскурсовода Алессандро дорогие товарищи «виртуозы» прошествовали в залу с античными барельефами.

 — Как вы меня нашли? — удивлённо спросил я. «Разве что по айпишнику?» — пронеслось у меня в голове.

 — Сильвио видел, как тебя выволокли из театра и втащили в карету, — ответила Доменика. — Похитители говорили по-русски. Сильвио так сказал, ибо обнаружил в их речи слова, которые слышал в театре от тебя.

«Да, наверное, Кузьма крепко матюгнулся, когда затаскивал меня в карету!» — подумал я.

 — Но почему вы решили, что меня забрали именно Фосфорины? — поразился я.