20 000 лет подо льдом (Забытая палеонтологическая фантастика. Т. XXIII) - Йокаи Мор - Страница 26

Достаточно налюбовавшись на кристалл, он сначала сказал:

— Каимли!

«Ого! — подумал я. — Раз тебе известно это понятие, то ты, по-моему мнению, вовсе не допотопный человек. Слишком уж, я вижу, ты просвещен!»

Каимли — говорится, когда желают оставить лично себе полученный в обмен за невесту дар.

Однако, немного погодя, старик с присвистом выговорил и парнасса, — значит, он решился уступить драгоценный кристалл Нагаме.

И действительно, он завернул его в край хламиды невесты, но зато обратился ко мне со словами секуким.

Час от часу не легче! Теперь он требовал уж серебра.

Что мне было делать? Кроме серебряной часовой цепочки, у меня не было ничего подходящего. Я снял ее с себя и надел старику на шею.

Он радостно улыбнулся, поглядел на цепочку, подробно оценил все ее достоинства и потом одним быстрым движением снял ее и обмотал вокруг руки девушки.

Все-таки хорошее начало брало в нем верх над дурным.

Вслед за этим он потребовал от меня устройства балдахина, без которого у евреев немыслимо совершение брачного обряда.

Сделать это было нетрудно и недолго, имея под рукой кашалотовую шкуру и созданные самой природой роскошные колонны.

Я быстро выкроил ножницами из шкуры кашалота что было нужно и устроил балдахин. Вид этого полезного орудия (ножниц) и способ их употребления очень удивили старика и девушку.

При прежней жизни этого патриарха, очевидно, еще не знали употребления ножниц; поэтому и волосы моей невесты остались целы.

Но вот старик совершил над нами брачную церемонию, назвал нас мужем и женой — и я сделался членом древнейшего рода на земле.

Теперь я должен был напоить своего тестя.

«Понятно, он захочет пить только из собственного сосуда, — думалось мне. — Ведь так всегда водилось в древние времена».

Ввиду этого, я ломом отбил приросшую ко дну пещеры скорлупу яйца динорниса и стал очищать ее внутренность. В ней находилась масса коричневых зерен, похожих на булавочные головки. Думая, что это какая-нибудь негодная дрянь, я высыпал ее, не подвергая даже расследованию.

Однако, Нагама подбежала и терпеливо собрала все эти зерна в подол своей одежды.

Я наполнил скорлупу свежей водой, примешав немного китового молока и амбры, разведенной в спирту, и поднес старику.

Он жадно выпил все, обращая благодарные взоры к тому месту в «потолке», в котором надлежало быть небу.

Потом я должен был выпить за здравие его и Нагамы, а затем я вторично наполнил ему чашу. Осушив ее до дна, он с силой швырнул ее об «пол», исполняя и этим обычай, сохранившийся от первобытных времен еще и до наших дней.

К счастью, скорлупа яйца динорниса не бьется, подобно нашей стеклянной посуде, а то бы мне не из чего более было поить моего многоуважаемого тестя.

К моей оловянной посуде он питал неодолимое отвращение, так же, как и к моей пище. Сколько я ни предлагал ему медвежатины, кашалотового языка, китового сыра из молока китихи, он только брезгливо отмахивался и плаксиво твердил:

— Парперот!

Это слово означало традиционную растительную пищу, без которой у ветхозаветных людей не справлялось ни одной свадьбы. По их убеждению, без парперота не будет благополучным супружеский союз; из него возникнет безбожное потомство, и в семье будет вечный раздор.

Но откуда же мне было взять парперот? Я даже не знал, какого он вида, а если бы и знал, то ведь все равно в моем царстве не было никакой растительности, за исключением мха и папоротника, да и те находились, конечно, не в пещерах.

«Э! — думалось мне. — Если ты будешь упорствовать в вегетарианстве, то умрешь вторично — с голоду!»

А между тем, старик выказывал все признаки нетерпения. Должно быть, он некогда действительно был царем, и для него не существовало понятия о невозможном.

Он бранился, угрожал всеми карами небесными и земными и отчаянно размахивал бичом.

К нашему счастью, он так крепко был пригвожден к своему сиденью, что не мог сойти с него.

Нагама молча подняла небьющуюся чашу, наполнила ее вполовину водою, взяла щепотку того, что я определил негодной дрянью, и взболтала в воде.

Я с удивлением смотрел, как крохотные зерна постепенно начали разбухать. Достигнув величины обыкновенного ореха, они всосали в себя всю воду и, наконец, превратились в прозрачную массу голубоватого цвета.

Став на колени, Нагама обеими руками поднесла старику чашу, улыбаясь так приветливо и ласково, как умеют улыбаться только женщины, когда захотят.

Патриарх радостно потряс бородой, зажмурился от наслаждения и с благодарностью принял поднесенную ему пищу.

Это была манна!

Да, теперь я узнал этот студень.

Манна (ессапога osculenta) покрывает все откосы Арарата, и бур я уносит с собой громадные массы ее семян в отдаленные пустыни. Крохотные зерна разбухают в сыром воздухе и уже в виде студня падают на землю, где и находит ее голодный путник.

Да, это и есть небесная манна!

Ученый Тенар, в одном из заседаний Парижской академии наук, недавно еще читал доклад о том, что и до сего времени целые полосы земли покрываются этой ветхозаветной пищей.

И мы, современные люди, оставляем без внимания этот продукт, одной горсти которого вполне достаточно для насыщения целого корабельного экипажа!

Я попробовал эту знаменитую манну. Вкус у нее довольно приятный, хотя немного горьковатый.

Не без благоговения насытился я этой пищей, которую Провидение сохранило в кристалловой пещере в течение двухсот веков.

XX

Свадебная поездка под землей

Современный обычай требует, чтобы молодые тотчас же после свадьбы совершали путешествие.

Я был вполне согласен с этим, но не мог же покинуть в таком беспомощном положении одинокого старика.

Надо было возобновить попытку окончательно высвободить его из кристалла.

— Вот видишь, старик, — говорил я, возясь около него с молотком и ломом, — я приношу тебе большую жертву, стараясь освободить тебя из плена. Ведь если бы мне когда удалось возвратиться в обитаемые страны, то, показывая тебя сидящим по колени в кристалловой массе, я дал бы неопровержимое доказательство правдивости моего рассказа, и все бы убедились, что ты настоящий первобытный человек, сохраненный мудрой природой в виде образца. Теперь нее, если я освобожу тебя, ученые скептики прямо признают мой рассказ пустой болтовней, и мне нечем будет доказать, что вы с Нагамой происходите из допотопного периода, что, следовательно, моя жена принадлежит к древнейшему роду, и что не может подлежать никакому сомнению все то, что вы сообщите о допотопном состоянии земли.

После долгих усилий мне удалось раздробить настолько кристалл, что можно было извлечь из него старика.

Во внутренности кристаллового обломка ясно отпечатлелись следы ног — могло бы и это послужить красноречивым доказательством.

Старик, однако, был так слаб, что не мог идти, и мы решили, что он будет разъезжать на спине Бэби.

Кстати сказать, он долго боялся нашей доброй и услужливой Бэби, которую почему-то считал за иевама (соперника).

Необходимо нужно было возвратиться в ледяную пещеру, где была оставлена мной большая часть моих запасов и откуда я мог бы выбраться опять на поверхность земли.

Моя надежда основывалась на устройстве ледяной пещеры.

Вследствие вулканического взрыва ледяные массы, спускавшийся там с верхней части пещеры, неминуемо должны были свалиться вниз. Ледяной орган, со всеми его фантастическими украшениями, наверное, разрушился, и его обломки расположились так, что нам, с помощью Бэби, было теперь можно пробраться на верхнюю галерею.

Я был уверен, что медведи все до одного покинули пещеру. Землетрясение согнало их, должно быть, даже вовсе с материка, и они удалились на ледяные поля.

Интереснее всего мне было также узнать, что сделалось с «Тегетгофом».